Персоналка интригующе звякнула ровно в тот момент, когда я было решил допить наконец свой давно остывший кофе. Возможно, даже выкурить сигарету-две, старательно запамятовав данное Алеку обещание не дымить в кабинете. Не повезло ни с первым, ни со вторым — уж больно призывно горел значок обновления документов по делу грёбаного флориста. Любопытство победило, пересилив желание первым делом позвонить Киро, чтобы узнать, не натворила ли она ещё чего-нибудь.
Или, если прекратить врать самому себе, чтобы банально услышать её голос и убедиться, что она ещё жива и не цветёт олеандрами на очередном пустыре.
Отчет криминалистов, которые не иначе как по настоятельной просьбе Киро уложились всего в три дня, оказался бесполезным. На первый взгляд уж точно: никакой связи между Иорэтом, или как там его по-человечьи, и Джозефом Паркером, кому принадлежала пресловутая рука, нет. Но то на первый, потому как Киро уверена в обратном, да и у меня никаких сомнений, что оба подарочка &
— Ты же помнишь, что дела о пропавших без вести — почти всегда висяки? — озвучила мои мысли Киро, подбросив в ладони окровавленный нож.— Разумеется, — отозвался я, кивком приглашая её сесть. — И я даже не буду делать вид, что припрятать тело Мариуса в лесу Лливеллин — не самая большая мечта в моей жизни.— И даже не станешь читать этих своих любимых нотаций? — не скрывая веселья, изумилась Киро.Вместо ответа я достал из ящика стола пистолет и выложил перед ней.— О.— Ага. Ты вовремя. Выстрелы в кабинете объяснить сложнее.В ясных голубых глазах вспыхнула и тут же исчезла пурпурная искра. Киро расплылась в клыкастой улыбке.— Тебе понравилось, — проговорила она ничуть не вопросительным тоном.— Понравилось, — не стал отрицать я.И отнюдь не только нож в груди Мариуса. Быть партнёром, которого она признала, отцом нашего ребёнка &md
«Была Гвар Брэйт, прекрасная зимняя леди, и был Иствин Дэй, могучий зимний рыцарь. Звался он карающим мечом, она же — кровавой десницей, держащей его. Ножи их всегда были остры, уши — глухи к мольбам, сердца — холодны как зимняя стужа, черны как зимняя полночь.Жесток, свиреп и яростен был Иствин Дэй. Вселял он в жалких людишек страх и трепет, и ни один славный воин Сида не рискнул бы поднять против него свой клинок. Но встретил он однажды прекраснейшую из зимних дев, и заронила она семя истинного чувства в его душу, дотоле сухую и безжизненную. Росло то чувство, крепло и ветвилось, точно вековое древо, пока не заполонило всё и вся.“Любые сокровища мира готов я бросить к ногам твоим, моя леди, — молвил рыцарь с невиданным доселе жаром, — взамен прошу лишь сердца твоего”.“Слова — ветер, — отвечала ему Гвар Брэйт, голос её был глубок и холоден, как озеро средь зимы.
Пожав плечами, я толкнула входную дверь — как и ожидалось, не заперто — и, минуя тесную прихожую, оказалась в гостиной. Здесь довольно чисто — ни пыли, ни паутины по углам, — но вид явно нежилой, и вся мебель укрыта мятыми белыми чехлами. Ночью и при свете луны выглядит жутковато.Кроваво-красный букет в тонкой вазе тёмного стекла стоял на зачехлённом кофейном столике и ярко выделялся на фоне всей этой мертвенной белизны. Невесть с чего по коже прошла волна озноба; передёрнувшись, я тряхнула головой и взяла в руки карточку, что лежала рядом с вазой.— «…из смертной грязи, из соли и пепла, из камня и железа», — прочла вслух. И тут же досадливо смяла в кулаке этот бесполезный кусок картона. — Что-то как-то поднадоела мне эта викторина!Люк забрал у меня карточку и задумчиво хмыкнул.— Из камня и железа. Почему эти слова звучат знакомо?— Из камня и железа. Там, где всё началось&
От звучного, весёлого и откровенно недоброго смеха, что раздался позади, у меня чуть волосы дыбом не встали.— Не так быстро, племянница, — ласково пропел Принц Бастардов, появившийся будто из ниоткуда. Он стоял в каком-то десятке метров от нас, и его холодное прекрасное лицо прямо-таки светилось самодовольством. — Думал, ты умнее. Долго же до тебя доходило, а? Наверняка и не дошло бы, если б не этот твой… питомец.Я бы, может, и оскорбилась, да только какой смысл? Идиотка и не лечусь. Лишь в одном не ошиблась — бедолага Джорен и впрямь не мог сотворить все эти гнусности. Не в здравом уме. Не по своему почину.— Серьёзно, Мадок? — изумилась как могла нахально. — Два, блин, года? Ты потратил столько времени и усилий, чтобы сыграть со мной в очередную дебильную игру?— Что мне те годы? Я бессмертен, — Мадок изящно повёл плечами. Промозглый зимний ветер легонько трепал его длинные волосы и полы тяж
Ни один человек не может сравниться с сидхе. Ни в красоте — ослепляющей, потусторонней, — ни в силе, превосходящей любую человеческую магию. Ни даже в умении играть на скрипке. Во всём этом я уверен абсолютно точно — потому что сам был очарован и первым, и вторым, и третьим. Иначе не стоял бы столбом посреди площади средь бела дня, присыпанный мокрым западным снегом. Не слушал бы музыку, льющуюся из-под пальцев моей собственной прелестной сидхе, чьё имя я готов произносить каждую секунду своей бессмертной жизни. Киро Хаттари, Майред Мор — ей не нужна никакая другая сила, лишь скрипка и смычок, чтобы привлечь к себе всякого, кто просто решил прогуляться по алькасарским улицам. — Развлекаетесь, ваша светлость? — раздался рядом мягкий женский голос. Мама, как всегда красивая, в ослепительно-белом пальто, какое не всякая женщина на Западе отважится надеть в такую погоду, подошла ко мне, держа Рэна за руку. Во второй ручке он держал ломтик груши, в который то и де
Самые паршивые вызовы прилетают под конец дежурства. Всегда. Железное, чтоб его, правило. И вот даже в голосе диспетчера неизменно читается обречённое такое: «Прости, милая, я всего лишь озвучил неизбежное!»А ты такая: «Да не, всё нормально, бро, уже лечу!» — но в уме снова прикидываешь, не пора ли наконец сменить работу.Не то чтобы мне больше некуда податься. Когда-то я думала связать свою жизнь с музыкой… И из Магистерии до сих пор каждый год шлют приглашения — окажите нам, мол, такую-сякую честь и тащите свой дивный зад в Нью-Аркадиан, а то мы тут помираем без расширенного курса фейрилогии.— Сидхе, — пробурчала я, выжав педаль тормоза. — Сид-хе…Не любят бессмертные твари из Сида этого новомодного словечка — «фейри». Негативная коннотация. Жалкая попытка людей высмеять то, что пугает их пуще всякого вампира или оборотня. Не любят… И эта неприязнь у меня в кр
Я уже ехала по проспекту Стил-Роуд, соединяющему округа Перл и Айрон, когда в кармане завибрировал комм. Вот даже на экран смотреть не буду. Просто приму вызов, нажав кнопочку на гарнитуре. Да, я за безопасное вождение.— Киро, — только и было сказано мне.Алека я знаю вот уж шестнадцать лет как. Достаточный срок, чтобы в одном слове с лёгкостью услышать: «Хаос всемилостивый, как же ты мне надоела!» В ответ лишь кротко и смиренно осведомилась:— И где ж я провинилась?— А сама как думаешь?— Каюсь, каюсь, Алек-чин, — со вздохом сунула в карман свободную от руля руку и нащупала там очередной трофей. — Погремушку свистнула. Надеюсь, у пацана она была не самая любимая.Клептомания вообще-то поддаётся лечению. У людей. Но я наполовину сидхе, а у них воровство — безусловный рефлекс. Кошки приземляются на четыре лапы, а сидхе тырят всё, что только приглянется. Я, правда, приучилась тащить
Скажи мне кто недавно, что я добровольно вернусь обратно в Алькасар — непременно посмеялся бы над тем наивным идиотом, открестился бы от такого счастья и купил бы билеты до Греймора, чтобы уж точно ни одни порталом не унесло на славный Запад. Но вот он я, заново обживаюсь посреди западной столицы. В здравом уме и трезвой памяти. И даже улицу, на которой поселился, нахожу уютной: она словно вынырнула из далекого прошлого прямо между строгими бетонно-стальными коробками. Занавесочки на окнах развесёлые, с мелкими цветочками, от каких у всякого нормального человека зарябит в глазах. А уж дом мой хоть прямо сейчас лепи на открытки с городскими достопримечательностями.Комм зазвонил неожиданно, отвлекая от меланхоличного созерцания садика за окном. Ничего особенного, кусты жимолости да шиповника. Но летом наверняка красиво.— Хорошо устроился? — раздался в трубке знакомый голос, насмешливый и чуть хриплый.— Сносно. Любуюсь детской площадкой з