Глава 1

«Любого автомобиля хватит до конца жизни, если ездить достаточно лихо»

Михаил Жванецкий

– Дура!! Куда ты прёшь?! Насосала на машину, так хоть ездить научись!! – высунулся я из окна.

Только что красная «Мини» подрезала старенький «Пассат», и пришлось топнуть по педали тормоза, чтобы не помять бампер с кокетливой туфелькой в треугольнике. Из малолитражки высунулась изящная ручка и похвалилась маникюром на среднем пальце. Раздраженно ударил по кнопке звукового сигнала, словно по щеке нахалки, – хоть какой-то выплеск эмоций!

Да, некрасиво, но нервы не железные!

– Спокойнее нужно быть, молодой человек, – посоветовал пассажир, потирая шишку на лбу.

От резкого торможения он врезался в переднюю панель и торопливо пристегивался во избежание повторного инцидента. Мужчина, похожий на доктора из старого фильма «Приключения желтого чемоданчика», голосовал на проспекте Вернадского. Мне по пути, а пятьсот рублей не лишние, особенно в последние месяцы: жена Людмила в положении, и приходится хвататься за каждую копейку. От севшего «доктора» моментально запотели стекла, пассажир извинился и объяснил, что возвращается с юбилея коллеги.

Если честно, то мне понравился интеллигентный чудак, от него веяло какой-то доброй мудростью и неистребимым оптимизмом. Мы разговорились о жизни, «пробках» и коснулись политики. Пассажир представился профессором информационной фармакологии (как он выразился, «алхимиком сегодняшних дней». И в неторопливую беседу влезло это мелкое чудо на колесах.

– Да как тут будешь спокойным, профессор?! То под колеса бросаются, то стукнуть норовят, то подставляются – как хочешь, так и крутись! Нервы вообще ни к чёрту стали! – ответил я.

– Но это женщина. Женщина! Ошиблась, оступилась, так простите её. Мигните дальним светом, и всё. Она поймет, возможно, не с первого раза, но если ей моргнут сорок человек, то рано или поздно...

– А если авария? Сразу начнутся визги, закатывания глаз и угрозы мужа по телефону. Пока приедет ДПС, половина головы поседеет! – перебил я словоизвержение.

Руки вцепились в руль: так и подмывало объехать хамку и вильнуть влево, чтобы испугалась и врезалась в отбойник. А после – гашетку в пол, и поминай как звали. Если бы не пассажир...

– Вы немного нервничаете, это сказывается усталость? Да? Я так и думал. Скажите, а как вы расслабляетесь? Алкоголь, рыбалка, прогулки, компьютерные игры?

– Да, последнее. Не пью, не рыбак, гуляем только с женой, вот и приходится отрываться на компе. Я играю сейчас в «Золотую лихорадку».

– Это же вроде как стрелялка?

– Шутер от первого лица, – поправил я. – Вестерн. Представляю, что вместо бандитов уроды с дороги, и гашу, гашу, гашу их…

– Стреляете, значит… Это хорошо! Но всё равно нужно быть спокойнее. Ведь от ругани на дорогах мало кому пользы, а вот помощь и прощение на вес золота. Кстати, мы с коллегой работаем над одним новым изобретением. Оно должно в корне поменять всё общение на дорогах, – улыбнулся «доктор». – Да и вообще улучшить жизнь людей…

– И как же оно поменяет? – доктор реально меня заинтересовал.

– Да всё очень просто! Принимаете кисленькую таблеточку – ваше биополе изменяется и отражается на родных и близких. Слышали про эффект Барокунса? – Профессор нырнул в коричневый портфель.

Конечно же я не слышал, но покивал головой: «Да-да, мол, и мы не лаптем щи хлебаем».

– Ну-ну, и что же? – спросил я у профессора.

– Так вот, эффект отображает старый анекдот: когда вы загадываете себе одно, то ваш сосед получит то же самое, но в два раза больше. Но у нас всё наоборот. Вот, нашел! – Наружу выглянула обычная «аскорбинка» в небольшом пластиковом пакетике.

– Не совсем понимаю.

– Всё очень просто, – лекторским тоном начал пассажир. – Вы принимаете таблеточку, и то, что вы наговорите или сделаете на дороге, по аналогии, произойдёт с вашими близкими.

– Куда ты прёшь, оленевод?! – закричал я на настырно лезущую «восьмерку» с «немосковским» регионом. – Езжай в свою тундру мох выращивать!

Из «восьмерки» ответили. Я выпустил обойму крепких слов, и «оленевод» отстал. Профессор укоризненно покачал головой.

Вот жеж… Опять не сдержался. Немного стыдно перед пассажиром, вроде нормально разговаривали, а тут так опозориться. Блин, нельзя так…

– Вот о чем я и говорю: культура общения на дороге снижает возможность аварии. Нахамили вы человеку, а кто-нибудь в это же время нахамит вашей маме или сестре. И знание подобного нюанса здорово поможет водителям и, возможно, оставит жестянщиков без работы. – Профессор кивнул вперед.

«Пассат» как раз проезжал мимо двух мигающих аварийками машин.

То ли задняя машина догнала багажник «девятки», то ли же чудо отечественного автопрома подставилось под массивный бампер «БМВ», но в обеих машинах застыли кирпичные лица автовладельцев, угрюмо ждавших прибытия ДПС.

– Профессор, вы меня разыгрываете, это чушь! Из разряда сказок! Если бы такое изобретение имело место, то об этом давно бы кричали по «ящику» и без умолку бубнили по радио, – не поверил я.

Конечно же он меня разыгрывает. Вешает лапшу на уши, как будто я только вчера родился.

– Хорошо, тогда предлагаю вам небольшой эксперимент. Своего рода пари. Суть проста: вы принимаете препарат, он безобиден и больше влияет на биополе, чем на физическое состояние; через неделю звоните мне вот по этому номеру. – Профессор протянул мне визитку. – И мы подводим итоги. Если с вашими родными ничего не произойдет, то я плачу пять тысяч. Но! Если что-нибудь аналогичное вашему хамству случится с родными, то вы меня неделю возите б*******о. По рукам?

Пять тысяч! За просто так!

Я не поверил забавному «доктору» из «Приключений желтого чемоданчика» и хотел отказаться, но деньги сейчас нужны... Всего-то неделю поездить и сказать, что всё нормально, получить выигрыш и посмеяться над поддавшим ботаником. А с другой стороны… Холодок пробежал по спине – вдруг это какой-нибудь маньяк и сейчас отравит меня, а потом возьмет, да и продаст в сексуальное рабство?

А что? Сейчас таких извращуг полным полно.

Я взглянул на профессора. Да нет, с такими добрыми глазами только в парке на скамеечке друзей в шахматы обыгрывать. Или нет?

– Вижу ваши сомнения, поэтому могу увеличить ставку – пятнадцать тысяч, – улыбнулся профессор.

Я чуть не нажал на тормоз. Пятнадцать! Это же треть зарплаты. И за что? За то, что не поверил в развод?

Блин, да ну, неправда это. Не дадут профессорам использовать медикаменты на других людях, кроме как на добровольцах. Это же подсудное дело! Да-да, я сам видел не раз по зомбиящику. Да по любому он меня разводит! И под левой рукой отвертка, если вдруг почувствую сонливость, то успею пырнуть в сонную артерию.

Вот жеж, напридумывал себе всякого… А вдруг это всего лишь психологический тест? Пранк интернетный! Да, нарядился какой-нибудь полудурок в старика и снимает меня скрытой камерой.

Ну да, точно. Вон и пуговица на рубашке странно поблескивает и отличается от остальных. Нашли простачка и теперь где-то угорают. Что же, в эту игру можно играть вдвоем.

– Профессор, а напишите на визитке, что мы с вами поспорили. Вдруг я позвоню, а вы уже проспитесь и не вспомните.

– Вот сюда заверните, пожалуйста! – попросил профессор. – Да-да, запишу. Вы правильно опасаетесь: мы, учёные, порой такие рассеянные!

Ручка вывела округлым почерком на другой стороне прямоугольника: «Отдать 15000 р., если всё будет нормально». Профессор протянул мне «аскорбинку» вместе с визиткой и платой за дорогу. Я с удовлетворением подметил, что профессор выглядит слегка разочарованным. Похоже, что я нарушил ход пранка.

– А чем чёрт не шутит! – улыбнулся я и открыл пакетик. – Значит, через неделю я подъезжаю за деньгами?

Таблетка захрустела на зубах, кисленькими кусочками царапнула горло. Точно аскорбинка! Вот же засранцы пранкующие.

– Не нужно упоминать чёрта всуе, молодой человек! – медленно и раздельно произнес профессор. – Мы не можем знать, когда он окажется рядом!

Я скептически покивал: «Да-да, нагоняйте жути!»

Профессор улыбнулся на прощание и вышел из машины. Я проводил взглядом пожилого чудака, посмотрел, как тот поднимается по широким ступеням. Здание сталинской эпохи, с лепниной и высокими потолками смотрелось величественно, на вид внушительнее и надежнее крейсера «Аврора». Профессор скрылся за массивной дверью, но я успел увидеть странное освещение подъезда, красное, как в комнате для проявки фотографий.

Или, как освещение в Аду…

Немного повертев в руках прямоугольник, я кинул его в бардачок. Визитка пригодится лишь через неделю, пусть пока полежит среди других документов.

Эх, ну и дурачок пассажир… а ещё профессор…

По дороге домой я забыл о пассажире и странном споре. Лихо проехался по луже возле обочины, даже слегка поддал газу. Симпатичная девушка спокойно шла по пешеходной дорожке, её-то и накрыло веером темно-серых брызг. Чем-то она мне напомнила ту стерву из «Мини», а может это она и была. Модная оранжевая куртка, зауженные джинсы, белая шапочка – девушка превратилась в разноцветного леопарда. Она что-то кричала вслед, но я мчал дальше. Ещё полчаса, и я буду дома.

Да, некрасиво, но в каждом человеке таится что-то подленькое, которое само порой рвется наружу. У меня вырвалось и… признаюсь честно – в тот момент я был доволен. Я наказал ту девушку из «Мини»…

В прихожей меня встретила зареванная жена. Её по-детски пухлое личико было искажено страдальческой гримасой, глаза покраснели от лопнувших сосудиков, вздернутый носик постоянно шмыгал. Сердце сразу же застучало в три раза быстрее.

– Что случилось, Людочка? Кто тебя обидел? – подскочил я к ней.

Жена прижалась объемным животом, притиснулась, как волчонок, который ищет защиты у родителя. Я ощутил себя именно таким волком – готов разорвать любого, кто посмел обидеть мою ненаглядную!

– Меня-а... я-а пошла-а... а меня-а... – всхлипывала Людмила, её мокрые щечки уткнулись в гладкую кожу куртки, плечи сотрясались от рыданий.

– Мой хороший, тебе же нельзя волноваться. Присядь, я сейчас водички принесу. – Я усадил плачущую жену в кресло и молнией метнулся на кухню.

Людмила пила мелкими глотками, захлебывалась и кашляла, но рыдания потихоньку шли на спад. Я терпеливо ждал, нежно поглаживая плечи любимой женщины.

– Так что случилось? – мягко спросил ещё раз.

– Вон, посмотри в спальне-е, – всхлипнула Людмила, указав на межкомнатную дверь.

На широкой кровати лежало свадебное платье, в нём Людмила походила на ангела в светлый эпизод нашей жизни. Её счастливое лицо в день свадьбы осталось для меня самым ярким воспоминанием. И теперь подол белоснежного платья походил на грязную тряпку, какой уборщицы моют пол в привокзальных туалетах. Верхняя часть находилась под пластиковым плащом, и по нему сползали разводы, а вот подол уже не спасти.

– Что произошло? – я почувствовал, как лицо каменеет.

– Я хо-отела продать его Галинке, она замуж собирается. Понесла через дорогу, но какой-то урод на джипе обры-ызгал меня с головы до ног, я по-оскользнулась и у-у-упала. Пока меня подняли, всё платье испортило-о-ось. – У Людмилы вновь полились слёзы. – Теперь его только-о на выбро-о-ос.

– Не плачь, Людочка. Мы что-нибудь придумаем. Сейчас же много появилось средств для выведения пятен, химчистка, фармакология. – Я и сам не понял, почему произнес последнее слово.

В мозгу мелькнул образ улыбающегося профессора. Да ну-у, не может быть! Всего лишь досадная случайность. И та девушка у обочины – это всего лишь случайность. Да-да, случайность…

– Ладно-о. Завтра схожу-у в химчистку. Ты ужинать будешь? – Утирая слёзы, Людмила потянула меня на кухню, откуда доносился запах жареной картошки.

На другое утро небо не предвещало ничего хорошего. Тяжелые серые тучи ползли галапагосскими черепахами, играли в догонялки и наползали друг на друга. Будто на небесах появилось своё Ярославское шоссе, и все «замкадыши» поехали в столицу.

Я поцеловал на прощание спящую жену, она улыбнулась, не проснувшись до конца, и протянула руки для обнимашек. И вот тут-то и произошло то, что меня должно было насторожить, но я всё отнес на счет воспаленного воображения и вчерашних переживаний. Людмила неожиданно замерцала в кровати, как будто неисправная голограмма из фантастического фильма. Всего лишь секунду, всего лишь миг, но я едва не отпрянул. Когда же моргнул, то всё было как прежде.

Похоже, что мне надо обратиться к врачу – глюки уже появились.

– Я тоже сейчас встану и в магазин пойду, – сказала Людмила детским голоском. – Любимому мужу приготовлю на ужин вкусностей.

Я осторожно обнял её и послушал, как в плотном рюкзачке бьется ещё одно маленькое сердечко. Теплое чувство счастья зонтиком накрыло от пасмурной улицы.

Сын! Кириллович!

Да нет, всё нормально – я всего лишь не отошел от сна.

Эх, если бы я только знал в тот миг, что произойдет дальше…

Зонтика счастья хватило на двадцать минут «пробки» – не только в небесах начался час пик. Постоянно лезущие, ныряющие, нарушающие правила автолюбители вывели бы из себя и Махатму Ганди. Если бы этот славный индиец оказался будним утром на Ярославке, он бы положил с пробором на свою философию ненасилия и харкал бы на нарушителей сильнее струек из омывателя, а, может, ещё и в драку полез с наглым хозяином темно-синего «Опеля».

Я сначала терпел, слушал радио, где Меркьюри кричал о том, что «шоу должно продолжаться», но, пару раз избежав аварии, я не выдержал. Ко всему прочему, ещё и дождик начался – видимость ухудшилась.

– Хрен ли ты уставился, баран? У меня «главная»! Учи правила, чудило с большой буквы «М»! – догнав очередного нарушителя, проорал я в опущенное стекло.

Капли дождя залетали в окно, темными пятнами расползались по ветровке.

«Нарушитель» что-то прокричал в ответ. Настроение портилось с каждой секундой.

– Динь-дилинь! Динь-дилинь-динь-динь! – задорно пропел мобильник.

Людмила! Может, что-то случилось?

– Киря, ты ещё едешь? – прозвучал в трубке плачущий голос жены.

– Да, моё солнышко. Что случилось?

Сердце замерло…

– Меня сейчас какой-то пьяный дурак из такси обозвал потаскухой беременной, и что я с футбольной командой... Представляешь? Высунулся наполовину из окна и на всю улицу прокричал. Его потом шофер на место втащил, но вся улица на меня обернулась.

Так знакомы эти плачущие нотки! Только вчера их слышал и еле успокоил. И вот опять!

Убил бы этого пьяного кондома! Вырвал бы ему яйца и затолкал по локоть в грязную пасть! Опять вспомнился вчерашний профессор. Нет, не может быть! Это всё совпадение...

– Не плачь, солнышко! Иди сейчас домой и дождись меня. Не обращай внимания на пьяных дебилов. Я пробью такси и заставлю извиниться. Люблю и жду вечером вкус... ТВОЮ ЖЕ МАТЬ!!!

Тяжелая фура с правого ряда въехала в огромную лужу, и целый водопад накрыл мою машину. Моментально пропала видимость. Впереди, в прозрачной пленке стекающей воды, мелькнула чья-то фигура.

Мерзко-хрустяще ударило о бампер, и узкая ладонь шлепнула по лобовому стеклу…

Прокатилось по крыше и сорвалось с багажника…

Я видел, как человеческое тело попало под колеса следующей машины, и автоматически нажал на газ. Нога сама втопила педаль. Сама!

Гадство! Меня не должны остановить! У меня же скоро родится ребенок!

Такие мысли метались в башке, пока я топил на гашетку и уходил от неведомой погони. Да, я должен был развернуться, должен… Должен! Но мелькал в голове образ, что Людмилу с ребенком выкинут на улицу за неуплату съемной квартиры, как они будут скитаться, как они умрут…

Я последняя сука! Но я не должен попасть в тюрьму. Нашим законам насрать на то, что ты невиновен – для них ты лишь галочка в длинной череде закрытых дел.

Через три квартала я свернул во дворы и, пропетляв, как испуганный заяц, замер у мусорных баков. Погони не видно, но это не радовало: у едущей за мной машины мог быть видеорегистратор.

Только сейчас я поймал себя на мысли, что ещё держу в руке телефон. Я посмотрел на дворники – в держателе застрял русый парик.

Я убийца?!

Нет!!

Людочка! Она же на улице! Одиннадцать дорогих цифр...

В телефоне раздался короткий гудок, и электронный женский голос произнес, что абонент не отвечает или временно недоступен.

Людмила!

На повторные вызовы бездушный оператор твердил одни и те же слова ужасного приговора: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Как же так…

Я замер в оцепенении. Вокруг – незнакомый двор, случайные прохожие. В голове азбукой Морзе билась одинокая мысль: «Люда! Как там Люда? Людочка! Солнышко моё! Любимая!»

Туда-сюда.

Туда-сюда.

Это движение завораживало. Словно раскачивался маятник, страшный своей неотвратимостью.

Внутри меня пульсировало тёмное пространство, холодное, скользкое. Пустота такая, что даже эхо от бешеного стука сердца пропадало, ещё не родившись.

Влево-вправо.

Влево-вправо.

Стеклоочистители мокрой тряпкой таскали русый парик. По краям чистого стекла вырастала паутинка прилипших волос.

Туда-сюда.

Туда-сюда.

Профессор должен помочь! Где визитка?

Из бардачка вывалились бумаги, какие-то документы, прошуршали осенними листьями и упали на грязный коврик. Они моментально набухли темно-синей влагой, словно печенье окунули в сливовый компот. Плевать! Сейчас не до них.

Вот она, визиточка! Змея страстно обвила бокал на фоне красного креста, черные точки-глаза злорадно щурились на меня. Дрожащие пальцы набрали спасительный код на телефоне.

– Слушаю вас внимательно! – прогудел в трубке вчерашний голос.

– Профессор, это Кирилл! Вчера вас подвозил. У меня тут... – начал я, пытаясь сформулировать вопрос.

– Здравствуйте, Кирилл! Я вчера вас не сильно обидел? А то постоянно, как выпью, так на розыгрыши тянет, – рассмеялся в трубке профессор.

Розыгрыши?

Розыгрыши?!!

– Какой розыгрыш?! – заорал я. – Вы скажите, как можно всё исправить? Ваша чёртова таблетка... Я тебя найду, доктор... Ты специально так всё подстроил? А? Мразь!

Мысли путались, метались, как лошади в горящей конюшне.

– Молодой человек! – немного отрезвил спокойный голос. – Пока вы не наговорили того, о чем будете сожалеть, я скажу одну вещь: вчера был розыгрыш. Это обычная аскорбиновая кислота. Для антуража я положил её в пакетик. Всего лишь эффект плацебо – пустышка, другими словами. Я не знаю, что у вас произошло, но не смейте так со мной разговаривать и, тем более, в чем-то обвинять! Мне не понравилось, как вы ведете себя на дороге, и я решил вас разыграть. Извините, если слишком грубо.

– Так я же...– начал было я.

– Всего доброго, молодой человек! Пари разорвано! Увидите меня на дороге – проезжайте мимо! – Профессор отключил вызов.

Я сидел в холодной испарине, щекочущая капелька прокатилась по переносице, сорвалась с кончика носа и упала на экран телефона. Рот жадно хватал спертый воздух.

Скрипнув уплотнителем, опустилось стекло. В салон ворвался осенний дождь, свежий ветерок закинул золотистый кленовый лист. Он спланировал на мобильник, и из-под листа заиграла знакомая мелодия. На табло высветился домашний номер. Я с замиранием сердца нажал на кнопку ответа.

– Киря, ну чего ты так кричал? – раздался в телефоне родной голос.

От сердца отлегло. Я поднял голову и неуверенно улыбнулся, крутанул лист за черенок.

– Всё хорошо, милая... Собака на дорогу выскочила... Еле увернулся... Ты... как?

– Я от твоего крика телефон выронила, и он разбился на мелкие кусочки. Такая вот я растяпа, но и ты не меньше виноват и теперь должен мне другой телефон. Если вечером не будет какого-нибудь старенького «Самсунга», то поставлю тебя на бабки! – Людмила попыталась спародировать кинобандитов, и это с её-то тонким голоском!

– Всё будет, моя хорошая, всё будет. – Я наблюдал, как сквозь тучи прорезался солнечный луч.

Кусочек радуги заиграл цветами на сером фоне – я никогда не видел картины прекраснее. Только мысль о сбитом человеке омрачала краски радуги. Я должен вернуться.

И я вернусь!

В конце концов Людмила сможет уехать к теще, а там, лет через пять-десять, и я выйду… Да, так и надо поступить. Я повернул ключ зажигания. Верная лошадка завелась с первого раза, словно согласилась с моим решением.

– А ещё сейчас по телевизору передали новость, что на Ярославском шоссе сбили манекен. Представляешь? Грузчики из «Спортмастера» заносили вещи в «Газель» и приставили манекены к стенке, одного из них сдуло ветром, и он попал под пролетавшую машину. Говорят, что искусственному человеку сделали искусственное дыхание, оказали первую помощь и привели в норму, вот только парик не смогли найти. Так что не одна я такая растяпа, даже манекены волосы теряют, – щебетал в трубке голос любимой.

Что? Да ладно!

У меня внутри плясал от счастья восторженный мальчишка. Радостный смех вырвался под холодный дождь.

– Я люблю тебя, солнышко!

– Я тоже люблю тебя, Киря! Не опаздывай вечером, а то оставлю без вкусняшек! Пока-пока, позже созвонимся! Целую!

В зеркале заднего вида отразились мои карие глаза. Сколько морщинок прорезалось? Сколько седых волос появилось? М-да... Случайность. Пустышка. Эффект плацебо. Но я урок запомнил. Пусть случайность, пусть совпадение, но больше ни в жизнь...

Трясущимися руками я достал пачку сигарет. Осталась последняя. Я посмотрел на неё, на парик на стекле. Вышел и завернул пачку с оставшейся сигаретой в расползающийся комок искусственных волос. На небе вновь показался кусочек радуги. Эх, раз пошла такая пьянка...

– На хрен! Эге-гей!! Будем жить!!!

Редкие прохожие обернулись на мой радостный крик. Посмотрели, как я с размаху бросил мокрую тряпку в мусорный ящик и начал танцевать – неумело, дергано, коряво. Кто-то хмыкнул, кто-то улыбнулся, но вскоре обо мне забыли и поспешили по своим делам.

Я танцевал бы ещё, но зазвонивший телефон настойчиво требовал прекратить танец.

– Да? Алло! – ответил я, даже не посмотрев, кто звонит.

– Кирилл, извините за небольшую демонстрацию нашей работы… – раздался негромкий голос профессора, – но иначе вы не поверили бы важности нашего труда. Я хочу пригласить вас на одну вакантную должность. Завтра в два часа дня вам нужно прибыть по адресу в сообщении, прилагаемом к авансу. Если вы не приедете, то примите эти деньги в качестве извинений и забудьте о моем предложении и существовании. До встречи!

Я не успел ничего сказать, как профессор отключился, и тут же раздался звуковой сигнал оповещения. Я открыл сообщение и присвистнул: «На ваш счет зачислено 50000 рублей». Чуть ниже была приписка с адресом.