Глава 12 Скованные одной цепью

Мы уже достаточно удалились от дома Клавдии Федотовны, когда нашего слуха достиг оклик:

– Кир! Постой!

Я с удивлением оглянулась на спешащую за нами с дедом Степаном Аньку. Вот и что ей ещё надо? Вроде же поговорили. Не могу сказать, что всё осознала, поняла, приняла, но…

– Вы идите, я догоню, – говорю, приостановившемуся вместе со мной дедку.

– Хватит мне уже «выкать», – фыркнул тот, но пошёл дальше, оставив меня дожидаться подругу.

Стою. Смотрю на приближающуюся Аньку, а внутри всё разрывается от противоречия. С одной стороны, ещё не до конца остыло какое-то противное чувство сопровождавшее былую обиду, в то время, когда я считала, будто она осознанно меня подставила, а с другой, от самой обиды уже не осталось и следа. На её место пришли сочувствие, жалость и… ощущение сопричастности. Ведь как ни крути мы с ней оказались в одном «купе» поезда под названием «прихоти Леонида». Прямо аж слова песни припомнились: «Скованные одной цепью…»

– Не хочу, чтобы остались недосказанности, – очутившись рядом, выпалила запыхавшаяся девушка. И тут же пояснила: – В голове крутился наш разговор, и я поняла, что не всё успела рассказать. Ты можешь не так понять. А я… Вот честно, я дорожу нашей дружбой, – призналась она, чем немало меня удивила.

– Да уж, – отвечаю. – Я ещё не переварила полученную от тебя информацию, – говорю. – И да, шок – это не то слово, которым можно описать то, что испытываю. Невинная поездка к твоей бабушке перевернула всю мою жизнь вверх-тормашками. Я же предположив, что всё это вовсе не сны, думала уеду и забуду как страшный… Хм… Сон. А тут всё так закрутилось… Ань, ты даже не представляешь…

– Какое там не представляю, – подхватывая меня под локоток, вздохнула девушка, так и не дав договорить. – Я, когда сюда ехала, бабушку предупредила что вы со мной. Та, зная твою историю, решила разыграть вас с гаданиями. Да я ж говорила. Но всё по очереди. Мне и в голову не могло прийти, что она пригласит Пашу и его друзей!

– А ей не могло прийти в голову, что вся эта невинная на первый взгляд затея может выйти мне боком, – буркнула я, и – да, действительно на бабульку уже не злилась: – Стечение обстоятельств, блин.

– В этом моя вина, – произносит Аня. – Набралась бы в своё время смелости правду рассказать, она бы ни в жизни так не поступила. Но… я струсила. Она ж такая правильная по жизни, едва ли не святая, вечно с детьми возилась чужими, отдавая им едва ли не последний кусок хлеба. А тут такая новость – внучка шалава, каких поискать! Не могла я ей это рассказать, понимаешь? Не злись на бабушку. Хочешь – меня ненавидь, но она точно ни в чём не виновата.

– Но на вторую ночь она двери в дом вполне осознанно открыла… – проворчала я.

– Не так всё было, Кир. Она спит плохо. Поэтому с вечера снотворный сбор пьёт и потом её автоматной очередью не разбудишь. В ту ночь так же было. Они ко мне в окно постучались. Я в ужас пришла от мысли, что эти «гости» ко мне заявились. Ведь ночь после гадания я проспала как убитая ни сном ни духом не ведая о происходящем в доме. А тут разбудили. Никогда прежде Леонид не заявлялся прямо сюда. Поначалу я сама к нему бежала по первому же зову, позднее боялась, что он расскажет бабушке или того хуже на деревне слух пойдёт о моей испорченности… А позднее, когда сил уже не было, он угрожал что бабкин дом спалит к чёрту, да так, что ни прикопаешься.

– А ты и верила, – усмехнулась я.

– Знала б ты его лучше, тоже поверила бы, – вздохнула Аня. – И… Прости… Но тогда, осознав, что они не ко мне, я аж перекрестилась, – призналась девушка. – А потом… Потом оказалось, что у тебя дверь не плотно прикрыта была, а бабушка ночью воды захотела, ну и встала…

– Она видела?! – ужаснулась я, встав словно вкопанная, а Аня в ответ лишь кивнула.

– М-да… – простонала я. – Представляю, что она потом высказывала по поводу того, каких шлюх ты в её дом привела.

– Было дело, – вздохнула Аня, потупив взор. – Но я… Я-то понимала, что ты не такая. Ну и рассказала…

– О себе?! – я вновь остановившись воззрилась на подругу.

– Да, – коротко отозвалась она. – Иных доводов она и слышать не желала. Говорила, что такие как вы плохо на меня повлияют… В общем, когда все доводы иссякли, я вывалила на неё нелицеприятную правду матку. Сначала у неё был шок. Из-за меня. Винила себя, что меня не уберегла. А теперь вот и вас получилось подставила. Она решила отправиться вместе с нами в гости к знакомой из соседнего посёлка, и там подумать как нам быть дальше, а Леониду дать знать, что мы якобы в город вернулись. Обидно, она вместо сочувствия отчитала меня. Говорила, что я должна была во всём признаться и вместе бы что-нибудь придумали. Потом велела снег во дворе убрать. Надеялась – вы не догадаетесь, что всё это не сон. Задолбалась я, если честно, его сгребать…

– Ага, я заметила, – говорю, вспоминаю своё разочарование в тот момент, когда вместо следов мужских ног, увидела лишь следы от лопаты. – В смысле, что снег убран был, – поясняю.

– Ну вот, думала она об этом всём, думала, и…

– Загремела в больницу, – договорила я за неё.

– Угу. А теперь представь каково мне было: здесь бабушка без сознания, а единственная машина да ещё и врач, именно в доме Леонида. Но… В тот момент её жизнь для меня была дороже нашей дружбы, а объясняться у меня ни сил ни желания не было. Прости уж.

– Ладно уж, – вздыхаю. – Прошлого не воротишь. Ничего не изменить из того что уже было. Вопрос: что нам делать теперь?

– Если б я знала, – как-то грустно отозвалась подруга и в её голосе послышалась безнадёга. – Были бы деньги, можно было бы снять квартиру, чтобы Леонид нас возле общаги не мог подкараулить.

– Что ему мешает это сделать возле института, – усмехнулась я.

– Ты знаешь кто наш декан? – спрашивает ни с того ни с сего.

– Ну как тебе сказать, – пожимаю плечами, сбитая с толку таким переходом. – Видела её несколько раз…

– Мать Леонида, – припечатала Аня.

– Эм… Нас случаем не отчислят?! – ужаснулась я от очередной перспективы.

– Вот это вряд ли. Они мягко говоря не ладят, потому нам и не стоит опасаться его появления возле института.

– Блин! А просто сказать – нет, не вариант?

– А ты сама-то ещё не поняла?

В ответ я лишь промолчала. То, что белобрысый не признавал отказов я заметила, просто прежде никогда не сталкивалась со столь твердолобыми особями.

– Чаю попить зайдёшь? – заметив, что Аня замялась возле калитки в дом деда Степана, поинтересовалась я.

– Неудобно как-то, – говорит. – Вы приехали ко мне, а в итоге свалились ему как снег на голову.

– А пойдём-ка тогда ещё прогуляемся, – предлагаю, решив, что за откровенность надо платить той же монетой.

Идём. Сначала молчали. Аня видимо не знала, что ещё сказать, ну а я… Я просто-напросто подбирала слова.

– Ты знаешь, что у Степана сын пропал? – спрашиваю и Анька кивает. – А о том, что он в сентябре всю дочкину семью похоронил?

– Да ты что? – остановившись воззрилась на меня девушка.

– Вот то! – говорю, а сама удивляюсь – неужто дед Клавдии ничего не рассказал? – В аварию попали.

– Как же он справился-то… Горе-то какое… – грустно прошептала она.

– Бабушке лучше не говори, – предупреждаю. – Мало ей недавних потрясений, не дай бог опять плохо станет.

– Это да, – согласилась подруга. – То-то он вас видать и приютил. Думал отвлечётся, да и мы же подруги, а он вечно повод ищет к нам в гости наведаться. Говорят, он к бабуле неравнодушен был и даже сватался.

– Было дело, – улыбнулась я, вспоминая дедовы откровения. – Но речь сейчас не о том, – говорю, на что Анька лишь бровь удивлённо приподняла. – Он предложил мне внучкой его стать. Я же сирота теперь, и он один.

– Ой как здорово! – встрепенулась Аня. – Значит, будем вместе сюда приезжать!

– Угу, – понуро соглашаюсь и вношу поправку: – Ты будешь приезжать.

– В смысле? – не поняла она.

– Я кажется… Да нет, я уверена…

– Что?! – не выдержав моё мямленье подруга, схватила меня за плечи и развернула лицом к себе, будто на нём могла найти ответ.

– Я беременна, Ань, – выпалила я, и ощутила облегчение оттого, что кто-то ещё знает.

– Когда успела-то? – опешила от такой новости подруга.

– Да вот, тут и успела, – говорю, и почему-то чувствую, что это правда, хотя ни у врача не была, ни тестов никаких не делала.

– Но… Рано ж ещё… Хотя… Ладно. Что думаешь, Степан из-за этого тебе откажет в гостеприимстве? – приподняла брови та.

– Нет, он наоборот сказал, чтобы даже и не думала о прерывании, мол, вырастим, на ноги поднимем…

– И правильно, сказал, – кивнула подруга. – Мы с бабушкой тоже чем сможем поможем. Ведь в этом и наша вина есть.

– Знаешь, по началу я когда осознала, что это возможно, в ужас пришла. Это никак в мои планы не входило, – призналась я. – Думала, где бы денег на аборт раздобыть… А потом… Потом ты рассказала и…

– Не повторяй моих ошибок, – грустно произнесла подруга. – Детёнок-то не виноват, что его отец козёл, – добавила она и вдруг спохватилась: – Ой! Ты случаем не замёрзла? Тебе ж застужаться ни в коем случае нельзя…

Под её неимоверно эмоциональное щебетания мы достигли теперь уже и моего дома.

– Я чур крёстная! – заявила Анька, и чмокнув меня в щёчку унеслась к себе, явно собираясь поделиться новостью с бабулей.

Оказавшись дома, заперлась в своей комнате. Разговаривать со Степаном сейчас не хотелось, слишком многое надо было осмыслить. Он звал на обед, но я не вышла, сказав что голова разболелась и хочу просто поваляться в постели. Дедок разволновался, принёс стакан воды и таблетку. Смерил температуру, и ушёл лишь тогда, когда убедился, что срочная помощь мне не требуется и я всерьёз не больна, а всего лишь слегка прохворала.

До вечера так и сидела в своей комнате носа наружу не показывая. И думала. Вспоминала Анькины рассказы. Думала о том, что ждёт меня впереди. И да, почему-то теперь беременность меня уже не пугала. Почти все женщины рано или поздно через это проходят. Чем я от них отличаюсь? И да, Аня права, ребёнок не виноват в том, что его отец урод моральный. Вот только с институтом надо что-то решать. Или брать академический отпуск или переводиться на заочное. Опять же вопрос – на что жить? Сейчас кое-как стипендия спасала, да оставшиеся со старых времён накопления, которые как раз сейчас и подошли к концу. Рожать явно в городе надо, тут пока скорая доберётся, поздно будет. А вот жить, да, придётся тут. Неудобно конечно, ведь выходит, я деду обузой стану….

Стук в дверь выдернул меня из размышлений.

– Хватит уже бока пролёживать, – проворчал Степан. – Я у соседки курёнка купил, бульончика тебе сварил. В твоём положении хворать не дело! Пошли есть, – припечатал он, и не дожидаясь отказа, ушёл.

Делать нечего, вышла. На столе уже стоит глубокая тарелка, с парящим наваристым бульоном. А какой аромат от неё расходится… У-у-у… Это не какие-то городские магазинные куры, а настоящая деревенская! Я аж слюнками едва не подавилась. Ну и да, приглашения повторного ждать не стала: уселась за стол и с жадностью начала хлебать обжигающую жидкость.

– Давай решать, что будем делать, – дождавшись, когда я доем, произнёс Степан.

Я в ответ лишь бровь вопросительно приподняла, не понимая – о чём это он?

– До лета доучишься, если врачи скажут, что никакой опасности для тебя это не представляет, – говорит дед. – А потом сюда. Оформим тебя как мою приёмную дочь. Чтобы всё чин по чину было. По срокам сколько уже должно выйти? – он указал на мой, пока ещё вполне плоский живот.

– Да почти никакого срока-то ещё и нет, – смутилась я, как-то не хотелось посвящать во все тонкости этого отнюдь не «непорочного» зачатия, моего будущего приёмного папаньку.

– Ну значит где-то к концу лета, началу осени, – не углубляясь в детали, подсчитал дед. – Рожать в городе будешь, – озвучил он мои же мысли.

– Угу, вот только в общаге меня никто летом держать не будет. А отсюда пока доберусь… – буркнула я, вспомнив о наболевшем.

– А кто сказал, что ты в общаге будешь? – вскинул брови он. – Сначала тут, а ближе к делу… Это ж я прибеднялся, говоря, что ничего у меня нет, кроме пенсии. А там… – он тяжко вздохнул. – Там две квартиры остались. Одну, сынову я давно уже сдаю. Вот мне и прибавка к пенсии. А вторая, дочкина стоит пока. Как-то всё не решался приехать туда. В общем, нечего тебе в твоём-то положении по общагам отираться, – говорит, а я…

Нет, ну надо было поломаться, хотя бы для приличия, наверное, но… В общем, я кинулась к Степану на шею и расчмокала в колючие небритые щёки.

– Да утихомирься уже, егоза! – засмущался дедок. – В твоём положении скакать козочкой не желательно. Давно ли в кровати валялась, а тут распрыгалась, – разворчался он.

– Это от счастья, – сияя улыбкой во все тридцать два зуба, честно призналась я.

– Я тоже рад, что ты мне на голову свалилась, – признался он. – А теперь, брысь спать, а подружку твою я сам встречу. Если заявится, конечно, – добавил он.