XX
Я вернулся в комнату, сел в кресло, с которого только что поднялся, и минут пятнадцать просидел в полной прострации. Вся эта история не укладывалась в голове. Фёдор Волков — основатель секты? Католический монастырь на территории города? Инкарнаторы бестелесных сущностей? Дурной сон какой-то!
Может быть, я просто заснул и только сейчас проснулся в этом кресле? Может быть, мой не вполне здоровый ум начал создавать сказки и преподносить мне их под видом реальности?
Был ли звонок, который меня разбудил? Телефон отобразил номер Арнольда в списке входящих вызовов. Но вдруг… и телефон недостоверен? Нет, так можно на самом деле с ума сойти…
— Что это было? — спросил я вслух. — Живой человек или галлюцинация?
«Это — шанс, — ответила мне Аврора. — Шанс для Тебя увидеть меня вживую. Хотя это, наверное, и совершенно лишнее…»
— Он рассказал мне правду?
«Ты увидишь сам».
— А когда?
«Уже завтра».
Больше в тот вечер моя собеседница не разговаривала со мной: она как будто волновалась и поспешила «уйти в себя» (забавное выражение по отношению к внутренней альтернативной личности, ведь совершенно непонятно, где находится это «я», в которое «она» уходит).
Мне тоже было неспокойно: поверить во всё, рассказанное братом Арнольда, удавалось с трудом. Прочитай я это всё в Сети, в газете, даже в солидном научном журнале — не поверил бы. Но вот, передо мной сидел живой человек и повествовал неспешно, спокойно, без всякой аффектации. Какая необходимость у этого вежливого, интеллигентного человека была дурачить меня? И если меня одурачили — так ли это страшно? А если — нет? Стану ли я счастливей оттого, что увижу Аврору вживую? И возможно ли это вообще?
За полчаса до полуночи на мой телефон с незнакомого мне номера пришло лаконичное сообщение:
Вас ожидают завтра по адресу ул. Первомайская, дом …, в восемь вечера. Код калитки — … Код подъезда — … Код внутренней решётки — … С уважением, А. И. Шёнграбен
Часть третья. ЗаряIАдрес в сообщении указывал на здание на Первомайском бульваре в трёх минутах ходьбы от государственного академического театра имени Фёдора Волкова и в двух шагах от Казанского женского монастыря, так что я грешным делом подумал, будто обитель Mediatores в православном монастыре и размещается. Я ошибался: это оказался четырёхэтажный дом, но не современный, не «хрушёвка», даже не сталинского времени, а чистокровный «петербургский» дом прямиком из первой половины девятнадцатого века с высокими потолками, частыми узкими окнами, прямоугольными пилястрами между ними. «Дом — образец раннего классицизма», — гласила табличка на его углу. Почти весь первый этаж арендовал некий медицинский центр.Выражение «код калитки» означало, видимо, код, который следовало набрать на домофоне двери в железной решётке, чтобы та открылась. Подъездов в здании обнар
IIЧерез пару минут в комнату вошла молодая послушница в такой же, как у настоятельницы, серой рясе и села на предназначенный ей стул. Руки она положила на колени, спрятав их в широкие рукава, так что рукава сомкнулись друг с другом. Глаза девушка опустила долу.Я откашлялся и принялся рассказывать о том, как впервые услышал Аврору, обо всём, случившемся после, вначале с немалым смущением, потом постепенно его преодолев. Сидевшая напротив меня слушательница будто с детства воспитывалась для слушания, для того, чтобы впитать в себя всё и не проронить ни одного слова. Она не произносила ни звука, не меняла позы, не учащала дыхания, лишь подрагивание её длинных ресниц выдавало, что она вся обратилась в слух.Я между тем тоже смотрел на сестру Иоанну: поневоле, потому что на кого же ещё мне было глядеть весь этот долгий час с небольшим моего рассказа?«Она похожа на Лену Петрову», — пришла мне нечаянная мысль. Да, была известна
IIIВ понедельник я проснулся около десяти утра с ощущением того, что, несмотря на поздний час, не выспался. На календаре было шестое января: ещё оставалось впереди два выходных, не считая понедельника. «Сбербанк», впрочем, уже работал. Я закрыл срочный вклад, а также совершил денежный перевод на незнакомое и ничего не говорящее мне имя без особого труда, хотя молоденький операционист долго пытал меня вопросами о том, отчётливо ли я понимаю, что все мои проценты по вкладу по причине досрочного расторжения договора сгорели, не хочу ли я подождать ещё жалкие два месяца, а также точно ли я собираюсь совершить перевод такой значительной суммы. Мой паспорт он вдоль и поперёк изучил, только, наверное, не обнюхал первую страницу.— Я идиот, — сказал я себе, выйдя из банка на улицу. — Веду себя как дитё малое. Пятьдесят пять тысяч отдал чужому дяде за здорово живёшь без всякой гарантии. Сейчас возьмут они мои денежки — и только
IVВ Isis (странное название с претензией на египетский эзотеризм) на стойке администратора я попросил сообщить мой номер девушке, которая спросит мою фамилию. Портье ухмыльнулся, но пожелание записал невозмутимо. Может быть, сюда частенько заходят девицы определённого рода?Или — удивительно подумать — сюда нередко заходят сёстры и братья Mediatores?В номере я, не раздеваясь, прилёг на кровать и сам не приметил, как уснул. (Я плохо спал предыдущей ночью.)Проснулся я, когда почувствовал, что в комнате есть ещё кто-то. Как я мог ощутить это, непонятно: не слышал я ни хлопка двери, ни звука шагов. Есть ощущения, в которых мы обычно не отдаём себе отчёта, для которых даже не имеем названий, но которые иногда обостряются — моё чувство присутствия другого и было одним из них.Я открыл глаза.На пороге стояла Аврора.Кто же ещё это мог быть, кто ещё мог глядеть на меня с этой внимательностью и сочувствием?
VОставшиеся два дня январских каникул я провёл с внешней точки зрения совершенно непродуктивно. Не вставая с постели, я читал, но не сетевые статьи про украинское безумие, а бумажные книги, далёкие от злобы дня. С юности у меня на полке стоял купленный по случаю четырёхтомник Тагора, изданный «Художественной литературой» за год до моего рождения, в котором я раньше ценил только стихи: крупная проза Тагора мне в юности казалась очень вязкой и очень «индийской»: какой-то отчётливый привкус Болливуда мне чувствовался в ней. Теперь я не без удовольствия пробегал глазами по строчкам «Песчинки», когда закончил «Песчинку», перешёл к «Крушению», после — к «Дому и миру». Впрочем, это было не самое сложное усилие, необходимое больше для того, чтобы чем-то отвлечь ум, подобное тому, как лузгают подсолнечные семечки, для того чтобы заесть голод или, при беспокойстве, чтобы хоть чем занять руки.
VIВ первый рабочий день нового 2014 года, как это часто случается, на меня свалилась масса дел, из которых каждое в отдельности было несложным, даже тривиальным, но в совокупности их оказалось для первого дня многовато.Началось с самого утра: я ещё ехал в школу, когда мне позвонила замдиректора по учебной работе. С утра не вышла учительница истории: у неё случился приступ мочекаменной болезни.— Ну, посадите восьмой класс вместе с девятым, — предложил я. — Что у них в девятом по расписанию?— Я им лучше контрольную дам!— Вот видите: Вы ведь сами уже нашли решение!— Я просто чтобы согласовать, Владимир Николаевич!— Понимаю, и спасибо.— Владимир Николаевич, стесняюсь спросить… а может быть, Вы их сейчас подхватите?— Нет-нет, увольте! — запротестовал я. — Я когда ещё буду! Я в пробке!Вот, правда, только этого не хватало: ко
VIIСмотровое оконце в двери обители в этот раз не открывалось очень долго — его отворили лишь после пяти минут моего неутомимого стука.— Кто Вы такой и что Вам угодно? — недружелюбно спросили меня. Голос, кажется, принадлежал не служке, а самой настоятельнице.— Я уже был у Вас! Моя фамилия Фёдоров…— Вы пришли очень, очень не вовремя! — вылетело из окошка. — У нас сейчас вечернее богослужение!— Я готов ждать сколько потребуется!— Кто Вам сказал, что Вас вообще примут?— Но я не уйду отсюда! — крикнул я на весь подъезд. — Я не сдвинусь с места!— Хорошо, хорошо, подождите, я посмотрю, можно ли что-то сделать… Только не вопите так, ради Христа!Ещё через добрых четыре минуты дверь открылась. Я хотел войти — но игуменья сама вышла на лестничную площадку и закрыла за собой дверь, которую тут же кто-то запер.
VIIIТа неделя до новой встречи, назначенной в обители, оказалась совсем заурядной и была последней неделей, в которой не произошло ничего сверхординарного. Я работал, решая текущие вопросы жизни школы. Все они были похожи на те мелкие проблемы, с которыми я столкнулся в первый рабочий день нового года, если не по названию, то по сути, поэтому описывать их я не буду.«Невесты» меня не беспокоили. Правда, в субботу на мой телефон пришло сообщение от Оли:«Сто лет тебя не видела… Нам нужно поговорить».«Поговорить — это значит поставить мне какие-то условия, да?» — отправил я ответ.«Ты всё сводишь к грубости! Да, и это тоже».«Ты можешь поставить их сейчас, — ответил я. — Очень много работаю, минуты нет свободной».«И в субботу тоже? Я думала, школы не работают по субботам!»Я отмолчался в ответ на эту обиженно-са