Когда в четвертый раз с начала правления лорда Грегори Вьепона деревья на холмах Камбрии покрылись листвой, когда миновала третья зима, и все обитатели замка успели порядком забыть правление прошлого лорда, восстание крестьян и жестокую войну с Шотландией, погубившую трёх рыцарей из рода Вьепон, во двор замка, звеня бубнами и литаврами въехала ярмарка с акробатами и торговцами, гадалками и бродячими музыкантами.
За три года замок Бро оброс посадом, и люди из окрестных земель всё чаще селились вблизи его стен. Дорога, ведущая в замок Эплби, стала безопасней, и путешественники предпочитали её всем другим. Зная об этом, заезжие торговцы выбрали именно замок Бро.
На конец дня был назначен пир, где все домочадцы должны были встретиться за одним столом.
Леди Ласе, оправившаяся от горя и смирившаяся с участью нелюбимой жены, прохаживалась между рядов, выбирая ткани для нового платья и украшения тонкой работы, привезённые с материка.
До сих пор ей снилась та ночь
Милдрет развернула свиток и пробежала глазами по строкам. Затем перечитала медленнее, всё ещё надеясь найти лазейку. Облизнула губы и снова подняла на Грегори глаза.—Возможно, он оставил сыновей?—Должно быть и письмо писали его сыновья?Милдрет подошла ближе к Грегори и попыталась коснуться его плеча, но тот поднялся с трона и отошёл. Смотрел Грегори на гобелен, изображавшего Персифаля у Святой купели— но не на неё.—Грегори, мы знали, что это произойдёт,— сказала Милдрет вполголоса, подходя к Грегори и снова пытаясь коснуться кончиками пальцев спины.—Как он посмел умереть сейчас?! —Грегори скинул руку Милдрет и, развернувшись, уставился на неё, будто это она была виновата. —Сколько ему было? Сорок? Пятьдесят?Милдрет нахмурилась и снова посмотрела на письмо.—Ему было двадцать или около того. Он был младше меня. Но ты же зна
Милдрет сидела в центральном зале напротив камина и слушала протяжную песню кланового барда Лаклана под плачущие звуки волынки.По-гэльски она не понимала ни слова и не пыталась этого скрывать— почти все в замке говорили и по-английски, и по-французски, и только старые баллады продолжали петься на древнем языке.Карлевелок вообще представлял собой странную смесь северных обычаев в оправе из норманнских стен и английских разговоров: здесь не было суровых и гордых рыцарей, не подпускавших к себе и на милю никого из простых людей, да и вообще Милдрет оказалась единственной, кто прошёл рыцарское посвящение— но сама она предпочитала лишний раз об этом не говорить, чтобы не вспоминать, кто и как её посвящал.Постепенно забывались суровые, пропитанные влагой стены замка Бро, где ей пришлось пережить немало одиночества и унижений.Здесь не было ничего такого. И хотя Эллер с самого начала дал понять, что Милдрет нужна в первую очередь как т
Дни в замке Бро казались Грегори серыми и однообразными. Ни охота, ни пиры не радовали его. Еда казалась безвкусной, а вместо азарта скачки был лишь холодный ветер и ощущение, что он потерял что-то настолько значимое, будто это была половина его тела. Точно у него отнялась левая рука, и как он ни старался, как ни пытался нащупать то, что должно было лежать в ней— ладонь Милдрет— находил лишь пустоту.По ночам он тоже стал плохо спать и бесконечно смотрел на витраж, вставленный в окно, который так ненавидела Милдрет. Теперь это разноцветное стекло стало последним напоминанием о той, кого Грегори потерял. Если же ему удавалось заснуть, то он просыпался посреди ночи от ощущения пустоты, поселившейся в постели. Кровать стала непомерно большой для него одного.В том, что Милдрет он потерял, Грегори убедился довольно быстро— когда та не ответила на первое, на второе и на третье письмо.Напрасно заглядывал Грегори в глаза голубю, сид
Войско Элиотов покинуло стены замка Карлевелок на рассвете.Эллер Элиот, поджав губы, недовольный холодом и сыростью весеннего утра, ехал по правую руку от своей тэнши. По левую руку от неё ехал бард Лаклан, посчитавший своим долгом составить компанию госпоже— а если потребуется— и сложить песню о её подвиге.—Хотя бы посмотрю, что это за великая любовь,— подмигнул он Милдрет, и так чувствовавшей себя неловко от того, что столько людей поднялось по первому её зову, не задавая вопросов и не спрашивая, ради кого это всё.Кони неторопливо гарцевали по горным склонам, отделявшим земли Элиотов от границы с Англией, и марево утренней дымки навевало сон на всех— включая Милдрет, которая не спала всю ночь, думая о том, что могло произойти в замке Бро.Грегори просил о помощи. От одной мысли об этом сердце начинало трепетать в груди. Это значило, что он не забыл. Что он просто не мог раньше дать о себе ве
—Шотландцы не простили смерти своего тэна. Мирный договор был нарушен, и в том же году объединённое войско Армстронгов и Элиотов ворвалось на земли англичан.Грегори закрыл глаза, невольно представляя, как лёгкая кавалерия Элиотов несётся по его родным землям, вытаптывая поля и сметая всё на своём пути. Как развеваются их плащи— такие же синие, как плащ Милдрет в тот день, который стал последним для неё. Как сверкают яростью их глаза.—Замок Бро пал в 1229 году, через два года после того, как погиб последний владевший им лорд Вьепон.Перед глазами младшего из Вьепонов осадные орудия врезались в каменные стены, раз за разом заставляя камни проминаться под собой. Только в этот раз не было моста— ни в одних хрониках не было мостов— и он буквально видел собственными глазами, как ров заваливают телами мертвецов. Отцу повезло. Он никогда не видел этих мертвецов.—Причиной тому стала междоус
Милдрет не хотела признаваться в этом даже себе, но когда замок Лиддел был взят, она надеялась, что её господин будет восхищён.Пробраться через подземный ход было не так уж трудно, основные сложности начались внутри, где нужно было послать людей к сигнальной башне и к воротам одновременно, и обеспечить им возможность пройти, минуя патрули. Это оказалось довольно сложно, учитывая, что замок находился на военном положении, а патрули были усилены и ходили гораздо чаще, чем в мирное время, однако, в конце концов, Милдрет удалось правильно рассчитать момент, и дело было сделано— войско Вьепонов ворвалось во двор замка. Во двор твердыни Армстронгов, которые для Милдрет были одновременно сородичами и воплощением её собственной неприкаянной судьбы, одной из причин того, что Элиотам она стала не нужна.И всё же она чувствовала себя предательницей.Одно дело служить Грегори лично. Грегори был вне войны, мира и племенных распрей. Грегори был… Грегори. И
Милдрет сглотнула и посмотрела на Грегори, пытаясь отыскать на его лице хотя бы тень поддержки— но тот стоял холодный и неподвижный. Глаза юноши смотрели прямо перед собой.—Это правда? —спросила Милдрет шёпотом. В голосе её была боль, но даже теперь Грегори не повернул головы.—Делай всё, что он говорит.Милдрет медленно повернулась к Генриху лицом. На губах наместника играла улыбка. Он разжал наконец кулаки и теперь, подняв в воздух одну руку, щёлкнул пальцами.—Вина мне. Кубок пуст.Милдрет на негнущихся ногах двинулась вперёд и, обойдя стол, остановилась у Генриха за спиной. Руки двигались сами собой— она наливала вино, накладывала еду— но не чувствовала ничего.Генрих тем временем приказал поставить ещё один стул по левую руку от себя, и Грегори занял появившееся место, как и на прошлом пиру— посередине между Генрихом и Ласе.На девушк
Когда Грегори проснулся, рука его инстинктивно зашарила по кровати, и он тут же распахнул глаза, поняв, что Милдрет рядом нет.События прошлой ночи нахлынули потоком образов— один отвратительнее другого. Он закрыл лицо руками и застонал. Где теперь Милдрет? Не сбежала ли она после всего? Грегори ожидал худшего.—У вас болит голова?Грегори вздрогнул и сел на кровати. Милдрет стояла около стола, оказавшегося на месте их обычного сундука. Стояла, впрочем, она тоже не там где всегда— у окна, а в уголке у очага. Сама комната была больше той, к которой он привык, раза в два, и старой мебели ощутимо не хватало, чтобы сделать её уютной.Всё это Грегори отметил мельком, прежде чем вскочить и броситься к Милдрет, которая едва не выронила котелок, когда Грегори схватил её за плечи и прижал к стене. Котелок она всё же успела опустить на стол, но глубоко на дне её серых глаз замер страх.Этот страх болезненным уколом отозвал
—Шотландцы не простили смерти своего тэна. Мирный договор был нарушен, и в том же году объединённое войско Армстронгов и Элиотов ворвалось на земли англичан.Грегори закрыл глаза, невольно представляя, как лёгкая кавалерия Элиотов несётся по его родным землям, вытаптывая поля и сметая всё на своём пути. Как развеваются их плащи— такие же синие, как плащ Милдрет в тот день, который стал последним для неё. Как сверкают яростью их глаза.—Замок Бро пал в 1229 году, через два года после того, как погиб последний владевший им лорд Вьепон.Перед глазами младшего из Вьепонов осадные орудия врезались в каменные стены, раз за разом заставляя камни проминаться под собой. Только в этот раз не было моста— ни в одних хрониках не было мостов— и он буквально видел собственными глазами, как ров заваливают телами мертвецов. Отцу повезло. Он никогда не видел этих мертвецов.—Причиной тому стала междоус
Войско Элиотов покинуло стены замка Карлевелок на рассвете.Эллер Элиот, поджав губы, недовольный холодом и сыростью весеннего утра, ехал по правую руку от своей тэнши. По левую руку от неё ехал бард Лаклан, посчитавший своим долгом составить компанию госпоже— а если потребуется— и сложить песню о её подвиге.—Хотя бы посмотрю, что это за великая любовь,— подмигнул он Милдрет, и так чувствовавшей себя неловко от того, что столько людей поднялось по первому её зову, не задавая вопросов и не спрашивая, ради кого это всё.Кони неторопливо гарцевали по горным склонам, отделявшим земли Элиотов от границы с Англией, и марево утренней дымки навевало сон на всех— включая Милдрет, которая не спала всю ночь, думая о том, что могло произойти в замке Бро.Грегори просил о помощи. От одной мысли об этом сердце начинало трепетать в груди. Это значило, что он не забыл. Что он просто не мог раньше дать о себе ве
Дни в замке Бро казались Грегори серыми и однообразными. Ни охота, ни пиры не радовали его. Еда казалась безвкусной, а вместо азарта скачки был лишь холодный ветер и ощущение, что он потерял что-то настолько значимое, будто это была половина его тела. Точно у него отнялась левая рука, и как он ни старался, как ни пытался нащупать то, что должно было лежать в ней— ладонь Милдрет— находил лишь пустоту.По ночам он тоже стал плохо спать и бесконечно смотрел на витраж, вставленный в окно, который так ненавидела Милдрет. Теперь это разноцветное стекло стало последним напоминанием о той, кого Грегори потерял. Если же ему удавалось заснуть, то он просыпался посреди ночи от ощущения пустоты, поселившейся в постели. Кровать стала непомерно большой для него одного.В том, что Милдрет он потерял, Грегори убедился довольно быстро— когда та не ответила на первое, на второе и на третье письмо.Напрасно заглядывал Грегори в глаза голубю, сид
Милдрет сидела в центральном зале напротив камина и слушала протяжную песню кланового барда Лаклана под плачущие звуки волынки.По-гэльски она не понимала ни слова и не пыталась этого скрывать— почти все в замке говорили и по-английски, и по-французски, и только старые баллады продолжали петься на древнем языке.Карлевелок вообще представлял собой странную смесь северных обычаев в оправе из норманнских стен и английских разговоров: здесь не было суровых и гордых рыцарей, не подпускавших к себе и на милю никого из простых людей, да и вообще Милдрет оказалась единственной, кто прошёл рыцарское посвящение— но сама она предпочитала лишний раз об этом не говорить, чтобы не вспоминать, кто и как её посвящал.Постепенно забывались суровые, пропитанные влагой стены замка Бро, где ей пришлось пережить немало одиночества и унижений.Здесь не было ничего такого. И хотя Эллер с самого начала дал понять, что Милдрет нужна в первую очередь как т
Милдрет развернула свиток и пробежала глазами по строкам. Затем перечитала медленнее, всё ещё надеясь найти лазейку. Облизнула губы и снова подняла на Грегори глаза.—Возможно, он оставил сыновей?—Должно быть и письмо писали его сыновья?Милдрет подошла ближе к Грегори и попыталась коснуться его плеча, но тот поднялся с трона и отошёл. Смотрел Грегори на гобелен, изображавшего Персифаля у Святой купели— но не на неё.—Грегори, мы знали, что это произойдёт,— сказала Милдрет вполголоса, подходя к Грегори и снова пытаясь коснуться кончиками пальцев спины.—Как он посмел умереть сейчас?! —Грегори скинул руку Милдрет и, развернувшись, уставился на неё, будто это она была виновата. —Сколько ему было? Сорок? Пятьдесят?Милдрет нахмурилась и снова посмотрела на письмо.—Ему было двадцать или около того. Он был младше меня. Но ты же зна
Когда в четвертый раз с начала правления лорда Грегори Вьепона деревья на холмах Камбрии покрылись листвой, когда миновала третья зима, и все обитатели замка успели порядком забыть правление прошлого лорда, восстание крестьян и жестокую войну с Шотландией, погубившую трёх рыцарей из рода Вьепон, во двор замка, звеня бубнами и литаврами въехала ярмарка с акробатами и торговцами, гадалками и бродячими музыкантами.За три года замок Бро оброс посадом, и люди из окрестных земель всё чаще селились вблизи его стен. Дорога, ведущая в замок Эплби, стала безопасней, и путешественники предпочитали её всем другим. Зная об этом, заезжие торговцы выбрали именно замок Бро.На конец дня был назначен пир, где все домочадцы должны были встретиться за одним столом.Леди Ласе, оправившаяся от горя и смирившаяся с участью нелюбимой жены, прохаживалась между рядов, выбирая ткани для нового платья и украшения тонкой работы, привезённые с материка.До сих пор ей снилась та ночь
—Зачем ты нужна ему? —спросил Грегори, не выдержав повисшей в воздухе тишины, и Милдрет отвела взгляд.—Я дочь Брайнена Элиота.Грегори крепче стиснул её ладонь, заставляя заглянуть себе в глаза.—Это я знаю, Милдрет. Но ты никогда раньше их не интересовала, разве не так?Милдрет повела плечом, но взгляда так и не подняла.—Отчасти так,— сказала она медленно. —Видишь ли, Брайнен признал двоих детей.—И потом пожалел об этом.—Не совсем, да это и не важно сейчас. Он решил вернуть меня в монастырь, когда стал уверен в том, что у него родится новый наследник, законный и полностью послушный ему— Брайс мог дать ему одно из этих условий, я— другое, но новый сын давал всё,— Милдрет облизнула губы,— Кормак умер, не прожив и трёх дней. А спустя ещё несколько дней умер и отец. Это случилось,
До рассвета оставалось не больше получаса, когда в двери башни Ласе раздался стук.Ласе не спала. Как и всем в замке в эту ночь, ей было трудно уснуть. Хоть она и не выходила за пределы башни, но шум битвы был отлично слышен и здесь, а из окна открывался прекрасный обзор на то, что происходило по другую сторону стен.Она накинула покрывало поверх сорочки, в которой спала, и чуть приоткрыла дверь. Тусклый свет факела упал внутрь, и в полумраке Ласе различила лицо сэра Артура.—Что вам нужно? —спросила она.—Впустите меня.Ласе нахмурилась.—Я не могу. Пойдут слухи. Вы зря пришли.Артур огляделся по сторонам.—Хорошо, скажу здесь. Очень скоро к вам могут обратиться в поисках дерева, чтобы соорудить временный мост.Ласе нахмурилась.—Мост… —растерянно повторила она. —Им что, мало того, что произошло днём?..&
Милдрет оказалась права.Несколько месяца в замке стояла тишина.Милдрет, вопреки протестам сыновей сэра Джона, сама отобрала рыцарей для похода на север. И хотя армия выглядела равноценной той, что оставалась в замке Бро, в неё вошли почти все, кто выступал против неё.Войско отбыло в направлении замка Лиддел, и Грегори собирался было снова расслабиться— с его точки зрения события развивались просто превосходно, однако Милдрет продолжала настаивать на том, что нужно готовиться к войне.—Ты слишком беспокоишься об этом,— говорил Грегори, целуя её поздно вечером, когда приходил провести «военный совет».—Я беспокоюсь за тебя,— отвечала Милдрет негромко и целовала его в ответ. —Я не так уж долго жила среди Элиотов, но достаточно успела познакомиться с Брайсом Элиотом. Он жаден и непредсказуем, легко отказывается от союзников и целей, если видит выгоду в другом месте.