2 месяца спустя
— Ты уверен? — я сжимаю телефон с такой силой, что еще немного — и он треснет.
Холодная капля пота спускается по позвоночнику. На улице жара, плюс тридцать семь, а меня морозит.
— Да, — коротко отзывается Женя. — Иди, он тебя ждет. Я же сказал, что сам его выбрал.
— Но я не…
Внутри всё сжимается от жгучей смеси чувств: вина, предвкушение, злость, возбуждение, гнев, и вновь вина и страх… Страх потерять его навсегда терзает мою душу.
— Иди, это приказ! — зло рычит он в трубку и отключается.
Я стою перед входом в отель, а швейцар уже учтиво открыл мне дверь. Хорошо, что на мне черные очки на пол-лица, и сейчас никто не видит моего испуганного взгляда.
Боже, что я делаю? Как я могла согласиться на это? Но когда мой муж что-то просит, я не в силах ему отказать. И не потому, что боюсь. Не потому, что он наследник одного из са
Эльвира ОсетинаТы принадлежишь мне!Аннотация:Как можно забыть групповое изнасилование? Особенно если единственный, кто способен сделать тебя счастливой, косвенно в этом виноват?Можно ли обрести любовь, имея ненормальную зависимость от секса? Возможно, только ОН сможет помочь…ОДНОТОМНИК. Современный любовный роман, 18+ОСТОРОЖНО!!! В тексте очень много секса, а также довольно противоречащих с некоторыми моральными принципами, сцен.Спасибо Александре Гринберг за редактуру.Пролог— Кажется, их было пятеро или семеро, я точно не помню, слишком пьяная была, — я чешу нос и щурюсь, изображая задумчивость.На самом деле я все прекрасно помню — их было шестеро, и я была не пьяная, а под кетамином, в народе его еще называют «наркотиком насильников». Вообще-то это препарат для наркоза и обезболивающее. Но он нередко вызыва
— Кристя, это я, — голос шефа глухой и усталый.Я тут же подбираюсь и, стерев улыбку со своего лица, озабоченно спрашиваю:— Что случилось Афанасий Игоревич? Что-то с Иришкой?— На пенсию меня отправляют, малышка, — хмыкает мой любимый шеф, практически заменивший родного отца. — Из столицы проверяющий приедет. Ну и, судя по сплетням, он и на моё место метит.Мои брови непроизвольно приподнимаются. Вот так финт ушами. Этого я ожидала меньше всего.— А Заречинский как же?— Остается, — вздыхает Афанасий Игоревич. — А тебе надо бы домой поторопиться. Я буду тебя рекомендовать как одного из лучших сотрудников. Но ты сама понимаешь…— Да-да, «новая метла», — удрученно бурчу в трубку. — А по вашим слухам, он один едет или?..— Или, — так и вижу, как шеф поджимает губы и недовольно хмурит кустистые седые брови. — Целую ко
Нас принимают в клинике как самых дорогих и долгожданных гостей. Впрочем, было бы странно, если б принимали иначе. Все же клиника частная.А дальше все проходит уже без моего участия: я понимаю, что привлекать к себе внимание будет очень глупо с моей стороны. Да и Тарасенко неплохо справляется с ролью переговорщика. И я решаю отдать ему все козыри в руки — пока мы в клинике, само собой. Ну а как только я отсюда выберусь — сделаю так, чтобы наши дорожки никогда больше не пересеклись.В приемном покое дежурный врач, представившийся Игорем Юрьевичем, сразу же нас допрашивает. Тарасенко без запинки выдает ему то же, что и врачам со скорой:— Это глупое недоразумение.Не знаю, верит ли ему Игорь Юрьевич, но на этом он прекращает допрос и командует медсестрам, чтобы нас отправили по палатам.Я наивно надеюсь, что уже через несколько минут останусь наедине с врачом и сразу же прозондирую почву на тему быстрой выписки, но Тарасенко &mdash
— Прости меня, пожалуйста, Крис, — слышу я приглушенный голос Тарасенко.Он так и продолжает лежать на мне после того, как кончил, уткнувшись лбом в сиденье поверх моей головы.Я же наслаждаюсь запахом мужчины и еще отхожу от оргазма. Думать совершенно не хочется. Поэтому я не сразу понимаю, чего от меня хотят, и на автомате расслабленно спрашиваю:— За что?Женя судорожно выдыхает, приподнимается на локтях и осматривает моё лицо. Увиденное ему явно не нравится. Ну ладно, я тоже смотрела на себя сегодня в зеркало и не была в восторге. Так что мужику можно даже памятник поставить, с такой страхолюдиной трахаться… не каждый сможет.А мне пофиг.Я после секса всегда как кисель, и как минимум минут пятнадцать меня не будет существовать для этого мира.— Я набросился на тебя, как маньяк, а я хотел… — говорит Женя, сглатывая, — Я хотел иначе. Хотел сделать тебе предложение в ресторане. Даже
Сдав номер и немного поскандалив с администратором — мол, это не гостиница, а проходной двор, — выслушала его заверения, что они возместят полную стоимость моего имущества. После чего мы наконец-то покидаем гостиницу и вновь садимся в машину.Всё это время Тарасенко крепко держит меня за руку. А замечаю я эту деталь, лишь когда мы садимся в машину. Странные чувства переполняют меня. Абсолютная защищенность и уверенность в завтрашнем дне.Это неправильные чувства, это всё иллюзия. Я отворачиваюсь к окну, костеря себя всевозможными матерными словами.Я слишком сильно напугалась того погрома в гостинице, позволила-таки моему врагу просочиться сквозь кожу.Несколько раз вдохнув и выдохнув, я беру себя в руку. Сейчас мне ни в коем случае нельзя расслабляться, нужно позвонить шефу и как-то его предупредить. Что если его жизнь сейчас в опасности?Я вытаскиваю из сумочки сотовый и хочу набрать СМС, но Тарасенко выхватывает его из моих рук.
— Ты с луны, что ли, свалился? Как это ты не знаешь Матроскина? — с удивлением спрашиваю, пока мы поднимаемся по лестнице на второй этаж. — Да этот мультик знают все дети, его же по телевизору постоянно показывали, и до сих пор иногда показывают.— В детстве телевизор был под запретом, а сейчас, у меня нет времени на детские мультики, — хмыкает мой муж, который почему-то отстает от меня на пару шагов, хотя лестница в этом доме достаточно широкая, чтобы тут человек пять без проблем в одну шеренгу прошли. И когда я оборачиваюсь, то понимаю, чего он плетется сзади. Этот хитрый жук упорно рассматривает мои нижние девяносто, и взгляд у него такой горячий, что невольно хочется изменить походку и призывно повилять попкой.Сдержав улыбку, я поворачиваю голову и, стараясь не терять нить разговора, спрашиваю с иронией:— Что значит «под запретом»? Ты был наказан на все детство за плохое поведение?Ну не верю я, что ем
— Может, сначала пообедаем? — спрашивает Тарасенко, когда мы подъезжаем к одному из самых дорогостоящих торговых центров в нашем городе.Один умный и хваткий мужик — я знаю его фамилию, даже пару раз пересекалась с ним, — построил это место для элиты всего города и собрал в него все самые дорогие бутики и лучшие рестораны. Очень удобно и расточительно. Я сюда не так часто заглядываю, как хотелось бы, и это с моим достаточно высоким уровнем зарплаты. Но сегодня оторвусь по полной программе.— Хорошо, сначала обед, а потом я буду делать тебя бедным, — благосклонно киваю мужу.У того, к моему немалому сожалению, ни один мускул на лице не дрогнул. Так и продолжает лыбиться да смотреть на меня с умилением. Мол, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Ладно-ладно, посмотрим, кто еще первым взвоет.Я выбираю японский ресторан, надеясь на статистику — ведь в девяноста процентах случаев мужчины терпеть не могут
Злость? Не-е-ет, это не то чувство.Гнев?.. Близко, но все равно не то.ЯРОСТЬ! Вот оно, то самое чувство, что я испытываю сейчас. И нет, я не просто его испытываю, оно выжигает все мои внутренности!И самое отвратное, что выплеснуть эту ярость я не могу. Мне надо делать вид, что все хорошо, что будто так и надо. И вообще это нормально, когда два амбала пристально наблюдают и всюду ходят за тобой. Даже в туалет! В туалет, мать его! Они заходят первыми и проверяют, не спрятался ли кто в толчке, и лишь потом позволяют войти туда мне. И это не общественный туалет! Это мой личный туалет, в моем личном кабинет!— Гр-р-р! — это я уже вслух. Не могу сдержаться, вот просто не могу и всё!А эти два урода только прикрываются телефонами, чтобы не показывать, как им смешно.А все так хорошо начиналось… Такое ласковое утро, я всю ночь была с родителями. Мы так и гуляли по лесу, потом возвращались домой, смотрели телевизор, обедали, мам