Мия замерла. Вот и все. Сейчас можно сбежать. Пусть самханец сам разбирается с воинами наместника. Со сломанной ногой и одним лишь ножом ему не выстоять против десятка самураев. И тут не будет вины Мии. Ей не потребуется ничего решать. Джин знал, на что шел, когда проник в храм, чтобы уничтожить святыню ее народа.
Но это было неправильно. Нечестно. Несправедливо.
Он же говорил правду. Она сама видела, как самханец клялся на крови. То, что он сделал, спасло жизни десятков тысяч людей. И жизнь Мии. И Дайхиро…
Но что она может сделать, если вот-вот в храм ворвутся самураи?
Отвлечь их? Но как?
— Погоди воевать, калека, — фыркнул тануки.
Оборотень просеменил к бамбуковой стене за алтарем, нажал что-то, дернул вбок деревянную панель, открывая темный проем.
— А ну, полезай сюда, — скомандовал он. — И ты, Мия-сан.
Самханец не стал тратить время на споры. Дернул Мию за руку, увлекая за собой в узкую
— Я все понял, монах. — Судя по голосу, лейтенант был недалек от убийства. — Если вдруг услышишь или увидишь что-то подозрительное, немедленно дай знать нам.Оборотень не преминул воспользоваться оказией и немедленно пожаловался на подозрительную старуху, живущую в деревне на отшибе. Не иначе как ведьма. Не менее подозрителен в его глазах был деревенский кузнец. Также последние три года ночами высоко в горах что-то подозрительно выло. И особенно подозрительным был новый директор школы гейш — где это видано, чтобы мужчина и самурай заправлял в таком заведении?Лейтенант совсем поскучнел, голоса отдалились так, что Мия едва разбирала половину слов. Солдаты покинули храм.Еще почти десять томительных минут они стояли в объятиях, переводя дух. Ладони Джина осторожно и нежно погладили ее спину. Мия выдохнула и прижалась еще теснее, хотя сейчас в этом не было надобности. Но облегчение от миновавшей опасности словно зажгло в крови опасную эйфори
Обычно хорошенькое личико майко исказилось, еле заметные ранее багровые пятна проступили отчетливей на фарфоровой коже. Сейчас она была непривлекательна и даже страшна.— А ты — ведьма, — прошипела Кумико. — Воруешь чужие волосы, да?В первую минуту Мия не поняла, о чем она. Лишь когда босая ступня надавила ей на пальцы, она осознала, что сжимает в ладони длинные черные пряди. Как и когда она умудрилась выдернуть их у Кумико, вспомнить не получалось.— Волосы ведьмы растут, когда она ворует чужие. Я слышала, если отрезать их ведьме, ее сила уйдет. Вот и проверим.С этими словами Кумико взяла ножницы.Мия смотрела на нее снизу вверх и не верила. Одно дело — мелкие подлянки и гадости. Но если сейчас Кумико отрежет ей волосы, это не удастся скрыть. И молчать о том, кто виноват, Мия не будет.— Кумико-сэмпай, не надо! — пискнула Ичиго.Дочь самурая поднесла ножницы к затылку Мии.&mda
Мия бросила на него испуганный взгляд через плечо. Но самханец не собирался распускать руки. Кажется, он имел в виду только то, что сказал.— Тушь с кожи смывается мылом и горячей водой. Если поскрести как следует. Отстирать одежду труднее, но можно попробовать. Мыло у меня есть, Дайхиро принес еще вчера. А вот для горячей воды придется собрать побольше дров.— Не надо.— Так и будешь ходить с черной спиной?— Не надо дров. Тут выше в горах есть горячие источники.Он присвистнул:— И ты молчала? Пойдем туда сейчас же!— У тебя же нога сломана.— Да хоть обе! Ради горячей воды я и не на такой подвиг готов.Она не собиралась идти на источник с самханцем, но как-то само собой получилось, что они вышли вместе. Джин опирался на самодельный костыль и довольно резво скакал меж камней, еще и умудряясь при этом развлекать ее легкомысленной болтовней. Если бы Мия сама не помогала бинтовать
Джин усмехнулся:— Сама ты не отмоешься. Иди сюда. Не бойся меня, Мия. Я клялся не причинять тебе зла, помнишь?Мия кивнула и нерешительно шагнула ему навстречу. Казалось, пузырьки из горячего источника неведомым образом переместились под кожу и теперь щекотали ее изнутри. И еще тревожно и сладко крутило в животе.Мокрые пряди падали Джину на лоб. С них срывались опалесцирующие капли и скатывались по шее, по сильным плечам, как маленькие жемчужины. Мия заглянула в его удивительные колдовские глаза и замерла. Он тоже замер. Стоял рядом и смотрел на нее с непонятной улыбкой. Капля воды оставила влажную дорожку на его щеке, как от слезы, и Мие вдруг захотелось стереть ее.Ласковые объятия воды, одуряющий запах цветов, весеннее тепло в воздухе и серебристо-голубое сияние искроцвета… Все вокруг полнилось древней особой магией, для которой не существовало сословных различий или придуманных людьми преград между мужчиной и женщиной.Тяжелые ру
«Волосы — это просто волосы, — твердила себе Мия. — Отрастут».Но стоило вспомнить о своей утрате, как ей снова неудержимо хотелось плакать. Без привычной тяжести голова казалась пугающе невесомой. Зеркало отражало страшилище с криво обрезанными, торчащими в разные стороны вихрами. Да еще едва поджившая губа и под глазом наливается синяк — ну чисто мальчишка-сорванец.Давя всхлипы, Мия скатала футон. Собрала обрезанные пряди. Может, получится сделать из них парик? Не ходить же ей в таком смешном и жалком виде.Она оделась и вышла, плохо представляя, к кому обратиться со своей бедой. И почти сразу же наткнулась на госпожу Оикаву.— Ми-я? — Рот у наставницы округлился, а лицо вытянулось. — О, боги! Что с тобой случилось, девочка?!Диковатый вид Мии привлек и других наставниц, а вслед за ними учениц. Мия переминалась с ноги на ногу под их любопытными взглядами и старалась рассказать все поскорее. О
Мия вздохнула, услышав в его голосе насмешку.«Сама виновата», — сказали о Кумико наставницы. «Сама виновата», — эхом согласились бывшие подружки дочери самурая.В один день прежняя душа компании стала отверженной. На нее старались даже не смотреть лишний раз, словно от взгляда можно было заразиться. И дело было не в наполовину облысевшем черепе или жутких пятнах по лицу. Казалось, клеймо «вор» теперь красовалось на самой судьбе майко.Кумико третий день лежала на футоне в углу домика, отвернув к стенке ставшее безобразным лицо, и молчала. Она не вставала и не появлялась в столовой, лишь иногда Мия против воли замечала, как содрогаются ее плечи в безмолвных рыданиях.Остальные девочки делали вид, что ничего особенно не происходит. Что никакой Кумико в домике нет, а может, и не было никогда. Все они были подчеркнуто вежливы и ласковы с Мией. И надо бы радоваться, но…Но Мия помнила, каково это &
— Думаешь, он прав? — тихо спросила Мия.Вечер выдался на удивление теплым, и они сидели на разбитых ступеньках, греясь в лучах закатного солнца.— В чем именно? — спросил Джин, не отрывая взгляда от наполовину обтесанной заготовки из рога оленя. Нож аккуратно касался кости, срезая все лишнее. Мия уже спрашивала, что именно он мастерит, но самханец только хитро усмехнулся и пообещал: «Увидишь».— Насчет предательства… и Кумико.Джин отложил свою работу.— Я думаю, что в общении с людьми никогда не бывает единственно верного рецепта, — спокойно сказал он. — Но если человек искренне раскаялся, милосердно будет дать ему второй шанс.— То есть — надо простить?Он пожал плечами:— Простить — это надо тебе, а не ей.— Я не понимаю.— Не страшно. Я и сам не всегда понимаю. Это надо чувствовать. — Он сверкнул белоз
Она почти решилась сама сделать первый шаг, когда над ухом раздалось ворчливое:— Это еще что за скульптурная группа у нас во дворе расположилась? Ишь, обвился вокруг девочки, змей самханский, даром что одноногий. Не то тебе в плену отрезали, что надо было. Отпусти, ей давно домой пора!Мия ойкнула и выскользнула из объятий. Джин не сделал попытки ее удержать. И на его лице не отразилось ни растерянности, ни разочарования.— «То» мне тоже обещали отрезать. К счастью, не успели. Привет, Дайхиро. Рад, что ты вернулся. — И, уже обращаясь к Мие, продолжил: — Он прав. Уходя каждый день на весь вечер, ты здорово рискуешь.— Угу, — буркнула Мия, не поднимая глаз. — Я пойду.В груди зрела глупая, совершенно детская обида. Очень хотелось разрыдаться. Только непонятно, почему.— Я провожу.Тануки распушил хвост.— Сиди уже, провожатель колченогий! Я сам провожу.&md