4

Наутро Грегори решил, что дожидаться помощи от Доба не будет.

Несколько минут он разглядывал лицо Милдрет, в нарушение всех правил проспавшей завтрак, потом легко поцеловал её в висок и, спрыгнув на пол, забарабанил по двери.

Когда сонный рыцарь отпер замок с другой стороны, Грегори, не тратя времени на приветствия, приказал:

— Принести кровать, которую я привёз из Шотландии. Мой письменный стол. Кресло. И, пожалуй, коллекцию шотландских книг.

— Сейчас? — поинтересовался рыцарь, бросив быстрый взгляд за окно, где едва поднялось над горизонтом восходящее солнце.

— Не вижу, по каким причинам я должен ждать ещё, вам следовало бы сделать это без напоминаний неделю назад.

Скрипнув зубами, рыцарь принялся выполнять приказ, а Грегори вернулся в кровать и, забравшись одной рукой под одеяло, пощекотал Милдрет гладкий живот. Та задёргалась, пытаясь прикрыться локтями, но в итоге лишь оказалась целиком у Грегори в руках. Юноша притянул её к себе, укладывая на колени, и ещё раз поцеловал, на сей раз уже в губы.

Милдрет приподняла веки.

— Как ты? — спросил Грегори, не отрывая взгляда от её глаз. Милдрет обхватила его поперёк живота и, чуть подтянувшись, пошевелила бёдрами.

— Ничего особенного, — сообщила она. Грегори, как ей показалось, погрустнел, и Милдрет поспешила добавить. — В смысле, не больно совсем. А ты очень даже особенный, — Милдрет окончательно стушевалась и уткнулась носом Грегори в живот.

Грегори провёл ладонью по спутанным волосам любимой и, подтянув её так, чтобы губы оказались у самого уха Милдрет, шепнул:

— Это незабываемо, быть в тебе, — Грегори коротко коснулся её губ и сам уткнулся носом Милдрет в висок. Вдохнул незнакомый запах — секса, пота и недавней скачки, и, наконец отстранившись, произнёс: — Принеси завтрак. Ты сегодня проспала.

Милдрет заглянула напоследок ему в глаза, так же коротко поцеловала и соскочила на пол.

Она была на кухне, когда, исполняя приказ Грегори, в комнату на третьем этаже рыцарской башни принялись по частям вносить разобранную кровать.

Грегори стоял у окна, скрестив руки на груди, и равнодушно наблюдал за работой плотников.

— А что делать со старым столом? — спросил один из работников, и Грегори, подойдя к названному предмету, принялся задумчиво дёргать ящики на себя.

Стол был неплох, и Грегори знал его уже давно. Он принадлежал Тизону, и именно поэтому Грегори не хотел оставлять его у себя.

Он открыл один из маленьких ящичков под столешницей, который всегда был заперт, когда они с Тизоном жили здесь вдвоём, и замер на секунду, увидев конверт со сломанной печатью.

— Я пришёл, — раздалось от двери.

Грегори быстро спрятал за пазуху письмо и повернулся ко входу.

— Вовремя. Меня как раз спрашивали, что делать с твоим столом.

Тизон, стоявший в проёме, выглядел осунувшимся, но спину держал прямо.

— Отнести ко мне, само собой. Если ты настолько богат, что тебе не нужен стол.

Грегори усмехнулся.

— Как видишь, мне легко далось то, чего ты добиться так и не смог. Всё ещё считаешь, что я слишком мал?

— Я в этом уверен, — Тизон скрестил руки на груди. — Ты об этом хотел поговорить?

Грегори окинул глазами рабочих.

— Да… — сказал он негромко и немного растерянно, — но сейчас не самый удачный момент.

— Подойдёт любой. На твой вопрос я отвечу: «Нет».

— «Нет»?!

— А если ты спросишь моего совета — на что я уже перестал надеяться — то я скажу тебе: женись на Ласе. Так будет лучше для всех.

— Но, Тизон!

— Тебе придётся жениться, Грегори! А так ты сможешь установить в замке мир на долгие годы. Ты - рыцарь. Ты будешь служить Генриху и будешь свободен, как сам этого бы хотел. Титул лорда не для тебя — по крайней мере сейчас. Быть может, через десять, двадцать лет…

— Вон! — Грегори сжал кулаки. — Он вышвырнул тебя, Тизон. Вышвырнул из этой башни, а завтра вышвырнет из-за стола. И ты по-прежнему будешь на его стороне?

— Я на стороне дома Вьепон!

— Вон… — повторил Грегори.

Тизон пожал плечами и выполнил приказ.

Вечером того же дня в башню пришло первое письмо. Его принёс мальчишка, найденный Артуром, а Милдрет читала вслух, сидя за новым трофейным столом.

— Рад сообщить вам, молодой лорд, что всегда был верен вам… всегда надеялся, что однажды вы вступите в свои права…

— Давай ближе к делу, — Грегори сидел на полу, прислонившись спиной к боковой стенке стола, и грел ноги у очага. В руках он нянчил свободную руку Милдрет и с сожалением рассматривал оставшиеся на запястье некрасивые синяки. — Он поможет или нет?

— … так… погоди… вот… «Я был бы рад поддержать вас в ваших начинаниях, если бы не обязательства, связывающие меня с лордом Донатон. Если бы вы изволили оплатить мои долги, то я, безусловно, был бы во всём на вашей стороне»…

Грегори присвистнул.

— И этот человек учил меня почитать родителей и никогда не играть.

— Ну, он не сказал, что он эти деньги именно проиграл, — заступилась за капеллана, приславшего письмо, Милдрет. — Просто… что долг нужно оплатить.

— Это не проблема, — задумчиво произнёс Грегори. — Деньги у нас есть. Только как их переправить в замок Донатон?

Грегори поднял взгляд и обнаружил, что Милдрет внимательно смотрит на него.

— Если ты доверяешь мне…

— Само собой, но отпускать тебя одну… я боюсь за тебя, Милдрет.

— Боишься, что я сбегу?

Грегори быстро-быстро покачал головой.

— Если бы ты хотела сбежать, то сбежала бы уже давно. Разве нет?

Милдрет медленно кивнула.

— На дорогах могут быть разбойники.

Милдрет приподняла бровь, и один уголок её губ пополз вверх.

— Ты про Доба или про кого-то ещё?

Грегори молча смотрел на неё, и Милдрет тоже молчала, ожидая решения господина.

— Грегори, я могу за себя постоять, — не выдержала наконец она.

Улыбка коснулась губ Грегори, и, перевернувшись, тот опустился на колени у ног Милдрет.

— Ладно, — сказал он, не переставая улыбаться, — только не сегодня, хорошо?

— Как скажешь, мой господин, — Милдрет отложила письмо и вплела пальцы в волосы Грегори — длинные, шелковистые и чёрные, как небо безлунной ночью. Грегори тряхнул головой и, перехватив руку Милдрет, приложил к щеке, а затем поцеловал ладонь.

— Нужно отдать распоряжения, отсчитать золото… И, к тому же, пока ты здесь, я хочу попробовать что-то ещё.

— Тебе мало того, что уже есть?.. — Милдрет замолкла на полуслове, когда Грегори с силой развёл в стороны её колени и принялся рывками развязывать шнуровку на брэ.

Следующей ночью, впрочем, отправиться Милдрет так никуда и не смогла.

Грегори собрал нужную сумму и готовился уже передать ей, когда раздался стук в дверь и передали ещё одно письмо.

— От Седерика, — сообщила Милдрет негромко, как только дверь закрылась за её спиной.

— Что он пишет?

— Примерно то же. Только он просит отправить деньги его родным, на случай, если ничего не выгорит. И… хочет, чтобы вы подписали документ, в котором заверите своим рыцарским словом, что он останется на своём посту что бы ни произошло.

Грегори поморщился.

— Само собой я подпишу документ. Где отыскать его родных он написал?

— Да. Если хотите, я сразу же заеду и туда.

— Хорошо.

— Вы уже знаете, что потом? Я имею в виду, что вы собираетесь делать с поддержкой этих людей?

Грегори уклончиво качнул головой.

— Есть кое-что. Жаль, что нас отказался поддержать Тизон, — он помрачнел, а затем невольно коснулся ладонью груди, там, где за подкладкой всё ещё лежало письмо. Грегори только сейчас вспомнил про него и теперь, под пристальным взглядом Милдрет, принялся извлекать его из складок одежды и открывать конверт. — Нашёл в старом столе, — пояснил он. Бегло пробежал глазами по строчкам и облизнул губы. — Милдрет, иди сюда! Тут есть кое-что!

Милдрет торопливо подошла к нему и устроилась рядышком на краешке кровати.

— Прочти, потому что мне кажется, что я сошёл с ума.

Милдрет взяла в руки письмо и негромко, уже предчувствуя, что увидит внутри, начала читать:

— «Дорогой отец… — Милдрет замолкла и побледнела, но, поймав на себе пристальный взгляд Грегори, продолжила читать, — дорогой отец, мне жаль, что приходится так уезжать. Я бы хотела побыть ещё с тобой. Но если вы с Генрихом считаете, что так будет лучше, то я не смею противиться. Мне всё же кажется, что тебе нужно больше думать о себе, а мой брак… состоится как-нибудь сам собой. Всё будет хорошо. Твоя Ласе».

Милдрет подняла глаза на Грегори.

— Почему она называет его отцом? — тихо, почти шёпотом спросил Грегори.

— Очевидно потому, что сэр Тизон — её отец.

Они продолжали смотреть друг на друга молча, решая, что это значит для каждого из них, когда зазвенели ключи в замке, и Грегори, вырвав письмо из рук Милдрет, торопливо спрятал его на прежнее место.

— Сэр Генрих вызывает, — произнёс рыцарь, показавшийся на пороге.

— Уже поздно, — заметил Грегори и зевнул.

— Не вижу причин, — ответил тот зло, — почему бы вам не навестить любимого дядю в этот час. В конце концов, могли бы догадаться и сделать это сами давным-давно.

Грегори скрипнул зубами, но, опустив ноги на пол, потянулся и встал.

— Приготовь пока постель, — бросил он через плечо и подобрал с сундука плащ.

— Нет, — перебил его рыцарь, — сэр Генрих хочет, чтобы вы явились вдвоём.

Милдрет стиснула кулак, чтобы не показать испуга. Грегори тоже бросил на неё короткий обеспокоенный взгляд. Быстро, будто бы невзначай, скользнул по плечу Милдрет рукой и шепнул:

— Всё будет хорошо.

Впрочем, конечно же, ничего не могло быть хорошо.

Генрих ждал их в общей зале, в небольшом закутке, отделённом гобеленами. Время ужина уже прошло, и все домашние разбрелись по своим кроватям — и другим спальным местам. В относительном уединении Генрих сидел в кресле рядом с письменным столом и просматривал корреспонденцию, когда Грегори и Милдрет, отодвинув полог, вошли к нему.

Генрих кивнул племяннику, но вставать не стал.

— Пройди ко мне и приготовь постель, — распорядился он, обращаясь к Милдрет.

Грегори побелел.

— Плохое начало, дядя, — произнёс он.

— Не тебе об этом рассуждать, — Генрих выбрал из стопки письмо и бросил его на стол, — прочти. Ты ведь у нас, оказывается, умеешь читать и писать.

Грегори бросил короткий взгляд на письмо. Взял его в руки и пробежал глазами по строчкам, но понять, кому именно оно было адресовано, так и не смог — только то, что писала его Милдрет под его диктовку неделю назад.

— Я этого не писал, — сказал он.

— Интересно, кто же? — произнёс Генрих и снова посмотрел на Милдрет. — Я, кажется, отдал приказ.

Милдрет вопросительно посмотрела на Грегори, и тот всё-таки кивнул.

Милдрет отвернулась, направляясь к двери, и в последнее мгновение Грегори успел поймать и незаметно сдавить её ладонь.

— И сама будь готова, — произнёс ей вслед Генрих. Пальцы Милдрет в ладони Грегори вздрогнули, и она выдернула ладонь.

— Итак, — продолжил Генрих, когда они остались вдвоём, — это заговор, Грегори.

— И что с того? Ты и так всегда считал, что я хочу отобрать у тебя власть.

— А то, — Генрих усмехнулся, — что теперь я могу это доказать, — лицо наместника стало серьёзным. — И тебя высекут на площади перед донжоном, как любого пастуха. Или, может быть, даже казнят.

— Я ни боли, ни смерти не боюсь, — Грегори лишь приподнял слегка уголки губ.

— Да. Но я знаю, как тебя напугать, — Генрих кивнул в сторону полога, за которым скрылась Милдрет.

— И чего же ты хочешь от меня? — улыбка Грегори стала ещё более злой, хотя пальцы сами собой сжались в кулак.

— Ты прекрасно знаешь чего. Женись на Ласе. И забудем всё, что произошло между мной и тобой. Ты получишь свободу, а моя дочь унаследует замок.

— Вот как. Ещё недавно ты говорил, что его унаследую я. Теперь же — твоя дочь.

— Вы с моей дочерью станете одно!

— У тебя нет дочери, самозваный лорд, — Грегори внимательно вглядывался в лицо Генриха, наблюдая за каждой его чертой. — У меня есть письмо, подтверждающее, что отец Ласе — Тизон. Желаешь посмотреть?

Генрих побледнел и несколько секунд молча смотрел на него.

— И что? — спросил он наконец.

Грегори моргнул.

— Что с того, если у меня нет других детей?

Грегори молчал, чувствуя себя полным дураком.

— Идём ко мне, я напою тебя вином, — Генрих поднялся, двинулся к выходу из зала. Заметив, что Грегори не двигается, он чуть замедлил ход и бросил через плечо: — Ну же! Идём!

Милдрет двигалась как неживая, выполняя приказ. Она расстелила постель и наполнила грелки горячей водой, но и не думала раздеваться сама.

Вместо этого Милдрет опустилась на колени перед витражом, сквозь который в спальню проникал бледный свет луны, окрашенный в красный и синий цвет, и, глядя на лики апостолов, изображённых на витраже, принялась читать молитву.

Милдрет не слишком-то верила, что молитва поможет ей избежать того, что должно произойти, но так, думая об искуплении, ждать было немного легче.

Она почувствовала злость, исходящую от Генриха, едва тот пересёк порог.

Что бы ни сказал ему Грегори за те полчаса, что длился их разговор, он явно лишь распалил Генриха сильней.

— Я сказал, что ты должна быть готова, — произнёс Генрих, но дожидаться ответа не стал.

Милдрет почувствовала сильную руку на своём плече. Её толкнули вперёд, утыкая лбом в пол, и Милдрет зажмурилась, чтобы представить, что всё происходящее — только сон.

Рука Генриха рванула вниз её брэ, разрывая в ошмётки ткань, и Милдрет почувствовала, как к её промежности прикасается твёрдая плоть.

Она закусила губу, чтобы не закричать, но ничего так и не произошло. Только прозвучал голос в тишине:

— Впрочем, нет. Я хочу, чтобы ты смотрела мне в глаза.

Ещё один рывок — и Милдрет оказалась на спине. Руки Генриха с силой развели в стороны её бёдра. Глаза Милдрет раскрылись от неожиданности, но вместо лица Генриха она увидел прямо перед собой чёрные, расширившиеся от злости и страха глаза Грегори, стоявшего у того за спиной.

Генрих рывком вошёл, причинная обжигающую боль, но успел сделать всего один толчок, когда Грегори рванул его за плечо и отбросил в сторону.

— Хватит! — крикнул он, полностью теряя над собой контроль.

Рухнул на колени меж разведенных ног Милдрет и, обхватив её за плечи, прижал к себе.

— Хватит! — повторил он уже твёрже, глядя на Генриха, сидевшего тут же, рядом, и мотавшего головой, будто потерявший ориентацию в пространстве охотничий пёс. — Я объявлю о помолвке с Ласе! Но ты никогда больше не посмеешь прикоснуться к ней, слышишь, Генрих? Никогда больше не позовёшь её к себе.

Генрих в последний раз мотнул головой, моргнул и несколько секунд внимательно смотрел на Грегори.

— Сейчас, — сказал он.

— Что?

— Ты объявишь сейчас. Я созову гостей, — Генрих, кряхтя и опираясь рукой о кровать, встал на ноги. — У тебя есть пара минут, чтобы привести в порядок себя и её. И даже не пытайся сбежать.

Генрих вышел, а Грегори продолжал сидеть, прижимая Милдрет к себе и глядя на руанский витраж высоко под потолком.

— Ненавижу, — шептал он. — Как же я ненавижу его…

Милдрет молчала.

«Помолвка с Ласе», — набатом билось у неё в голове.