Гаррет Колберт внимательно осмотрел себя в зеркало с левой и с правой стороны. Провёл руками по волосам и подтянул рукава.
Многие считали, что он совсем не следит за собой, но это было абсолютно не так. Гаррет мог торчать в душе с утра целый час и никому не позволял трогать свой одеколон. Проводил в спортзале по полтора часа каждый свободный день и не допускал ни пылинки на ботинках. А вот одежду выбирать и подбирать каждое утро не любил, так же как не любил думать о том, где погладить её и постирать. Работа же часто подбрасывала сюрпризы, и потому, пока позволял этикет (и немного после того), Гаррет предпочитал обходиться кашемировым джемпером и джинсами, которые было не испортить уже ничем.
Сейчас этикет не позволял, но Гаррет, в силу своего особого статуса, собирался на это наплевать. «Принимайте меня таким, какой я есть, или я отсюда пошёл». Он отлично отдавал себе отчёт в том, какой именно передавал сигнал, и ни в коем случае не собирался его менять.
Убедившись в том, что не выглядит более аккуратно, чем он бы того хотел, Гаррет вышел из ванной. В комнате было жарковато, и, хотя правила гостиницы запрещали оставлять кондиционер включённым, когда в номере никого нет, Гаррет всё же щёлкнул пультом и только после этого направился в прихожую.
В зеркало смотреться он уже не стал. Взял со столика стальные часы и застегнул их на правом запястье — Гаррет был левшой. В драке это частенько приходилось весьма кстати.
Надев ботинки, он вынул магнитный ключ из терминала по левую сторону от двери и вышел в коридор. Автоматический замок надёжно запечатал номер, и, спрятав руки в карманы, Гаррет направился к лестнице. Он тихонько мурлыкал про себя старый боевой марш, хотя это и запрещал устав.
По коридору, отделанному голубыми обоями и коврами, он добрался до холла с двумя фикусами и, вызвав лифт, стал ждать.
Тот тренькнул спустя сорок секунд, и Гаррет на несколько мгновений замер, обнаружив, что прямо ему в глаза смотрит девушка с такими же чёрными, как у него самого, волосами, но, судя по лицу, лет на десять моложе. Гладко причёсанные волосы, собранные в хвост, украшало единственное яркое пятно во всём образе незнакомки — серебряная заколка с наконечником из коралла. Вид этого странного украшения проскрёб по сознанию Гаррета, вызвал ощущение дежавю. «Атолла, — пронеслось у него в голове, — единственный мир, где встречаются подобные вещи. Мир, Врата в который были запечатаны уже пятнадцать лет назад».
Глаза у незнакомки были светло-серые и по всей логике никакого внимания к себе привлекать были не должны. Но то ли они так гармонировали с её чёрным, с металлическим блеском, пиджаком, то ли попросту Гаррет не ожидал увидеть перед собой вообще кого-нибудь, но этот стальной взгляд произвёл на него будоражащий эффект. Он стоял и смотрел, прикованный к месту парализующим лучом серых глаз, пока незнакомка не вскинула насмешливо брови и не спросила, ткнув пальцем в пол:
— Вниз?
— Вниз, — согласился Гаррет, выходя из комы, и шагнул в лифт.
Он нарочно встал к незнакомке спиной, чтобы поменьше думать о ней, но это, конечно же, не помогло. Все семнадцать этажей Гаррет не мог избавиться от чувства, что глаза спутницы буравят его. Но, когда двери открылись и Гаррет невзначай обернулся, к его разочарованию, незнакомка смотрела неподвижным взглядом перед собой.
Хмыкнув, Гаррет отвернулся и, старательно изображая бодрую походку, почти вприпрыжку направился к выходу из фойе. Только на крыльце он остановился, оглядываясь по сторонам и размышляя: направиться на встречу сразу или всё-таки сначала зайти в кофейню и перехватить сендвич с тунцом.
За это время фифа с антикварной заколкой тоже вышла из отеля, и теперь Гаррет наблюдал, как та стоит у проезжей части и голосует, поджидая такси. В правой руке у фифы был дипломат, а фигурка казалась на удивление стройной под приталенным пиджаком.
Подумав, Гаррет всё же решил, что завтрак подождёт. Он тоже шагнул вперёд и поднял руку, подзывая такси.
Фифа покосилась на него, но ничего не сказала. Ей пока ещё не повезло: флаеры проносились мимо, и не думая тормозить.
Наконец один из аэрокаров замедлил ход. Плавно проплыл мимо первой клиентки и замер перед самым носом Гаррета. Водитель опустил стекло, и Гаррет заглянул внутрь.
— На перекрёсток Свободы, — сказал он, но ответа получить не успел, потому что услышал голос над самым ухом:
— Простите, вам не кажется, что вы должны уступить?
Гаррету не казалось. Но любопытства ради он распрямился и вскинул бровь.
— Жизнь — игра, — сказал он. — Кому повезло — тому повезло.
Фифа с заколкой продолжала раздражённо смотреть на него.
— Я не спешу, — сжалился Гаррет. — Поедем вдвоём.
Заколочная девочка колебалась. Ей явно не нравился такой вариант. Но она, видимо, в отличие от Гаррета, спешила.
Открыв заднюю дверь, она беззвучно нырнула внутрь, и Гаррет последовал за ней.
— На перекрёсток Свободы. Дом пять, — бросила она, откидываясь на спинку кресла.
Гаррет удивлённо посмотрел на попутчицу, потому как сам собирался ехать именно туда.
— Что? — поинтересовалась брюнетка.
— Я тут подумал… Раз я вам уступил — вы мне теперь должны.
Брюнетка наклонила голову вбок, видимо, подбирая слова, чтобы сказать, куда Гаррету следует пойти.
— На вашем месте я бы послал себя в бар «Звёздная пыль». Там делают замечательный коктейль. Вам бы подошёл.
Нина Молтон — а обладательницу драгоценной заколки звали именно так — размышляла. В первое мгновение, когда небритый темноволосый мачо с руками холёными, как у кинозвезды, только попался ей на пути, Нина почувствовала, что должна сказать хоть что-нибудь. Но вместо внятных слов ей удалось выдавить только одно: «Вниз». Надо сказать, что либо она всё же оказалась куда общительнее собеседника, либо мачо попросту не заинтересовался ею, но тот в ответ и четырёх равноценных звуков не издал.
Последний факт Нину немного разозлил. Не то чтобы она была очень уверена в своей красоте… Скорее просто привыкла считать, что неотразима и по определению не может получить отказ. Потому весь остаток их совместного пути в лифте Молтон старательно смотрела перед собой, чтобы, не дайте Звёзды, брюнет её в чём-нибудь не уличил.
Оказавшись в холле, она переговорила с портье. Трижды повторила для администратора детальные распоряжения относительно того, что можно, и что нельзя делать в номере, пока её нет. Но между тем несколько раз поймала себя на том, что взгляд косит, и вовсе не на портье, а всё на того же мачо, который на местных постояльцев не походил ни капли. Отель, куда заселило Молтон Управление, имел четыре звезды и по всем известным Нине стандартам подходил в основном для топ-менеджеров и бизнесменов средней руки. Этот же постоялец не носил даже пиджака, не говоря уже о том, что джинсы, похоже, не менял с тех пор, как перестал расти.
И хотя небрежности в одежде Нина не любила, но не могла не признать, что при этом от её случайного встречного во все стороны расходятся волны непреодолимого животного магнетизма. Такого сильного, что Нине хотелось прямо в лифте спустить с него штаны и… к примеру, поцеловать.
Погрузившись в фантазии о том, что эту мечту можно было бы исполнить в такси, Нина не заметила, как аэрокар замедлил ход и таксист провозгласил:
— Приехали.
Вздрогнув, Нина протянула тому пару свежеотпечатанных купюр и обнаружила, что рука её столкнулась с другой рукой, держащей такие же сто условных единиц.
— Я думал, в свободном доступе их ещё нет, — сосед кивнул на купюры.
Но Нина лишь качнула головой, отгоняя наваждение, и ответила:
— Так и есть.
Не дожидаясь, когда водитель отсчитает сдачу, она открыла дверь со своей стороны и, выбравшись из такси, принялась оглядываться по сторонам.
В «Городе пяти дорог», как называли это место на её Земле, Нина оказалась в первый раз и без навигатора не ориентировалась совсем.
Нина потянулась к карману, намереваясь достать комм, когда услышала бархатистый голос попутчика:
— Пятый дом там, — Гаррет указал на блестящий зеркальными окнами небоскрёб.
Нина проследила взглядом за его рукой и сухо поблагодарила.
— Вы разве ловили такси не для того, чтобы поехать по делам? — спросила она.
Гаррет пожал плечами. Ему очень хотелось проследить, куда намылилась заколочная девочка, но та явно очень хотела отделаться от него. Гаррет не привык отступать, но и отказы получать не любил. Он резонно полагал, что всегда найдётся на выбор пара-тройка девушек, которым он понравится таким, какой есть.
— Мои дела — это мои дела, — сухо сказал Колберт. — Я вам помог, за это обычно благодарят.
Нина подавила мгновенную вспышку злости и растянула губы в холодной улыбке.
— Благодарю, — сказала она и не оборачиваясь направилась к небоскрёбу.
Гаррет, не двинулся с места. Не спуская с неё глаз он достал из кармана пачку сигарет и закурил. На улице тоже было жарковато, и он пообещал себе, что, как только сигарета закончится, нырнёт в прохладный холл. Однако стоило Гаррету сделать пару затяжек, как он уловил краем глаза, что кто-то приближается, и, повернув голову, увидел молодого человека в форме городской полиции.
— Сэр, курить на улицах запрещено, — сказал тот, отдавая честь. — Я буду вынужден выписать вам штраф.
Гаррет поморщился. Запустив руку в карман, он достал персональный «карт-бланш» — удостоверение в чёрной корочке, которое не любил предъявлять так же, как не любил носить пиджаки.
— Прошу прощения, сэр, — полицейский ещё раз отсалютовал и отошёл. Однако Гаррет решил не накалять обстановку и, бросив сигарету в урну, двинулся по направлению к пятистворчатым дверям, за которыми скрылась фифа.
«Вернусь в гостиницу, узнаю у портье, кто это такая», — подумал он. Тут же мысленно отругал себя, напомнив, что приехал не за тем, чтобы развлекаться, а завтра, возможно, и вовсе вынужден будет отбыть. «Именно поэтому нужно провести ночь хорошо», — настаивал внутренний демон-искуситель. Перед такой логикой ангел-хранитель пасовал, и Гаррет мысленно отвесил оплеуху этому нерешительному существу, которое в самый ответственный момент вечно прятало голову в песок.
Так, сражаясь с самим собой и с внутренними демонами заодно, он миновал контрольно-пропускной пункт, пересёк холл и вызвал лифт.
На сей раз внутри не было никого, но Гаррет машинально провёл кончиками пальцев по поручню перед зеркалом, представив, что давешняя незнакомка только что облокачивалась о него.
Двери открылись на двадцать втором этаже. Гаррет прошел по тонущему в сумраке коридору и остановился перед запертой дверью. Достав из кармана ещё одну карточку, провёл по магнитному замку. Он тут же открылся, и первым, что увидел Гаррет, заходя внутрь, оказалось ухоженное лицо фифы с заколкой, сидевшей за столом. Руки её были аккуратно сложены на столешнице, за километр выдавая, что она всю жизнь была примерной ученицей.
— Мистер Колберт, я уже начал подозревать, что вы решили не приходить, — донёсся голос куратора сквозь шум крови в ушах.
Гаррет пожал плечами, шагнул вперед и захлопнул дверь за спиной.
«Перекрёсток семи дорог», «Город тысячи дверей» или «Город-Врата», как его называли порой, появился спонтанно всего пару лет назад. Начался он с того, что компания челноков обнаружила замечательный остров в одном из малолюдных и очень удобных для контрабанды миров, на который выходило сразу семь Врат.Семь — это рекорд. До тех пор большой удачей было, если удавалось обнаружить хотя бы двое Врат, расположенных достаточно близко друг к другу.Через некоторое время, впрочем, методом ненаучного тыка искателям лёгких денег удалось определить, что такая конфигурация устроена тут неспроста. Каждые Врата имели достаточно узкий резонансный спектр. На территорию Сети можно было попасть только через одни, и больше они никуда не вели. Ещё пять порталов давали сравнительно разнообразный набор миров, однако каждый в отдельности вёл на территорию только одной из цивилизаций, обнаружившей систему Врат. Из пяти три человечество встретило в перв
— Она много значила для вас?Вопрос Нины прилетел Гаррету в спину, когда все трое уже покинули кабинет и, как предполагалось, разошлись каждый по своим делам.Гаррет больше не пытался спорить. Услышав имя Кэри, он уже не колебался и твёрдо решил для себя, что должен участвовать в этом расследовании, даже если ему будут запрещать. Однако ничего более конструктивного Джонсон сообщить пока что не смог, и потому было решено взять тайм-аут на пару часов. Куратор ждал данных из аналитического отдела, а Гаррет тем временем намеревался заглянуть в оружейный и посмотреть, что удастся вытрясти из местного завхоза. Что собиралась делать Нина, он не знал и не хотел знать. Обнаружив, что та работает на «Монолит», Гаррет в одну секунду потерял к ней всякий интерес.Нина, однако, явно думала о чём-то другом, и стоило Гаррету удалиться от места их встречи на пару сотен шагов, как непрошеная напарница возникла у него за спиной.— Скажите… Мо
Бар, который рекомендовал Гаррет, располагался не так уж далеко — стоило зайти за поворот.— Такое чувство, что ты не в первый раз выпиваешь, едва выйдя из офиса, — не преминула прокомментировать Нина, спускаясь по лестнице из пяти ступенек, ведущей в подвал.Гаррет предпочёл проигнорировать её слова. Он прошёл к стойке и жестом показал бармену: два.— Ты не спросишь, буду ли я вообще пить? — Нина примостилась на соседний стул.— Ты сама предложила зайти в бар.— Я планировала поговорить.Гаррет окинул её насмешливым взглядом.— Здесь не принято пить воду. Ты оскорбляешь Бобби. Бобби, скажи.Двухметрового роста мужчина в майке, с татуировкой в виде дракона на всё обнажённое плечо, хмуро посмотрел на Нину, но тяжёлый взгляд его никакого эффекта на Молтон не произвёл.— По крайней мере давай сядем в каком-нибудь уголке. Мне здесь даже ноутбук не достать.Гаррет д
Со времён злополучного холдонского конфликта прошло двенадцать лет. Разумеется, узнать Колберта спустя столько времени не смог бы никто.Тогда на самой границе освоенного пространства — насколько вообще можно говорить о границах там, где плоскость территории превращается в тысячу осколков-островов, а Врата ведут практически на любой… И всё же там, на границе вступивших в Сеть миров, случилось противостояние трёх сторон.Формальной причиной для этого стала переправка партии рабов: Аэрения продавала элитный, выведенный для самой верхушки товар. Покупателем выступил Тарекар, система миров, твёрдо удерживавших античные представления о демократии как власти всех свободных людей. Именно эти лозунги и помогли Тарекару вступить в Сеть, но, когда товар был переправлен на нейтральную территорию, в качестве которой выступила планета Холдон, никакие заверения не смогли защитить его от пиратов, которые имели, видимо, собственный финансовый план.Налёт осуществля
—Я не умею пить,— сказала Нина и с силой потёрла пальцами висок.Это признание она сделала уже в такси, когда они ехали к месту встречи с Каем Тонли и Гаррет просто не мог не спросить:—И ты решила сказать об этом сейчас?Нина промолчала. Лишь подняла на него болезненный, почти умоляющий взгляд.—Да,— продолжила она,— я бы не призналась, но мы едем в кафе, где наверняка будут подавать алкоголь. И тебе как моему напарнику следует об этом знать. Один стаканчик— и я всё.Гаррет недоверчиво приподнял бровь. Он всё ещё не избавился до конца от чувства, что Нина попросту посмеялась над ним.—Совсем? —тем не менее уточнил он.—Абсолютно,— подтвердила Нина.— Мне, знаешь, не доводилось как-то… Там, где я росла, это было запрещено. Ну и в «Монолите» тоже… вроде того.&md
Отель «Freedom» в Городе тысячи дверей знали все. Знали прежде всего потому, что это была зона, куда поселившиеся на той же площади спецовики не заглядывали никогда.Отель имел собственную службу безопасности, состоящую из двух десятков бравых парней высотой с хороший шкаф, собственные охранные контуры, которые практически невозможно было пересечь, не напоровшись на взрывчатку, а также собственную клиентскую базу, состоявшую из дельцов всех шести миров, не всегда желавших, чтобы их охранял закон.Договорённость с владелицей отеля, Фридой Эшентон, была простой: спецовики — и тем более полиция — не заглядывали к ней. Фрида следила за тем, чтобы из отеля не выносили трупы среди бела дня.—Ненавижу такие сделки,— говорила Нина, сидевшая в аэрокаре с тонированными стёклами, два часа назад взятом напарниками напрокат.—Вытеснишь их отсюда— они соберутся в другом месте, вот и всё.
Нина вернулась к себе, но уснуть ей так и не удалось.Она не лгала. Дождь в самом деле плохо воздействовал на неё. Нина ненавидела себя за эту слабость, и вдвойне— за то, что опять проявила её при Колберте, которому, конечно же, было всё равно. Тот едва знал её. Хотя Нина и не понимала, чем это мешает им переспать.«И вообще не практикую больше никакой»,— звенело в голове. Этого Нина тоже не понимала. Одиночество всегда давалось ей тяжело. Пусть кто-то посторонний, но присутствие другого тела в кровати давало иллюзию, в которой она была нужна. В которой её кто-то любил.Нина ворочалась с боку на бок, проклиная погоду, которая выкручивала мозги, обостряла все чувства, заставляя снова ощутить себя маленькой девочкой, но сделать с ней она ничего не могла.Ближе к четырём утра Нина уже подумывала о том, чтобы всё-таки спуститься в бар, но потом представила, как станет после этого смотреть Гаррету в глаза,— и не
Нина не собиралась ворочаться с боку на бок ещё одну ночь. Просто закинулась таблетками снотворного и стала ждать.Гаррет не то чтобы разочаровывал её… Скорее Нина напарника не понимала.«Если ты не хочешь заводить с человеком отношения… Почему бы попросту не трахнуть его и не пожелать удачи?»Нина считала, что такой вариант был бы лучше, чем та холодность, с которой Гаррет относился к ней сейчас.Поворочавшись ещё с полчаса, она наконец провалилась в серую хмарь сна, а утром проснулась от тихого пиликанья мобильного— Гаррет прислал сообщение, что уже ждёт внизу.«Сам не зашёл. Что на него накатило вчера?» Сползая на пол, Нина даже легонько пнула кровать от злости, но тут же напомнила себе про самоконтроль.Собиралась она быстро, хотя в ходе этого процесса должна была одеться, обуться, умыться, почистить зубы, тщательнейшим образом уложить волосы, закрыть дверь (3 раза - чтобы наверняка) и сп
Первые несколько дней они выбирались из постели только для того, чтобы добраться до пляжа. Впрочем, поскольку кругом никого не было, для этого не приходилось одеваться— а потому, почти сразу упав на песок, они приступали к тому, что едва успели закончить в кровати.Гаррет был осторожен, хотя и понимал, что медкапсула вылечила все повреждения. Он не мог избавиться от иррационального страха, что в любой момент может Нину потерять.Нина тоже чувствовала, что назревает необходимость это обсудить, и, когда бешеное упоение друг другом немного прошло, первой завела разговор.Случилось это на веранде, смотревшей на море, где они с Гарретом сидели по вечерам и пили коктейли собственного изготовления: у Гаррета был генератор электричества, и современная кухонная техника питалась от него, но любой синтезированной и покупной пище он предпочитал ту, которую готовил сам. Готовил он хорошо, так что Нина немного страдала от собственной бесполезности, и это был один
Хотя часы показывали всего лишь половину второго дня, Нина задремала. Гаррет продолжал сидеть, поглаживая её по волосам, и обдумывать предстоящее отступление.Связной «Инициативы» оказался на грани раскрытия из-за того, что произошло, но всё-таки успел подать сигнал. Гаррет, впрочем, узнал об исчезновении Нины раньше— когда Джонсон прозвонился ему сквозь все преграды и потребовал объяснить, почему он не выходит с Аэрении на связь.Суть проблемы дошла до Гаррета не сразу, но всё-таки дошла. И, в отличие от Нины, он смог преодолеть Врата не только оперативно, но и без приключений— ещё один турист, который желает посетить уникальный мир, непохожий ни на что из того, что есть в Сети.Трудности начались уже здесь, на Аэрении: оказалось, что никто толком не фиксирует перемещения рабов. Пришлось отказаться от современных технологических способов ведения расследования и прибегнуть к старому как мир— опросить всех лоточнико
Здесь у Нины появилась возможность считать, как проходят мимо ночи и дни. Правда, тянулись они бесконечно долго и прерывались лишь порками, после которых воспитуемым давали миску с безвкусной кашей. К каше Нина привыкла, хотя есть её с земли, по-собачьи, лакая прямо из плошки, было противно.Порки же были не просто болезненными, но и бессмысленными, и эта бессмысленность и монотонность происходящего вкупе с дневной жарой вызвала желание завыть.Солнце палило беспощадно. Бетон раскалялся и обжигал колени, которые удавалось разогнуть лишь для того, чтобы выползти на очередную порку.Наручники и клетка нагревались так, что любое соприкосновение с ними обжигало и без того обгоревшую кожу. Это постоянное жжение, в основном на лице и спине, Нина стала ощущать уже к вечеру первого дня. Боль была не такой, какой их учили— молниеносно быстрой, для радости господина или в наказание рабу. Она была долгой и беспощадной, не отступавшей ни на миг и лишь усиливавше
В камере предварительного заключения Нину, по её внутренним часам, продержали несколько дней. По внутренним— потому что настоящих часов здесь не было и даже еду приносили не настолько регулярно, чтобы можно было отсчитывать время по приёмам пищи.Когда Нина только вошла в камеру, она увидела, что кроме неё здесь находятся ещё пятеро человек. Все они в разных позах расположились на протянувшихся вдоль стен нарах. Однако разговор никто из них завести не пытался, и на вялые попытки расспросить об этом месте все лишь отворачивались.Причину такого поведения Нина поняла чуть позже— когда двое заключённых, устроившись в самом тёмном углу, принялись шушукаться между собой. Именно в этот момент охраннику вздумалось встать и, потягиваясь, подойти к решётке. Заметив парочку, он молниеносно выхватил из-за пояса жезл и пустил его в ход, так что оба раба взвыли и откатились друг от друга на разные концы койки.Нина впилась ногтями в ладонь, чтобы усид
Над Аэренией светило солнце.Нина знала, что здесь оно светило всегда— одна из тех технологий, которыми Аэрения по праву гордилась и которые не раскрывала никому. Однако видеть собственными глазами это глубокое голубое небо, не тронутое и тенью городских испарений, было не совсем привычно.Там, где Нина жила обычно, экология тоже была не слишком плоха. Но всё же воздух не был таким чистым и прозрачным, как здесь.Врата выходили в небольшой комплекс пещер, и окружающее пространство занимали множественные посты проверки. Нина заранее предчувствовала, что застрянет здесь на добрую половину дня: в этом был привычный уже парадокс. Перемещение между мирами занимало один миг, зато прохождение зоны контроля в лучшем случае удавалось ужать до нескольких часов. И это если перемещение происходило между мирами Сети. А Аэрения, по слухам, более чем трепетно относилась к проверке въезжающих со стороны. Туристов здесь любили. Но любили нежной любовью домашнего тира
Гаррет Колберт долго не мог собраться с мыслями.Нужно было паковать чемоданы, но он лишь бродил по номеру туда-сюда.Допросы наконец прекратились— сразу после того, как он выгнал Нину, будто по волшебству. Случившееся лишь подтвердило подозрения относительно того, что именно Нина потребовала проведения всей этой унизительной процедуры— как будто бы Гаррет и без того не рассказал ей всего, что та хотела узнать.Эта выходка злила Гаррета и в день их последней встречи, и на следующий день, и ещё через день. Злила так, что с трудом удавалось держать себя в руках.Больше всего Гаррет ненавидел, когда ему лгали и пытались использовать его. Ему так надоели подобные практики, что он давно уже решил: спецслужбы не для него.Романтика молодости, когда хотелось быть героем, помогать попавшим в беду и защищать граждан Сети, давно прошла.Гаррет всегда был слишком недисциплинирован для строевой. К счастью, «Инициатива»
Нина вернулась в собственный номер в полном раздрае. Ей не хотелось ничего, кроме как рухнуть на кровать и перестать существовать.Нина не любила пространных размышлений о том, в чём причина её несчастий. Всю свою жизнь, с раннего детства, когда ей впервые сказали, что злиться на хозяина нельзя, она предпочитала не предаваться излишним рефлексиям вообще.Такова была её судьба, и она была бы, может, не счастлива, но, по крайней мере, спокойна, если бы хозяин принимал решения за неё.Работа в «Монолите» позволяла «не думать» почти так же, как если бы она оставалась рабыней. Её жизнь была рациональна от и до. Она делала только то, что приносило пользу.Линия, связанная с Гарретом, существовала в её сознании как бы вне этого. Когда день, полный обязанностей, подходил к концу, Нина могла сесть в уголке своей комнаты, единственной в небольшой квартире техногенного мира под названием Атрус, и долго рассматривать коллекцию материалов, кото
Допросы длились всю следующую неделю, так что Гаррет потихоньку начинал звереть.—Вы разговариваете со мной так, как будто я сам— перебежчик! —не выдержав, высказал он на пятый день. Высказал сначала офицеру, которому поручили вести допрос, а когда тот вежливо уклонился от ответа — и Джонсону, который всю неделю старался встреч с Колбертом избегать.Джонсон выслушал долгий монолог, на добрую половину состоявший из нецензурных фраз, а затем сказал:—Гаррет, если бы я и хотел— ничем не могу тебе помочь. У меня особые распоряжения насчёт тебя.—Что значит «если бы я и хотел»? —взорвался тот. —Ты меня знаешь десять лет — и так просто отдаёшь под суд?—Никто не собирается тебя судить. Нас интересуют свидетельские показания, которые могут раскрыть подробности перевербовки агента Донован.—У вас чёртова кап
Нина сделала проще— она выпила снотворное. Её не крутило, как Гаррета,— она попросту ощущала внутри пустоту.Добравшись до отеля, Нина хотела принять душ и отправиться к партнёру. Она уложила волосы и надела свежую одежду— домашнюю хлопковую рубашку и светлые брюки. Уже у самого лифта остановилась, понимая, что не знает, что сказать. Прислонилась спиной к стене, стояла так несколько секунд, а потом сползла по ней, закрывая руками лицо.Хотелось испариться, исчезнуть, перестать существовать. Гаррет был единственным человеком, мнение которого было действительно важно для неё. Единственным человеком, которому Нина доверила бы решать за неё— права она или нет.«Очевидно, нет»,— сказала она себе.Нина долго сидела так, перебирая в голове обрывки воспоминаний. Их ночь в пещере. Тело Гаррета между её широко разведённых ног. Мерные толчки, пронизывающие насквозь, заставляющие сладкое наслажде