6 Вольный лес

Долина Ветров

И во веки веков,

И во все времена

Трус, предатель

Всегда презираем!

Враг есть враг;

И война

Всё равно есть  война;

И темница тесна;

 И свобода одна,

 И всегда на неё уповаем!

Время этих понятий не стёрло!

Нужно только поднять верхний пласт!

И дымящейся кровью из горла

Чувства вечные хлынут на нас!

Ныне, присно, во веки веков старина…

И цена есть цена,

И вина есть вина!

И всегда хорошо,

Если честь спасена, если другом

Надёжно прикрыта спина!

Чистоту, простоту

Мы у древних берём!

Саги, сказки

Из прошлого тащим…

Потому что добро

Остаётся добром

В прошлом, будущем

И настоящем!

В. Высоцкий

Вольный лес

Другая реальность…

Увидеть это хотят многие!

Другое сознание,

Другое измерение

И ощущение времени,

Красок, цветов, звуков…

Есть ли на самом  деле

Этот другой мир…

Мир иллюзий,

Мир фантазий, снов –

Мир Мечты?

Витас.

Когда Настя очнулась, уже вечерело. Воздух наполнился сумраком и ароматом свежести. Девушка с ужасом подумала, что уже наверняка миновало пять часов, и теперь Олеся  разводит панику, разумеется, предположив самое худшее! Петрушенко  точно, как и обещала, «поднимает на уши» Сысоева со всей его «бригадой» и, что ещё ужаснее, её маму. Мысли об этом напомнили Насте о ведьме, которая всё ещё жаждала её смерти. И Романова тут же поспешила подняться и вновь занять оборонительную позицию.

 Но это было не так-то просто! Всё тело, беспомощно слабое, болезненно ноющее, словно налилось свинцом.  Больно было шевельнуть рукой или ногой, а голова звенела и трещала так, что очень хотелось снять её с плеч и зашвырнуть куда-нибудь подальше.  Кое-как Настя всё-таки смогла сесть, при этом пару раз она была уверена, что ещё миг, и она снова лишится чувств. Раненая рука продолжала кровоточить, и рядом с  девушкой расползалось зловещее багровое пятно.

Но, по крайней мере, Настя была жива! Что, кстати, казалось невероятным… Ведь после того, как она потеряла сознание, убийца легко могла с ней разделаться.

Между прочим, первой приятной новостью после того, как Настя очнулась, было как раз отсутствие жуткой ведьмы. Она исчезла вместе с хижиной, треножником и каменным кругом. Странно конечно, что, прежде чем сгинуть, она не  прирезала беспомощную Настю. Ну да ладно! Может быть, даже вылетев из круга, девушка осталась недосягаема для этого исчадья ада.

Анастасия отползла чуть-чуть в сторону и, стянув с шеи шарфик, попыталась перевязать им рану на руке. Шёлковый платок, тонкий и гладкий, скользил и никак не желал завязываться достаточно плотно, но в данный момент это было лучшее подручное средство, какое только имелось у Насти. Девушка огляделась по сторонам в поисках листика последнего осеннего подорожника, но дорог и тропинок рядом не было, а соответственно и лечебной травы не наблюдалось.

 Зато наблюдалось буйство других трав… ярких… сочно-зелёных…

А ведь конец сентября на дворе!

Настя обвела окрестности туманным взглядом – любое движение  отдавалось  дикой болью в голове…

Странное место – мало похожее на то, где состоялся их поединок с ведьмой: вместо берёз – гигантские сосны; пушистый пригорок, где она сидит, окружён буйными порослями разнотравья; и нигде над лесом  не встаёт чёрная громада Воронова утёса. Опять же, нет никаких следов того, что именно здесь некоторое время назад Романова столкнулась с злобной фурией. Вполне возможно, что она вновь спрятала свою хижину от взора человеческого (о том, как ей это удалось, Настя даже не пыталась думать – сейчас ей хватало головной боли и без этого!), но ведь даже лес вокруг стал иным!

Неужели вместе со своим «логовом» она сумела забрать и гигантский каменный круг, и часть самого леса?

– Нет! Бред это! – решила Настя. 

Скорее напрашивается другой вывод: это не ведьма исчезла, а Настя! «Шаманка» забросила её куда-то в дебри Святогорья в надежде, что Рыжая заблудится и сгинет в лесу. В этой версии тоже имелось немало «неувязок»: к примеру,  слишком жаркое закатное солнышко, и слишком уж зелёные и пышные заросли… Но сейчас Насте было не до деталей.

Голова кружилась, ноги казались ватными, земля то и дело покачивалась и уплывала, как палуба корабля при штормовой погоде на море – оставалось только гадать, отчего это: от потери крови или от удара темечком?

 Солнце стремительно убегало с небосвода.  С вершины холма Настя оглядела окрестности  –  до самого горизонта лес, тёмный в вечерних сумерках. На его краю золотая кайма заката, и, совсем неподалёку (по крайней мере так кажется на первый взгляд), дорога мелькает узкой ленточкой меж исполинских деревьев.

Собравшись с силами, Настя двинула прямиком туда. Во встречном ручье девчонка отмылась, как следует. Прохладная вода принесла существенное облегчение, даже в голове звенеть и трещать стало тише...

К тому времени, когда Настя вышла на лесную тропу, стало уже совсем темно… И совсем страшно!

Ей никогда раньше не приходилось ночевать одной среди леса. Каждый звук, долетавший откуда-то из сумрачных крон деревьев, пугал, заставлял вздрагивать против воли. Настя вслушивалась, вглядывалась в беспросветное «сердце» чащи, в надежде услышать или увидеть хоть кого-нибудь из Homo sapiens, но единственной спутницей её одиночества была  тёмная паутина стремительно наползавшей на мир ночи.

«Нет, так быстро меня не найдут! – решила она. – Надо где-то устраиваться спать!»

И тут Бог послал ей местечко, как раз подходящее для ночлега: развалины какого-то строения из камня, чуть в стороне от дороги. Крыша отсутствовала, да и стены, мягко говоря, были серьёзно разрушены. Но даже такая видимость защиты успокаивающе действовала на измученную, усталую девушку. Она устроилась в наиболее уцелевшем углу: собрала в кучу валявшиеся здесь же ветки, пучки сухой травы и зажгла маленький костерок, отметив про себя, что иногда курение идёт на пользу – вот, оказалась под рукой зажигалка, а так – сидела  бы без огня! Впрочем, костёр почти не грел и ночной мрак не разгонял. Напротив, сразу за небольшим ореолом света, тьма казалась ещё черней, непрогляднее и враждебнее. Но пламя могло отогнать диких зверей, если таковые оставались в Святогорье, и если сказки о том, что животные боятся огня, вовсе не сказки!

Словом, так Насте было спокойнее. Она даже заставила себя слопать прихваченный из дома бутерброд, хотя голода и не чувствовала.

Зато хотелось курить! И Настя достала сигарету. Мысли в голову лезли одна  гаже другой! В основном о том, что делать дальше, и как выйти к людям…

Но сил на эти мысли уже не осталось.

– Как сказала бы Скарлетт О‘Хара: «Не буду думать об этом сегодня, подумаю об этом завтра!» – решила Настя, и, к удивлению своему, поняла, что засыпает сидя.

Тело, измождённое дальней дорогой, переживаниями и ранами, отказывалось бодрствовать. Настя уснула почти моментально.

И, как ни странно, именно здесь, в жутком ночном лесу, впервые за месяц ей не приснились кошмары.

***

Проснулась Анастасия ещё до рассвета, от докучливой, как писк комара, ноющей боли в руке. Плечо онемело, а рана горела огнём. И складывалось впечатление, что её грызут мыши… или даже крысы… или  кто-нибудь  ещё, с зубами побольше и поострее…

Костёр, конечно, уже прогорел, но в сумраке ночи ещё проглядывали сквозь золу мерцающие угли. От дыхания шёл пар. Настя обняла себя руками, подтянула колени к груди, съёжилась, как воробышек зимой на обледенелой  ветке. Её била дрожь… То ли от холода, то ли  от страха, то ли от ран – а наиболее вероятно, от всего этого вместе взятого!

До настоящего утра оставалось ещё часа два-три, но небо уже стало светло-серым, и на нём чётко вырисовывались рваные чернильно-мрачные пятна облаков и тонкий серп растущей луны. Лес был полон звуков: треска ветвей, шума ветра, криков ночных птиц – Романова и не представляла, как многозвучна бывает тишина.

Откуда-то издали доносилось негромкое рычание. «Неужели тут ещё волки остались?» – с ужасом подумала Настя и взглянула с тоской на ночное небо.

Скорее бы рассвет! Выглянет солнце, отступят ночные страхи, свет разгонит их, словно привычные кошмарные сны, и можно будет продолжить путь…

 Ведь теперь Настя нашла дорогу! А дорога рано или поздно выведет к людям, потому что в том и прелесть дорог, что они куда-нибудь да ведут! Главное, чтобы хватило сил добраться до цивилизации. А вот их-то, как раз осталось немного… Голова кружилась даже сейчас, когда Настя сидела. Что же будет, когда придётся идти?

Из ночной мглы до неё долетел новый звук. Вначале Настя решила, что ей почудилось. Но, нет! Снова до неё донёсся издалека хриплый громкий окрик.

 Голос человека! Да! Это голоса! Кто-то перекликается, кто-то приближается сюда по лесной дороге. Она спасена! Её нашли!

Настя уже начала подниматься, чтобы поспешить навстречу своим спасителям, но тут до неё долетел ещё один странный звук: громкое ржание лошади! Это насторожило Романову. Странное явление для XXI века: лошадь, в лесу, среди ночи! Да и вообще, вряд ли её станут искать ночью… Если кто и забрёл сюда, то совершенно случайно.

«Может, это лесники? У них могут быть лошади», – подумала Настя.

Но крики, долетавшие до неё, принадлежали не одному, и не двум людям.

В лесу стало шумно: ржали кони, фыркали рассержено и устало, снова послышались крики. Слов было не разобрать, но почему-то Насте стало казаться, что всадники кого-то ищут – кого-то или что-то, но явно не её…

Девушка передумала выходить из своего укрытия. Конечно, она была очень рада встрече с людьми, но, кто знает, нужно ли радоваться подобным встречам… Чего ждать от тех, кто рыщет ночью по лесным трактам?

 Однажды Настя с Олесей уже пожелали спросить дорогу у случайно обнаруженных в лесу незнакомцев… Больше Рыжая не желала попадать впросак.

Настя подобралась ближе к пролому в стене, пытаясь хоть что-то разглядеть в абсолютной темноте ночи. Привыкшие к мраку глаза различали светлую ленту дороги, исполинские колонны деревьев, облитые бледным лунным светом. Потом вдалеке что-то вспыхнуло. Яркий сияющий огонёк стремительно надвигался. Захрапела лошадь. И Настя поняла, что  к развалинам приближается всадник с факелом в руке. Чуть в стороне от дороги засияли ещё два огонька. Теперь это уже точно не походило на поисковую группу! Но Романовой некогда было дивиться этим странностям!  Эхом по чаще разлетались гулкие удары копыт. Замерший сонный мир лесной тишины моментально был нарушен. Всё вокруг пришло в движение, ожило.

– Хэй! Эй! – закричал во всё горло один из первых всадников и замахал факелом,  привлекая к себе внимание.

 Сноп ярких искр сверкнул во тьме ночи шлейфом хвостатой кометы.

На один единый миг Настя заметила, как на дороге мелькнула светлая тень, и тут же исчезла где-то в лесу. Наездник  с факелом ринулся в ту же сторону.

«Это погоня! – внезапно осенило Настю. – Всё это похоже на облаву! Конники ловят кого-то пешего! Не знаю,  кто они, но лучше я поищу дорогу домой без их помощи!»

Рыжая потихоньку принялась отползать обратно в уголок, где тлел отгоревший костёр.

И тут, совсем рядом с ней, раздалось громкое испуганное ржание лошади, а ещё через миг, в тот самый пролом в стене, откуда минутой раньше Настя вела наблюдение за всадниками, ввалился кто-то…

Кто, Настя точно не знала, но в призрачном лунном свете ей показалось, что силуэт этот принадлежит  высокому светловолосому мужчине.

От неожиданности Рыжая громко вскрикнула и тут же прикусила язык  – ведь надо же  было так проколоться! Беглец замер на месте, испуганный, опешивший, и Настя даже во тьме ощутила, сколь велика его растерянность. Романова уже поняла, что именно эту «светлую тень» она видела на дороге.

Её крик выдал преследователям и незнакомца, и саму Настю!

Возле развалин замерцали факелы. Светлый силуэт метнулся как загнанный зверь, нырнул обратно  в пролом в стене, но, судя по долетевшим оттуда звукам, налетел прямо на всадника. Удары. Крики. Настя испуганно озиралась.

В её недавнее убежище сунулся один из верховых, и в слепящем свете факела Настя увидела странного чернобородого мужчину, в кольчуге и с мечом на поясе. Прежде чем она успела что-либо понять, рыцарь направил к ней коня, резко спрыгнул с седла. Настя попыталась выхватить из-за пояса нож, но не успела. Одним ударом рыцарь отбросил Романову к стене, а затем его тяжёлая рука, в окованной железом перчатке, обрушилась на её голову. На её бедную больную голову! Разве так можно – второй раз  за день! Как будто на теле Рыжей нет других мест.

Зазвенело так, словно Насте на макушку надели колокол и ударили по нему кузнечным молотом. В тот момент, когда рыцарь схватил её за шиворот и поволок из развалин, туман перед глазами девушки застлал ночное небо, и она снова потеряла сознание.

***

Едва девчонка пришла в себя, как в нос ударил отвратительный запах пота, грязи, рыбы, перегара и ещё чего-то, столь же неприятного. Настя попыталась открыть глаза, чтобы найти источник вони, но это получилось не сразу. Она чувствовала на лице, на веках, в волосах что-то клейкое, липкое, постепенно  осознавая, что это, видимо, её собственная кровь. Щека уткнулась в нечто жёсткое, колючее, похожее на сухую траву.

Кое-как разлепив веки, Романова увидела над собой чуть посветлевшее небо… Пятна облаков уже отсвечивали алым отблеском рассвета, но было всё также темно.

Настя лежала в телеге, на кипе соломы, которая имела свойство навязчиво липнуть к лицу, от этого  очень хотелось чихать. Она слегка повела взглядом и застонала. Любое движение отдавалось дикой болью в голове. Вокруг всё закружилось  и заплясало. Мерно раскачивающаяся телега прыгала по ухабам лесной дороги, и Насте казалось, что она лежит на дне лодки, колыхающейся на морских волнах. Взгляд её упёрся в тёмный силуэт, выделявшийся на фоне просветлевшего неба – широкая спина возницы, управлявшего телегой, закрывала собой весь обзор. Настя поспешно отвернулась, сообразив, что именно это грузное и давно немытое тело источает отвратный запах, ударивший ей в нос. К общей слабости добавилась тошнота –  качка на телеге  и зловонное соседство не способствовали улучшению состояния измученной Настасьи.

Внезапно она ощутила чью-то руку на своей талии. Рука, не стесняясь, шарила по телу девушки, и это уже ни в какие ворота не лезло! Несмотря на  полное отсутствие сил, Настя со стоном повернулась на бок, намереваясь высказать немало красноречивых слов тому наглецу, который смеет домогаться израненных беззащитных девушек.

В ночной мгле кое-где мерцали факелы, скрипели рессоры, негромко цокали копыта лошадей – вся кавалькада всадников продолжала путь. Но об этом Настя догадывалась скорее по звукам, так как разглядеть что-либо в ночной тьме было непросто.

Однако она различила высокий светлый силуэт, шагавший рядом с телегой.  Она была уверена, что это тот самый беглец, который напугал её в развалинах, и, благодаря которому, она  получила второй удар по голове (вот ведь повадились стучать – мозги-то не казённые!) и оказалась здесь. Хотя… Если задуматься, скорее это Настя виновна в том, что и незнакомец, и сама она попались всадникам.

Больше рядом никого не  было, и, очевидно, рука на талии девушки принадлежала этому светлому субъекту. Прежде чем Настя успела подобрать наиболее едкие слова  в адрес «домогателя», она поняла, что мысли незнакомца далеки от посягательств на её честь. Рука его нащупала рукоять ножа на поясе Романовой и на миг замерла, затем осторожно попыталась выдернуть кинжал из ножен. «Он хочет лишить меня последнего оружия!» – мелькнула паническая мысль в рыжей голове девчонки, и она вцепилась в его ладонь. И откуда только силы взялись?! «Светлый» дёрнул нож, но Настя не сдавалась.

– Отвали! – прошипела она.

– Т-с-с! – прошелестела «бледная тень» в ответ.

В это время рядом фыркнула лошадь, и Настя различила во тьме чёрный силуэт всадника, поравнявшегося с телегой. Рука соскользнула прочь. Ночь пронзил тихий свист, и «светлая тень»  дёрнулась, отшатнувшись от всадника. Снова свист, словно плеть рассекает воздух. «Светлый» вновь содрогнулся и вскрикнул негромко. С высоты седла в ночной тиши раскатился громовой  хохот. 

И Настя поняла, что она не ошиблась – всадник хлестнул «Светлого» плетью. «Боже, да кто  это такие?! Куда я попала?» – ужаснулась Настя.

 Конник отъехал прочь, обгоняя телегу.

Секундой спустя она вновь ощутила руку «Светлого». Теперь он нашарил во тьме её правую ладонь. Настя скользнула по его сложенным лодочкой пальцам, наткнулась на верёвку, стягивающую его запястья и привязанную к телеге. «Светлый» молчал, но Романова и без слов понимала его. Он взял её ладонь и сжал ею рукоять ножа. Настя медленно и очень-очень тихо вытянула оружие из ножен, нащупала верёвку и принялась осторожно её пилить.

Больше всего она боялась не того, что кто-то заметит её движения (ночь была слишком темна…) – она опасалась того, что на какой-нибудь выбоине телегу тряхнёт, как погремушку, и лезвие вместо верёвки перережет запястье пленника.

 Но, обошлось! Верёвка поддалась. «Светлый» осторожно взял нож из руки Анастасии и, наконец, оставил её в покое. Всё это было проделано без единого звука, и незнакомец продолжал брести рядом с телегой, словно он по-прежнему оставался на привязи.

«Да, теперь он слиняет при первой же возможности, прихватив мой нож! А я останусь одна-одинёшенька с этими бандитами с большой дороги, – безрадостно подумала девушка. – Молодчина, Настенька! Будто забыла, что от добра добра не ждут! Кто же это  такие, хотелось бы мне знать?»

Она не успела углубиться в лабиринт своих мыслей…