Парень был молодой и привлекательный. Забора давно не существовало, но он стоял на границе участка, не решаясь преступить невидимую черту. Стоял и улыбался.
– Здравствуйте.Демон не ответил, подошёл и остановился в метре от незнакомца. Руки в карманах. Улыбка парня медленно увяла, глаза сузились, от уголков разбежались лучики морщин. А он не так уж и молод.Я молчала, не понимая, в чем дело. От напряжения между мужчинами, казалось, сейчас заискрится воздух. Высокий вытянувшийся в струнку Демон и едва достающий ему до плеча, но более крепко сбитый парень. В воздухе повеяло чем-то странным, чему не удавалось подобрать названия.– Дмитрий Станин. Вороховка. – Он пошевелился, звякнула вынимаемая цепочка. Показал муляж.– Александр Немисов. Новогородище.Точно такое же ответное звяканье. Ещё один псионник. Другим такие простые имена не дают, только прозвища.– Далековато забрались, Вороховка. По службе или наследство осматрРазбудил меня низкий гудящий звук. Сердце зашлось в тревожном ритме. Хотелось вскочить и заорать – караул или пожар. И, главное, так близко, громко, будто колокольня сразу за домом стоит.– К заутрене звонят. – Дмитрий резко сел. – Черт, ещё даже не рассвело.Небо на востоке едва алело, туманная дымка, предвестница настоящего утра, развернула на земле лёгкое, словно тюлевое, покрывало.– Надо сходить, раз зовут. – Станин потянулся, какой же он высокий, и зевнул. – Всё равно больше не уснуть.– Куда? – не поняла я.– В монастырь. Хочу задать пару вопросов об убитой монахине. – Псионник стал натягивать ботинки. – Ты со мной?– Но зачем? Ты же слышал, никто из нас к её смерти не причастен.– Предпочитаю собрать побольше информации, а потом уж разбираться. – Демон посмотрел на меня, по-прежнему по подбородок закутанную в одеяло. – Ты идёшь?По рукам поб
За воротами начиналась широкая мощённая плиткой дорожка, которая, постепенно разветвляясь, вела к разным постройкам. Когда-то они были белыми, но сейчас потемнели от времени и непогоды. Храм, колокольня, вытянутые одноэтажные бараки, несколько деревянных домов, которые я бы причислила к хозяйственным. Монастырский двор производил странное впечатление, я бы сказала, двоякое. С одной стороны, почти во всем чувствовалось спокойствие и величие. Здания дышали временем, древностью. Они стоят здесь очень долго и простоят ещё не один век. Хочешь, не хочешь, а оробеешь. С другой стороны, везде были заметны следы различных работ, начатых, но словно брошенных на полдороге, часть стены побелили, часть нет, одна из мощёных дорожек вела «в никуда», обрываясь с левой стороны двора. Около деревянного сруба были сложены доски, когда-то свежеспиленные, сейчас потемневшие и разбухшие от влаги, тронутая ржавчиной пила валялась рядом.Псионник стал методично обходить все постройки, пуга
Отголосок силы блуждающего Дмитрий уловил сразу же, без всяких приборов.– Что за…? – Александр не договорил и нахмурился.Псионники совместно набрасывали план вечерних мероприятий. Демон не стал посвящать парня в детали дела по закрытой категории, ограничился правонарушениями, зафиксированными в монастыре. Вину за это Саша почему-то взял на себя. Доля правды в этом была, мог бы и раньше обнаружить, каждые выходные к тётке катается.– У кого из местных хвосты?– Почти у всех, – ответил парень, – но мелочовка…Дмитрия кольнуло неприятное предчувствие.– Лена! – крикнул он, поднимаясь.Ни в доме, ни на крыльце, ни на участке её не было.– Туда она ушла. К мертвец… к десятому дому, – махнула рукой хозяйка. – Скучно околесицу вашу слушать.Разделяющее дома расстояние показалось Станину бесконечным. Он чувствовал силовое усиление атак и знал, откуда они исхо
Мотор мерно урчал, Дмитрий вгляделся во тьму дороги и перевёл взгляд на спящую на соседнем сиденье девушку. Мысль о том, что он один в один повторяет путь двадцатипятилетней давности, путь Сергия Астахова в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое мая, не давала ему покоя.Раскопки в обители не дали никаких сенсационно разоблачительных сведений. В этот раз настоятельница была разговорчивее, прямо-таки пылала готовностью выложить сведения и избавиться, наконец, от присутствия специалистов.К счастью, среди сестёр нашлась одна, помнившая Маринату, пришедшую в монастырь ещё при прошлой настоятельнице и так и не успевшую принять постриг.– Пугливая она была, словно олень, – сухонькая круглая старушка, казалось, рада была поболтать. – Уж не знаю, кто её сюда определил али сама пошла… Тихая, лишний раз глаза поднять боится, только шмыг-шмыг туда-сюда. Работать, правда, не очень любила, но это по первости у всех, к послушанию быстро привыкают.&ndas
Я поймала себя на мысли, что начинаю ненавидеть больницы. Какой-то замкнутый круг: что ни сделаешь, куда ни пойдёшь, всё едино, рано или поздно окажешься здесь. Жизнь человека начинается в казённых стенах среди людей в белых халатах и зачастую там же и заканчивается.Молодой мужчина, которого нам представили как главврача, сидел за большим столом и очень эмоционально ругался в телефонную трубку. Едва зайдя в кабинет, я поняла, что с документами возникли проблемы. И именно с нужными.– Я не могу отвечать за своих предшественников. – Он грохнул трубкой об аппарат, та жалобно звякнула. – Архив в таком состоянии, что удивительно, как там до сих пор мыши всё не съели. Простите, но помочь вам, увы, ничем не могу. – Молодой врач казался искренне расстроенным.Мой телефон, в последнее время словно нарочно мешающий всем и вся, заиграл весёленький марш. Я виновато посмотрела на мужчин и сбросила вызов. Опять Влад.– Сколько ещё историй болезни
Сорвалась я на улице. До этого заставляла себя равномерно переставлять ноги и не бежать, вдыхать воздух через равные промежутки времени, прислушиваясь к барабанному бою сердца. Не торопиться, не реветь, не кричать. Ты сможешь, уверяла я себя. Но, конечно же, не смогла.Глотнула залпом холодного ночного воздуха, закрыла лицо руками и разревелась. Словно маленький ребёнок, брошенный родителями, не понимающий, за что и почему взрослые так обошлись с ним.Я знала, что Дмитрий, стоит рядом, чувствовала всем телом. Не надо, не подходи, мысленно взмолилась я. Жалость и утешение мне пока не нужны.Хриплые рыдания рвались из груди нескончаемым потоком, казалось, ещё немного и они разорвут на части. Я оплакивала себя, своих несчастных родителей, девочку, не прожившую и дня.Впереди - освещаемая лишь луной автостоянка, позади - яркие окна больничного корпуса. А на этой полоске земли, поросшей деревьями, темнота и мрак. Так же, как и внутри меня. Бесконечный, казалось бы, по
Кто бы знал, как Дмитрий устал от своей любимой некогда машины. Который день он проводит за рулём, десяток часов в замкнутом пространстве салона, и даже постоянно меняющийся пейзаж перестаёт радовать. Неужели он начал скучать по своей пустой квартире и обычной кровати? Похоже, что так. Сейчас бы вытянуться во весь рост и проспать сутки, забыв обо всем на свете.Лена бросила озабоченный взгляд с соседнего сиденья. При воспоминании о последнем происшествии руки сами собой сжимались на кожаной оплётке руля.Все, у кого есть хвосты, знали: призраки ядовиты. Служба контроля не афишировала эту информацию, но и не охраняла на уровне имперской тайны. Этот факт из разряда условно опасных. К примеру, все знали, что газом дышать нельзя, но пользоваться плитами от этого не перестали. Призраки редко принимали физический облик перед живыми, да и для летального исхода нужно принять внутрь (проглотить или вдохнуть) не менее пяти-десяти кубиков материи блуждающих, в зависимости от веса и в
События завертелись, словно на карусели. Охранники, никого в квартире не нашедшие, получили строгий выговор от прибывших работников имперского корпуса, были грубо отстранены от расследования и понижены в статусе от участников до свидетелей. Следующими подъехали пси-специалисты, которые точно так же поступили с самими операми.К дележу власти Дмитрий остался равнодушен, состояние девушки волновало его куда больше. Чтобы хоть что-то сделать, он перенёс её на диван, стоящий в подсобном помещении, Лена к перемещению в пространстве осталась равнодушна, не откликалась и не реагировала на лёгкое обрызгивание водой (идея Андроса). Приехавшим медикам оставалось лишь констатировать смерть потерпевшей, и поэтому они безотлагательно занялись её внучкой. Диагноз «шок» Демон мог поставить и сам. Врач ловко сделал укол, девушка, среагировавшая скорее на боль от иглы, чем на лекарство, оглядела всех мутными глазами и отключилась.Осмотр места преступления и допрос свидетелей з