Хотя часы показывали всего лишь половину второго дня, Нина задремала. Гаррет продолжал сидеть, поглаживая её по волосам, и обдумывать предстоящее отступление.
Связной «Инициативы» оказался на грани раскрытия из-за того, что произошло, но всё-таки успел подать сигнал. Гаррет, впрочем, узнал об исчезновении Нины раньше — когда Джонсон прозвонился ему сквозь все преграды и потребовал объяснить, почему он не выходит с Аэрении на связь.
Суть проблемы дошла до Гаррета не сразу, но всё-таки дошла. И, в отличие от Нины, он смог преодолеть Врата не только оперативно, но и без приключений — ещё один турист, который желает посетить уникальный мир, непохожий ни на что из того, что есть в Сети.
Трудности начались уже здесь, на Аэрении: оказалось, что никто толком не фиксирует перемещения рабов. Пришлось отказаться от современных технологических способов ведения расследования и прибегнуть к старому как мир — опросить всех лоточнико
Первые несколько дней они выбирались из постели только для того, чтобы добраться до пляжа. Впрочем, поскольку кругом никого не было, для этого не приходилось одеваться— а потому, почти сразу упав на песок, они приступали к тому, что едва успели закончить в кровати.Гаррет был осторожен, хотя и понимал, что медкапсула вылечила все повреждения. Он не мог избавиться от иррационального страха, что в любой момент может Нину потерять.Нина тоже чувствовала, что назревает необходимость это обсудить, и, когда бешеное упоение друг другом немного прошло, первой завела разговор.Случилось это на веранде, смотревшей на море, где они с Гарретом сидели по вечерам и пили коктейли собственного изготовления: у Гаррета был генератор электричества, и современная кухонная техника питалась от него, но любой синтезированной и покупной пище он предпочитал ту, которую готовил сам. Готовил он хорошо, так что Нина немного страдала от собственной бесполезности, и это был один
Гаррет Колберт внимательно осмотрел себя в зеркало с левой и с правой стороны. Провёл руками по волосам и подтянул рукава.Многие считали, что он совсем не следит за собой, но это было абсолютно не так. Гаррет мог торчать в душе с утра целый час и никому не позволял трогать свой одеколон. Проводил в спортзале по полтора часа каждый свободный день и не допускал ни пылинки на ботинках. А вот одежду выбирать и подбирать каждое утро не любил, так же как не любил думать о том, где погладить её и постирать. Работа же часто подбрасывала сюрпризы, и потому, пока позволял этикет (и немного после того), Гаррет предпочитал обходиться кашемировым джемпером и джинсами, которые было не испортить уже ничем.Сейчас этикет не позволял, но Гаррет, в силу своего особого статуса, собирался на это наплевать. «Принимайте меня таким, какой я есть, или я отсюда пошёл». Он отлично отдавал себе отчёт в том, какой именно передавал сигнал, и ни в коем случае не собирался его менять.
«Перекрёсток семи дорог», «Город тысячи дверей» или «Город-Врата», как его называли порой, появился спонтанно всего пару лет назад. Начался он с того, что компания челноков обнаружила замечательный остров в одном из малолюдных и очень удобных для контрабанды миров, на который выходило сразу семь Врат.Семь — это рекорд. До тех пор большой удачей было, если удавалось обнаружить хотя бы двое Врат, расположенных достаточно близко друг к другу.Через некоторое время, впрочем, методом ненаучного тыка искателям лёгких денег удалось определить, что такая конфигурация устроена тут неспроста. Каждые Врата имели достаточно узкий резонансный спектр. На территорию Сети можно было попасть только через одни, и больше они никуда не вели. Ещё пять порталов давали сравнительно разнообразный набор миров, однако каждый в отдельности вёл на территорию только одной из цивилизаций, обнаружившей систему Врат. Из пяти три человечество встретило в перв
— Она много значила для вас?Вопрос Нины прилетел Гаррету в спину, когда все трое уже покинули кабинет и, как предполагалось, разошлись каждый по своим делам.Гаррет больше не пытался спорить. Услышав имя Кэри, он уже не колебался и твёрдо решил для себя, что должен участвовать в этом расследовании, даже если ему будут запрещать. Однако ничего более конструктивного Джонсон сообщить пока что не смог, и потому было решено взять тайм-аут на пару часов. Куратор ждал данных из аналитического отдела, а Гаррет тем временем намеревался заглянуть в оружейный и посмотреть, что удастся вытрясти из местного завхоза. Что собиралась делать Нина, он не знал и не хотел знать. Обнаружив, что та работает на «Монолит», Гаррет в одну секунду потерял к ней всякий интерес.Нина, однако, явно думала о чём-то другом, и стоило Гаррету удалиться от места их встречи на пару сотен шагов, как непрошеная напарница возникла у него за спиной.— Скажите… Мо
Бар, который рекомендовал Гаррет, располагался не так уж далеко — стоило зайти за поворот.— Такое чувство, что ты не в первый раз выпиваешь, едва выйдя из офиса, — не преминула прокомментировать Нина, спускаясь по лестнице из пяти ступенек, ведущей в подвал.Гаррет предпочёл проигнорировать её слова. Он прошёл к стойке и жестом показал бармену: два.— Ты не спросишь, буду ли я вообще пить? — Нина примостилась на соседний стул.— Ты сама предложила зайти в бар.— Я планировала поговорить.Гаррет окинул её насмешливым взглядом.— Здесь не принято пить воду. Ты оскорбляешь Бобби. Бобби, скажи.Двухметрового роста мужчина в майке, с татуировкой в виде дракона на всё обнажённое плечо, хмуро посмотрел на Нину, но тяжёлый взгляд его никакого эффекта на Молтон не произвёл.— По крайней мере давай сядем в каком-нибудь уголке. Мне здесь даже ноутбук не достать.Гаррет д
Со времён злополучного холдонского конфликта прошло двенадцать лет. Разумеется, узнать Колберта спустя столько времени не смог бы никто.Тогда на самой границе освоенного пространства — насколько вообще можно говорить о границах там, где плоскость территории превращается в тысячу осколков-островов, а Врата ведут практически на любой… И всё же там, на границе вступивших в Сеть миров, случилось противостояние трёх сторон.Формальной причиной для этого стала переправка партии рабов: Аэрения продавала элитный, выведенный для самой верхушки товар. Покупателем выступил Тарекар, система миров, твёрдо удерживавших античные представления о демократии как власти всех свободных людей. Именно эти лозунги и помогли Тарекару вступить в Сеть, но, когда товар был переправлен на нейтральную территорию, в качестве которой выступила планета Холдон, никакие заверения не смогли защитить его от пиратов, которые имели, видимо, собственный финансовый план.Налёт осуществля
—Я не умею пить,— сказала Нина и с силой потёрла пальцами висок.Это признание она сделала уже в такси, когда они ехали к месту встречи с Каем Тонли и Гаррет просто не мог не спросить:—И ты решила сказать об этом сейчас?Нина промолчала. Лишь подняла на него болезненный, почти умоляющий взгляд.—Да,— продолжила она,— я бы не призналась, но мы едем в кафе, где наверняка будут подавать алкоголь. И тебе как моему напарнику следует об этом знать. Один стаканчик— и я всё.Гаррет недоверчиво приподнял бровь. Он всё ещё не избавился до конца от чувства, что Нина попросту посмеялась над ним.—Совсем? —тем не менее уточнил он.—Абсолютно,— подтвердила Нина.— Мне, знаешь, не доводилось как-то… Там, где я росла, это было запрещено. Ну и в «Монолите» тоже… вроде того.&md
Отель «Freedom» в Городе тысячи дверей знали все. Знали прежде всего потому, что это была зона, куда поселившиеся на той же площади спецовики не заглядывали никогда.Отель имел собственную службу безопасности, состоящую из двух десятков бравых парней высотой с хороший шкаф, собственные охранные контуры, которые практически невозможно было пересечь, не напоровшись на взрывчатку, а также собственную клиентскую базу, состоявшую из дельцов всех шести миров, не всегда желавших, чтобы их охранял закон.Договорённость с владелицей отеля, Фридой Эшентон, была простой: спецовики — и тем более полиция — не заглядывали к ней. Фрида следила за тем, чтобы из отеля не выносили трупы среди бела дня.—Ненавижу такие сделки,— говорила Нина, сидевшая в аэрокаре с тонированными стёклами, два часа назад взятом напарниками напрокат.—Вытеснишь их отсюда— они соберутся в другом месте, вот и всё.
Первые несколько дней они выбирались из постели только для того, чтобы добраться до пляжа. Впрочем, поскольку кругом никого не было, для этого не приходилось одеваться— а потому, почти сразу упав на песок, они приступали к тому, что едва успели закончить в кровати.Гаррет был осторожен, хотя и понимал, что медкапсула вылечила все повреждения. Он не мог избавиться от иррационального страха, что в любой момент может Нину потерять.Нина тоже чувствовала, что назревает необходимость это обсудить, и, когда бешеное упоение друг другом немного прошло, первой завела разговор.Случилось это на веранде, смотревшей на море, где они с Гарретом сидели по вечерам и пили коктейли собственного изготовления: у Гаррета был генератор электричества, и современная кухонная техника питалась от него, но любой синтезированной и покупной пище он предпочитал ту, которую готовил сам. Готовил он хорошо, так что Нина немного страдала от собственной бесполезности, и это был один
Хотя часы показывали всего лишь половину второго дня, Нина задремала. Гаррет продолжал сидеть, поглаживая её по волосам, и обдумывать предстоящее отступление.Связной «Инициативы» оказался на грани раскрытия из-за того, что произошло, но всё-таки успел подать сигнал. Гаррет, впрочем, узнал об исчезновении Нины раньше— когда Джонсон прозвонился ему сквозь все преграды и потребовал объяснить, почему он не выходит с Аэрении на связь.Суть проблемы дошла до Гаррета не сразу, но всё-таки дошла. И, в отличие от Нины, он смог преодолеть Врата не только оперативно, но и без приключений— ещё один турист, который желает посетить уникальный мир, непохожий ни на что из того, что есть в Сети.Трудности начались уже здесь, на Аэрении: оказалось, что никто толком не фиксирует перемещения рабов. Пришлось отказаться от современных технологических способов ведения расследования и прибегнуть к старому как мир— опросить всех лоточнико
Здесь у Нины появилась возможность считать, как проходят мимо ночи и дни. Правда, тянулись они бесконечно долго и прерывались лишь порками, после которых воспитуемым давали миску с безвкусной кашей. К каше Нина привыкла, хотя есть её с земли, по-собачьи, лакая прямо из плошки, было противно.Порки же были не просто болезненными, но и бессмысленными, и эта бессмысленность и монотонность происходящего вкупе с дневной жарой вызвала желание завыть.Солнце палило беспощадно. Бетон раскалялся и обжигал колени, которые удавалось разогнуть лишь для того, чтобы выползти на очередную порку.Наручники и клетка нагревались так, что любое соприкосновение с ними обжигало и без того обгоревшую кожу. Это постоянное жжение, в основном на лице и спине, Нина стала ощущать уже к вечеру первого дня. Боль была не такой, какой их учили— молниеносно быстрой, для радости господина или в наказание рабу. Она была долгой и беспощадной, не отступавшей ни на миг и лишь усиливавше
В камере предварительного заключения Нину, по её внутренним часам, продержали несколько дней. По внутренним— потому что настоящих часов здесь не было и даже еду приносили не настолько регулярно, чтобы можно было отсчитывать время по приёмам пищи.Когда Нина только вошла в камеру, она увидела, что кроме неё здесь находятся ещё пятеро человек. Все они в разных позах расположились на протянувшихся вдоль стен нарах. Однако разговор никто из них завести не пытался, и на вялые попытки расспросить об этом месте все лишь отворачивались.Причину такого поведения Нина поняла чуть позже— когда двое заключённых, устроившись в самом тёмном углу, принялись шушукаться между собой. Именно в этот момент охраннику вздумалось встать и, потягиваясь, подойти к решётке. Заметив парочку, он молниеносно выхватил из-за пояса жезл и пустил его в ход, так что оба раба взвыли и откатились друг от друга на разные концы койки.Нина впилась ногтями в ладонь, чтобы усид
Над Аэренией светило солнце.Нина знала, что здесь оно светило всегда— одна из тех технологий, которыми Аэрения по праву гордилась и которые не раскрывала никому. Однако видеть собственными глазами это глубокое голубое небо, не тронутое и тенью городских испарений, было не совсем привычно.Там, где Нина жила обычно, экология тоже была не слишком плоха. Но всё же воздух не был таким чистым и прозрачным, как здесь.Врата выходили в небольшой комплекс пещер, и окружающее пространство занимали множественные посты проверки. Нина заранее предчувствовала, что застрянет здесь на добрую половину дня: в этом был привычный уже парадокс. Перемещение между мирами занимало один миг, зато прохождение зоны контроля в лучшем случае удавалось ужать до нескольких часов. И это если перемещение происходило между мирами Сети. А Аэрения, по слухам, более чем трепетно относилась к проверке въезжающих со стороны. Туристов здесь любили. Но любили нежной любовью домашнего тира
Гаррет Колберт долго не мог собраться с мыслями.Нужно было паковать чемоданы, но он лишь бродил по номеру туда-сюда.Допросы наконец прекратились— сразу после того, как он выгнал Нину, будто по волшебству. Случившееся лишь подтвердило подозрения относительно того, что именно Нина потребовала проведения всей этой унизительной процедуры— как будто бы Гаррет и без того не рассказал ей всего, что та хотела узнать.Эта выходка злила Гаррета и в день их последней встречи, и на следующий день, и ещё через день. Злила так, что с трудом удавалось держать себя в руках.Больше всего Гаррет ненавидел, когда ему лгали и пытались использовать его. Ему так надоели подобные практики, что он давно уже решил: спецслужбы не для него.Романтика молодости, когда хотелось быть героем, помогать попавшим в беду и защищать граждан Сети, давно прошла.Гаррет всегда был слишком недисциплинирован для строевой. К счастью, «Инициатива»
Нина вернулась в собственный номер в полном раздрае. Ей не хотелось ничего, кроме как рухнуть на кровать и перестать существовать.Нина не любила пространных размышлений о том, в чём причина её несчастий. Всю свою жизнь, с раннего детства, когда ей впервые сказали, что злиться на хозяина нельзя, она предпочитала не предаваться излишним рефлексиям вообще.Такова была её судьба, и она была бы, может, не счастлива, но, по крайней мере, спокойна, если бы хозяин принимал решения за неё.Работа в «Монолите» позволяла «не думать» почти так же, как если бы она оставалась рабыней. Её жизнь была рациональна от и до. Она делала только то, что приносило пользу.Линия, связанная с Гарретом, существовала в её сознании как бы вне этого. Когда день, полный обязанностей, подходил к концу, Нина могла сесть в уголке своей комнаты, единственной в небольшой квартире техногенного мира под названием Атрус, и долго рассматривать коллекцию материалов, кото
Допросы длились всю следующую неделю, так что Гаррет потихоньку начинал звереть.—Вы разговариваете со мной так, как будто я сам— перебежчик! —не выдержав, высказал он на пятый день. Высказал сначала офицеру, которому поручили вести допрос, а когда тот вежливо уклонился от ответа — и Джонсону, который всю неделю старался встреч с Колбертом избегать.Джонсон выслушал долгий монолог, на добрую половину состоявший из нецензурных фраз, а затем сказал:—Гаррет, если бы я и хотел— ничем не могу тебе помочь. У меня особые распоряжения насчёт тебя.—Что значит «если бы я и хотел»? —взорвался тот. —Ты меня знаешь десять лет — и так просто отдаёшь под суд?—Никто не собирается тебя судить. Нас интересуют свидетельские показания, которые могут раскрыть подробности перевербовки агента Донован.—У вас чёртова кап
Нина сделала проще— она выпила снотворное. Её не крутило, как Гаррета,— она попросту ощущала внутри пустоту.Добравшись до отеля, Нина хотела принять душ и отправиться к партнёру. Она уложила волосы и надела свежую одежду— домашнюю хлопковую рубашку и светлые брюки. Уже у самого лифта остановилась, понимая, что не знает, что сказать. Прислонилась спиной к стене, стояла так несколько секунд, а потом сползла по ней, закрывая руками лицо.Хотелось испариться, исчезнуть, перестать существовать. Гаррет был единственным человеком, мнение которого было действительно важно для неё. Единственным человеком, которому Нина доверила бы решать за неё— права она или нет.«Очевидно, нет»,— сказала она себе.Нина долго сидела так, перебирая в голове обрывки воспоминаний. Их ночь в пещере. Тело Гаррета между её широко разведённых ног. Мерные толчки, пронизывающие насквозь, заставляющие сладкое наслажде