Глава 13 Экскурс в историю

Вот честно, думала не усну после таких-то новостей! Ан нет, видать бедный мозг наконец-то решил поверить в то, что и в моей совсем недоброй сказке появился принц, пусть и престарелый, пусть и не жених вовсе, а папанька, но это же чудо! В общем, сама того не ожидая, я просто-напросто отключилась, стоило мне коснуться подушки.

И снились мне сны – радужные, дарящий покой и ощущение небывалого счастья. Что удивительно виделся мне там младенчик, и ведь совсем недавно я в ужас приходила от одной только мысли что забеременела, то сейчас, по крайней мере во сне, я на малыша надышаться не могла, таким умильным и родным он мне казался! Мы гуляли по каким-то незнакомым цветущим лугам, я плескалась с ним в озере. И он молодец, порадовал, хотя поначалу я и напугаться успела. В какой-то момент, он оттолкнул мою руку, и она соскользнула с влажной кожи. Сердце сжалось: резкие движения делать боязно – малыш ещё такой хрупкий, не дай бог что-то поврежу, и в тоже время страшно – вдруг не успею поймать и он захлебнётся? Что тогда делать? Как дальше жить? А он… Он один раз булькнул скрывшись под водой, и… Поплыл!

Я стояла и смотрела на него, от шока потеряв дар речи. Крохе от роду месяц максимум, ещё и мысль мелькала не рановато ль ему в озёрную, пусть и кажущуюся мне тёплой воду? А он знай себе ручками, ножками в водичке бултыхает, головку задрал и смотрит на окружающий мир сияющими голубыми глазками, а у самого при этом улыбка в поллица от уха до уха.

– Кир… – донёсся до меня Надькин голос, и я осознав вдруг неправильность происходящего, заозиралась по сторонам, но ведь нет никого вокруг. – Ки-ира-а-а… – продолжал канючить всё тот же голос, и картинка перед глазами начала расплываться.

Искрящаяся в солнечных лучах водная гладь растаяла без следа, а на её место пришла темнота. Я испугалась за малыша – как он там, без меня? Аж сердце сжалось. И тут же пришло осознание – это был всего лишь сон. Не в меру реалистичный, но всё же… Глаза начали привыкать к окутывающему комнату мраку, который лишь слегка рассеивался попадающим в окно лунным светом. Возле кровати стояла подруга и явно чего-то ждала.

– Ты чего? – сонно спрашиваю, потирая глаза. – Такой сон оборвала! – вздыхаю.

– Пойдём с нами, а? – произносит эта рыжая зараза.

– Сдурела? Ночь на дворе, – воззрилась я на неё.

– Ну ночь и что? – тут же затараторила та. – У нас каникулы или что? Можем мы погулять спокойно?

– Вот и гуляй, – милостиво произнесла я, поворачиваясь на другой бок и поудобнее устраивая подушку под головой.

– Ки-и-ир-р-р… Ну, Ки-и-ир…

– Да чего?! – не выдержала я, не зная: как ей объяснить, что никуда гулять в компании её новых друзей не пойду? И дело не только в том, с кем именно идти, просто после сделанного Степаном предложения, очень не хотелось выглядеть в его глазах несерьёзной и ветреной. – Никуда я не собираюсь, – буркнула, зарываясь носом в подушку и натягивая одеяла до самых ушей.

– Ну Кир…

– Вот же заладила! У тебя случаем в генетическое древо попугаи не затесались? – поворачиваюсь к ней, понимая, что отвязаться так просто не удастся.

– Там Лёня… – кивает куда-то в сторону ворот, и смешно ей-богу, она произносит эти слова таким тоном, будто от одного его имени я должна тут же подскочить и начать наводить марафет.

– И что с того?

– Ну… Он тобой интересовался, – удивлённо отвечает та.

– Мне-то какое дело до этого? У него что с бабами не клеится? Пусть проституток из города закажет, денег у него хватит! – рявкнула я, а Надька аж отшатнулась.

– Ты чего такая бешеная? – на этот раз уже явно обижено, спрашивает подруга.

– Повод есть, – отвечаю.

– Поделиться не желаешь?

– Надь, беременная я, – говорю, а подруга тихо ойкнув осела рядом со мной на кровать. – В таком положении, знаешь ли, ночные прогулки по морозу вовсе не на пользу. Надо режим соблюдать, высыпаться…

– И что же делать? – задала риторический вопрос Надя, хотя неясно к чему он вообще относился: к ждущему где-то на улице Леониду или к вопросу о моём будущем материнстве.

– Что – что? Рожать, ясно дело, – отозвалась я.

– Так как же… Где ж ты жить будешь с малышом? И на что? Ой! Слушай, а может попробуй с Лёней замутить? Потом скажешь, что его. Может и не женится, конечно, но уж обеспечить точно сможет.

Прямо аж подмывало ошарашить подругу тем, что он-то папаша возможно и есть, а может и не он, а Сергей, но боюсь она не поймёт. Да и ответственность вряд ли Лёня на себя брать станет, уж он-то не хуже меня знает, что вероятность именно его отцовства пятьдесят на пятьдесят. Хотя… Тест на ДНК…

– Вот блин… – протянула подруга и я поняла, что последнюю фразу произнесла вслух. – В наше время и вправду сложно мужика развести, – усмехнулась она.

Поражает меня этот чудный человечек – тихоня-тихоней, наивная до ужастиков порой, но иногда как ляпнет что-то… Хоть стой, хоть падай.

– Ладно, спи тогда уж, – смилостивилась подруга. – Пойду отмазываться.

– А ты скажи прямо как есть – Кира беременна и ей режим соблюдать надо, поэтому ни о каких гулянках речи быть не может.

– Жаль… – вздыхает Надя. – Мы завтра хотели на ватрушках покататься, думали вас с Аней пригласить.

– У Аньки спроси. Но сомневаюсь… – произношу, мысленно молясь, чтобы нас обеих миновала участь встречи с Леонидом. – Она же с бабушкой сейчас неотступно, – говорю. – Та старенькая уже, и недавно инсульт перенесла. Да ты и сама знаешь.

– Знаю… – как-то печально отозвалась подруга. – Спокойной ночи.

Дождалась я пока Надя выйдет из дома, а потом метнулась к двери и соорудила опять баррикаду из всё того же стула и ведра. Понимаю, что это мания, да и толку от этой преграды немного, но ведь от блондина чего угодно ожидать можно. Так хоть проснусь от шума и буду морально готова его встретить. А сюда он вполне может заявиться. Если уж в Анин дом не постеснялся к ней же постучать чтоб открыла, то уж сюда вопрётся, как нечего делать, двери-то входные открыты в ожидании нашей гулёны.

Уснуть долго не удавалось. Лежала вслушивалась в окружающую тишину и да, вздрагивала от любого шороха. А когда Степан до ветра встал прогуляться, я вообще едва под кровать не забралась от страха. И дело не в давно поруганной чести, и даже не в гордости, а просто пришло осознание, что для малыша такие потрясения, как визиты моих «суженых», совсем не на пользу будут.

Слава богу ночью никто так и не заявился. Наутро позавтракав в одиночестве, оделась и вышла на улицу. Погода не порадовала. В окошко куда веселее смотреть было: солнышко, снег искрится. Вот только кто ж знал, что мороз такой! Ещё и ветрище пронизывающий!

– Не застудишься? – раздался из-за спины голос деда.

– Да вроде тепло оделась, – зябко ёжась на ветру и пряча нос в высоко подтянутый шарфик, отозвалась я.

– Подружка-то твоя аж под утро пришла, нескоро небось глаза продерёт, – говорит, и что удивительно для деревенского жителя, осуждения в его словах не слышится. – Надо бы за хлебом сходить. Сегодня завоз как раз.

– Схожу, – улыбнулась я, хотя он этого не увидел, я ж замоталась едва ли не по самые уши шарфом.

– Вот и чудненько. Я тут что подумал? Может нам уже сейчас съездить в районный центр и документы подать? Чего тянуть? Мы ж не жених с невестой, чтобы долго думать. А потом, куда тебе с животом таскаться-то?

– Так выходные же, – удивилась я.

– За деньги многие двери открываются, – усмехнулся старик. – Да и знакомые у меня там имеются. Думаю, до отъезда твоего всё подготовить не успеют, но подпишешь что надо, а там или я к тебе в город наведаюсь, или сама может приедешь.

– Да как же? Тут от станции…

– Номер телефона дам тебе. Даже два. Один в магазине стоит, второй на Управлении. Скажешь, чтобы Степану Ланковскому передали то-то и то-то. Они и передадут всё слово в слово. У нас все так делают. Другой-то связи и нет.

Ланковский… Фамилия-то какая-то совсем уж не деревенская. И чудится мне в ней что-то знакомое, вот только что? А ещё странно, что у него двое детей из деревни в город выбрались и вот сразу-таки при квартирах оказались. Случайность? Везение? Каторжный труд? Это в советские времена площадь можно было заработать, но для приезжих это сложно было сделать, да и долго. Не было у них такой возможности, если учесть, что его дети ровесники моего отца… Значит, вырваться из деревни могли в канун или даже в расцвет перестройки, а тогда никому ничего б*******о уже не раздавали. И ведь не спросишь! Не хочется в его глазах алчной показаться. Меня и так коробит вся эта ситуация, но иного выхода нет, а этот… Спасибо судьбе, за нашу встречу.

– Пойдём-ка ещё чайку хлебнём, – говорит дед. – Нече тут мёрзнуть лишку.

Всё загадочнее и загадочнее дедок. И ведь судя по рассказам жил он здесь с юности как минимум, а может даже и родился здесь? Говор вон какой, ну совсем не городской. Хотя… С годами мог привыкнуть к местному наречию. Вот только всё равно у меня картинка воедино никак не склеивается.

Вошли в дом, и тут же ощутила, как горят щёки после мороза. Жарко натоплено, однако. Это я спросонок не поняла видимо, покамест умывалась да завтракала.

Сняла верхнюю одежду, бросила на лежанку, чтоб нагрелась к тому моменту, когда на улицу в следующий раз пойду. Поставила чайник на огонь. Достала варенье. Пока суетилась, дед из своей комнаты вышел, а в руках у него… Хм… Вот и как это понимать? Он что, мысли мои читает, что ли?

– Давай-ка доча, будешь с предками знакомиться, – говорит. Отодвигает чашки, кружки и бережно открывает здоровенный фотоальбом. – Это дед мой, ну и твой прадед, значится, Александр, – добавляет, указывая на элегантного ещё молодого мужчину в чёрном костюме и высокой шляпе, с франтовато закрученными усиками. – Строгий был, жуть. Его дедом или Сашей назвать ни у кого бы язык не повернулся.

– Раскулачили небось… – едва слышно пробормотала я.

– Ага, – вздыхает, прекрасно расслышавший мои слова Степан. – Из графских мы. Сама понимаешь, о таком в советское время и заикаться нельзя было. Всё чем владела семья власти изъяли. А у нас фабрика своя была. К тому моменту из семьи остался в живых только мой дед, его брат – Владимир, от которого даже фотографий не осталось, в общем он за границу смыться умудрился несмотря на все препоны. Ну и их младшая сестра – Ольга была. Дед тоже хотел за границу сбежать. Не сумел. Отрёкся от титула, и брата, вступил в партию. За что ему как подачку квартиру городскую оставили. Частично…

– Коммуналкой сделали что ли?

– Не-е-е… Тут уж бог миловал, – говорит. – Разделили. Жил он обычно загородом, в особняке, – вздыхает Степан. – Где-то здесь… – почему-то шёпотом, добавил он. – А потом… Умер. Отец рассказывал, как бегал там мальцом. Только много ли он помнил приметного? Даже место не мог описать толком. То про камень во дворе вещал, то про дерево, на которое с холопскими мальцами лазал. Колоны помнил, – говорит, а я сразу дом Леонида вспоминаю. Степан же тем временем продолжает свой рассказ: – Так они у каждого второго старинного особняка были. В общем, припрятано немало осталось там. Отец бредил тем днём, когда найдёт то место, отыщет семейные ценности и вернёт былое величие роду. Смешно даже слышать было о таком при советской-то власти. Я хоть ребёнком и был, но понимал, что это всего лишь мечты. Но какие же заразительные мечты… Он даже с мамой умудрился разругаться из-за этого. В итоге, мы с ним едва успели перебраться сюда, и… Он тоже умер. Так вот и не найдя, того что искал. Я уже подростком был и если прежде меня воодушевляла идея поиска клада, то перспектива застрять в глухой деревне на всю жизнь отнюдь не радовала. И тут я встретил её…

– Клавдию Федотовну? – угадала я.

– Ага, Клавку. И пропал. Город мне уже даром не нужен был, хоть мать туда и звала. Себе же я твердил, что хочу исполнить папину мечту. И да, действительно искал. Вот только где теперь тот особняк? А прямо не спросить было. Компетентные органы заинтересовались бы с чего это у меня столь странные интересы. Вот и вынюхивал по-тихому.

– Нашёл?

– У-у, – помотал головой Степан. – Во всей округе всего один особняк остался, да и тот в советские времена базой отдыха для властьимущих был. К нему ясное дело не подступиться. А ныне… Ныне переделан уже до неузнаваемости. Поговаривают, были и другие, но от них и руин-то толком не осталось, так… Груды камней. Бывал я там. Только и есть риск провалиться. Ну да я ж не о том. Квартиру-то поделили. У деда ещё тогда в стародавние времена целый этаж был – ни много ни мало пятнадцать комнат, большая кухня, два санузла и выход на две лестницы. Оставили ему пять комнат, одну из которых переоборудовали в кухню, и на том спасибо. Всё-таки в центре города, возле Невского. Может знаешь, Толстовский дом на Рубинштейна…

– Ого! – встрепенулась я. – Мы… Мой папа… В общем, мы жили в том же доме! В первом дворе. А про те квартиры пятнадцати-комнатные я слышала, да. Они вроде как над арками располагаются. Не знала, правда, что какую-то разделили, говорили, мол, их все коммунальными сделали.

– Все да не все, – усмехнулся дед. – Ну так вот, – Степан перелистнул страничку и на меня взглянула с пожелтевшей чёрно-белой фотографии красивая женщина в светлом длинном плате и с зонтиком в руках. – А вот и дедова сестра.

– Ольга, – кивнула я, припоминая имя.

– Да, моя двоюродная бабка. Она, умудрилась удачно замуж выскочить. Хотя… Это тоже как посмотреть. В те ж времена все якобы равны были…

– Но некоторые ровнее, – невесело усмехнулась я.

– Вот именно! – кивнул Степан. – Муженёк её в верхах вращался, но старый был. Она рано овдовела, осталась с дочкой на руках. Замкнулась в себе, и замуж больше так и не вышла. Хотя это-то немудрено – мало мужиков было в то время, а она судя по рассказам избалована была мужем. И ещё несмотря на полученное от него наследство, претендовала на долю в дедовой квартире, мол, семейное гнездо и всё такое. Они даже переругались из-за этого. В итоге, она перестала отношения с семьёй поддерживать. Дед узнавал о ней. Она с дочерью тоже переругаться умудрилась и та, замуж выйдя из дома ушла и больше с матерью не общалась. Да и дед умер как я уже говорил… Так что, что уж там дальше у них было мне неведомо. Знаю лишь, что прожила она о-о-очень долгую жизнь, а пятнадцать лет назад, нашла мою дочь и оформила на неё в наследство свою квартиру.

– Даже вспомнились папины рассказы про маму. Смутно правда, – призналась я, искренне надеясь, что моя оговорка не приведёт к необходимости ворошить основательно забытое прошлое моей семьи. – Я ведь её не помню. Что-то там тоже было про некогда знатный род и сумасбродную прабабку, знать не желающую свою дочь и всех её отпрысков. У мамы говорят был брат, правда умер ещё до моего рождения. Да и она… ненадолго его пережила. А папа… Он про своих родных почему-то не рассказывал. Вернее, только то, что его родители рано погибли, воспитывал его дед, который когда-то и сжёг вынужденно все документы и фотографии похоронив всю историю.

– Темнил. Но как бы там ни было, мать твоя выходит тоже из знатных? – приподнял бровь Степан. – И жили вы не в простом доме. Хотя во дворах больше купцы селились встарь, но и знать раскулаченная, власть новую признавшая, там осталась. Ты ж говорила квартира вся ваша была? Не коммунальная? Или это он купил, когда раскрутился?

– Своя – да. А насчёт знатных… Скажем так – из интеллигенции, – усмехнулась я, вспомнив папину отмазку. – А квартиру папа купил, перед моим рождением, когда мама ещё жива была.

– Почему именно там? Не говорил? – заинтересовался дед.

– Не знаю, – пожала плечами я. – Нынче там очень дорого, не думаю, что раньше иначе было. Но зато престижно, да.

– Ага, из интеллигенции значит. Якобы, – хмыкнул Степан.

– Папа так говорил, – пожала плечами я, а самой если честно, стыдно стало, что почти ничего не помню. – Он тогда и фамилию отчество иное взял, а я… – вздыхаю, оборвавшись на полуслове.

– Ну что ж тут поделаешь? – прекрасно всё понял Степан. – Молодое дело такое, до памяти ли вам?

– Нет-нет! – спохватилась я, заметив, что он хочет закрыть альбом. – Родных не знаю, так хоть приёмных узнаю, – говорю, не желая обидеть хозяина невниманием.

Мы ещё около часа рассматривали фотографии, а потом Степан спохватился:

– Заболтались мы! Хлеб разберут, а следующий завоз только через три дня будет.

Собралась я быстренько, закуталась получше на этот раз, и прихватив смешную самодельную сумку-котомку на длинной лямке и кошелёк, отправилась в магазин, мысленно планируя ещё и тест на беременность купить. Да, я почему-то была уверенна в том, что Степан не ошибся в своих догадках, но после разговора с Аней, и сегодняшнего сна, мне почему-то уже хотелось, чтобы дедов прогноз оказался правдой.