Риана проснулась задолго до рассвета. В листве деревьев, под которыми они с Маркусом устроили стоянку, поблёскивал молочно-белый диск луны.
Костёр тихонько потрескивал, заставляя валькирию вспомнить о тех далёких временах, когда ей приходилось ночевать под открытым небом.
Она сделала глубокий вдох. Чувство было странным. Как будто она снова вернулась в прошлое – и в то же время всё теперь стало другим. Не было Амарили, не было валькирий и не было войны… И в то же время не было одиночества и обречённости, которые следовали за ней по пятам с тех самых пор, как она покинула летучую крепость и ступила в горящие Помпеи.
Риана перевела взгляд от костра на лицо патриция, лежавшего возле неё.
Валькирия столько раз видела Маркуса спящим, что казалось, по движениям ресниц она сумеет угадать, какой патрицию снится сон.
Маркус спал плохо почти всегда. Зра
Город едва только начинал просыпаться. Редкие прохожие, закутанные в плотные накидки, старались ускорить шаг— воздух был плотнее и холоднее, чем во все дни, которые Риана успела провести здесь. Берег Тибра покрывал плотный ковёр палой листвы. Золотые листья вееров разлетались из-под копыт коней.Риана покосилась на Маркуса— после событий в горах она никак не могла перестать думать о том, что могло произойти. Маркус весь последний участок пути оставался тих и молчалив, но, кажется, крепко держался в седле.И всё же Риане не терпелось быстрее добраться до дворца. У неё не было уверенности, что в случае чего ей хватит сил подхватить патриция и поддержать.К тому же здесь, на улицах римского города, она снова чувствовала, что оказалась на территории врага.—Мы можем ехать быстрей? —спросила Риана, склонившись к Маркусу. —Мне здесь неуютно. Такое чувство, как будто за нами наблюдают из к
Это был редкий случай, когда Маркус не поехал верхом, а взял экипаж— слишком устал и слишком не хотел проталкиваться сквозь толпы горожан, спешащих по своим делам.Риану он с собой не позвал— присутствие валькирии могло только усложнить и без того непростой разговор. К тому же он хорошо запомнил слова девушки о том, какую Цебитар играет роль при императрице.Патриция и самого не радовало его положение, но наткнуться, возвращаясь, на полный презрения взгляд Рианы, он не хотел вдвойне.«Неужели ты сама никогда не уступала?»— думал Маркус со злостью, пока кони несли карету по узким улочкам. Патриций равнодушно рассматривал толпы людей, многие из которых претендовали на то, чтобы зваться аристократами. Даже самые влиятельные из них казались ему всего лишь выскочками.Их было мало, потомков расы, высадившейся на берег Италийского полуострова шесть сотен лет назад. С каждым поколением их кровь становилась всё боле
Карета остановилась у дверей особняка Цебитара, но оба пассажира оставались молчаливы, даже когда вышли из неё. Маркус пропустил Риану вперёд, и та не преминула заметить, как патриций нарушил привычный порядок вещей: обычно ей, как рабыне, предписывалось двигаться на полшага позади. Она решила, что это хороший случай завести разговор.—Маркус… —позвала она.—Да,— тут же откликнулся тот, однако шага не замедлил, и Риане тоже пришлось двигаться вперёд.—Я всё думаю… Если бы ты использовал свою руну на мне… всерьёз… Я смогла бы сопротивляться ей?Маркус поджал губы.—Хочешь проверить?Риана молчала. Она боялась и хотела.—А я— нет,— ответил Маркус за неё. —Всю свою жизнь я живу тем, что получил от дяди и отца. Титул, который я не заслужил. Дом, который построили не для меня. Руна… и ст
Пленница повела плечом, силясь размять затёкшие мышцы. Звякнули звенья цепи, спиралью опутавшей тело от шеи до ног. Риана стояла на коленях – цепь, закреплённая у стены, не позволяла подняться в полный рост.Риана не знала, сколько дней прошло за стенами её тюрьмы. Она не пыталась считать, потому что не имела возможности ни делать зарубки, ни наблюдать лучи света, ползущие под потолком— в темнице не было ничего, что позволило бы пленнице ощутить хотя бы тень власти над собой.Она не знала, сколько времени прошло, но отчётливо ощущала, что удушающее, всеохватывающее безумие подползает всё ближе. День за днём. Час за часом. За ночью ночь.Редкие визиты палачей прекратились так давно, что иногда Риане начинало казаться, что это было сном.Раз в неделю приходил безликий надзиратель. В молчании опускал на пол доску с едой— кусок мяса размером с ладонь, вполовину меньше жира, краюху хлеба и крынку с водой. Вся посуда была из дерева
—Могу ли я верить глазам? Прекрасная Церера тоже тут. Не потому ли, что на арену зачастил командир Цебитар?Клемента прикрыла веером порозовевшие щёки. Встряхнула огненными кудрями и сверкнула глазами, демонстрируя чуть больше кокетства, чем требовали приличия.—Я люблю красивых мужчин, владетель, разве это секрет? Вы знали, что многие гладиаторы красивы?С этими словами Церера повернулась к загону, где расположились два десятка ожидающих боя рабов. Некоторые из них— крепкие и загорелые – точили мечи. Эти были рыжеволосыми, как и она сама. Другие— смуглые и чернявые, с раскосыми глазами – куда больше внимания уделяли подготовке своего тела, чем оружия. Были здесь и уроженцы севера, наверняка сходившие с ума от жары под своими заплетёнными в косы бородами.Клемента осмотрелась по сторонам и выхватила взглядом обитую бархатом скамью, стоявшую у самого края ложи— достаточно близко к арен
Маркус бессовестно врал. Церера поняла это сразу. Когда оба бойца— человек и животное— появились по обе стороны арены, Цебитар вытянулся так, будто хотел оказаться в первом ряду среди простолюдинов, а не в ложе патрицианского семейства.Животное было прекрасно. Мускулы под белой шерстью переливались, как бицепсы под чёрным камзолом Маркуса. Пантера двигалась медленно и уверенно, обходя арену по кругу. Это был не первый её бой. Пантера знала вкус человечьей крови и знала её цену— она едва заметно прихрамывала на правую лапу. Битвы научили её осторожности, и Церера могла бы поклясться, что зверь умнее и хитрее многих из людей, которые выходят на арену первый раз.Пантера была прекрасна, но Маркус смотрел на неё как на врага, оценивая опасность и рассчитывая успех. Если бы Церера не присутствовала при всём разговоре, то подумала бы, что Маркус поставил на другого бойца всё своё состояние— так силён оказался его интерес к том
Сант хрустнул яблоком, а когда обнаружил, что Маркус поворачивает к нему голову, сделал вид, что внимательно рассматривает надкушенный фрукт.—Пошло,— заявил Кэнсорин и, взяв в руки кубок с вином, покачал его, а затем посмотрел на просвет.—Просто ты привык нюхать кровь связанных рабов,— ответил Маркус. Он всё ещё тяжело дышал, но не желал показывать, что реакция товарищей задела его. «Друзьями» Маркус этих людей никогда не называл, хотя и знал их очень, очень давно.Он скинул с плеч перепачканный кровью камзол и вытер вспотевшее лицо батистовым рукавом. Теперь, когда бой подошёл к концу, ему больше не хотелось находиться здесь, среди этих людей.Маркус взял с подноса рабыни кувшин с вином и сделал несколько крупных глотков прямо из него. Отставил в сторону и снова подошёл к парапету, под которым недавно свершился бой.Валькирию уносили на носилках. Глаза её были закрыты, а
Клемента Церера…Рыжеволосая и необычно круглолицая для даэва, Клемента славилась красотой, умом и нежностью не только при дворе, но и во всём Вечном Риме.Вряд ли нашёлся бы хоть один мужчина, посмевший отказаться от общества этой женщины. Кроме, разве что, Маркуса Цебитара.Клемента знала Маркуса больше десяти лет— они познакомились, когда тот ещё был мальчишкой и едва ступил на опасную почву римских атриумов в первый раз.Клемента была частью этой жизни с тех самых пор, как родилась. Ещё маленькой мать демонстрировала её друзьям, оставляя иногда в компании с незнакомыми господами, чтобы затем расспросить, о чём те говорили наедине— даже в Риме ребёнка, как правило, никто не опасался.Затем была школа Сафо, каждый месяц и день пребывания в которой стал частью одного большого турнира за право называться красивейшей и самой образованной из гетер. Мужчины могли смеяться над таким обучением сколько угодно— К