Просыпаюсь резко, подрываясь с матраса, и тревожно вглядываюсь в темноту комнаты. Тишину нарушает лишь мерное сопение спящих девушек, и со двора доносится пение пичуги. Я зябко ёжусь от сырости. Сейчас раннее утро— зеленоватая кромка на краю мрачного неба становится всё ярче.
Кажется, что, кроме нас, здесь никого нет, но я могу поклясться, что во сне ощущала на себе тяжёлый взгляд лорда Вирга. Вздохнув, ложусь на спину и смотрю в потолок. Похоже, норзиец мне приснился, что неудивительно после того, что произошло… Только кошмаров с ним мне не хватает, его и наяву слишком много!
Поднимаю руки и смотрю на свои дрожащие пальцы. Казалось, они всё ещё помнят прикосновение к грубой мужской коже. Внутренний голос твердит, что не такая она и грубая. Лишь немного заветренная и излишне загорелая. Но я упрямо поджимаю губы и трясу кистями, будто пытаюсь смахнуть навязчивые ощущения. А лучше выбросить из памяти образ мужчины, который не отрывал от меня взгляда, пока я
Стою у двери в кабинет лорда и заставляю себя сделать последний шаг. Минуло несколько дней, но я так и не могу смириться с необходимостью приходить сюда снова и снова. Не хочу туда входить! Боюсь снова встретиться взглядом с жестоким лордом. Не желаю отвечать на его бесконечные и, по-моему, бессмысленные вопросы. Зажмуриваюсь и сжимаю кулаки. Мечтаю исчезнуть отсюда прямо сейчас…Золетта молчит, но я спиной ощущаю её тревожное нетерпение. Мысленно благодарю женщину за подаренное промедление, хотя знаю, что именно ей достанется отВирга за это, и беру себя в руки. Нельзя допустить, чтобы её снова наказали.Сначала норзийка совсем мне не понравилась, и я не могла взять в толк, почему девушки сразу прониклись к ней симпатией. Ни капли почтения, ни толики сочувствия… Жесткость в обращении, мужиковатость в поведении. Но постепенно мне начали нравиться суровые черты и простые манеры Золетты. Она обходилась с нами так, как привыкла, потому что не знала другой жиз
Переживания растворились с дневным светом, и сейчас, когда за окном чернеет беззвучная ночь, я осторожно крадусь к двери. Приблизившись, прижимаю палец к губам, призывая девушек к молчанию. Гельерийки, нервно хихикая, хватают друг дружку за руки и пытаются вести себя тише, но спонтанный побег, на который мы только что решились, наполняет всех возбуждением.— Тишина, — прижимая ухо к прохладной поверхности двери, шепчу я и вновь смотрю на девушек.— Может, всё же я одна схожу? Проверю для начала… Прошло столько лет, вдруг ход завален.— Орелия.— Кирина подбегает и хватает меня за руку. — Пожалуйста! Я готова на всё, чтобы хоть разочек на небо посмотреть не через мутное стекло.— И мы тебя одну не отпустим, — мрачно добавляет Деглия. — Хватит и того, что до вечера ждали, когда ты вернёшься. Да ещё пришла белая как снег, глаза круглые, сама качалась, словно неделю не ела… Но даже не посмотрела на то
В комнате царит мягкая тишина, которую лишь иногда прерывает сладкое посапывание какой-либо из девушек. Я обвожу спящих внимательным взглядом и качаю головой: бедняжки так напугались, что глаз до утра не сомкнули. Неудивительно, что лекарство Сеота соблазнило всех.Кроме меня.Поворачиваюсь к целителю и замечаю на привлекательном лице задумчивое выражение. Синие глаза темнеют, уголки губ опускаются, будто тема мрака болезненна. Возможно, именно поэтому мужчина не спешит делиться со мной тайнами норзийцев, и я прерываю затянувшееся молчание:— Когда-то, ещё когда была совсем девчонкой, я мечтала стать мужчиной и отчаянно завидовала отцу. Даже наряжалась в одежду брата и подражала его голосу и повадкам.Мои слова выводят целителя из напряжённого оцепенения.— Почему? — растерянно моргает он, оглядывает меня с головы до ног, и я замечаю неприкрытое восхищение. — Вы прекрасны!— Но не свободна, — равнодушно по
Подхожу к выходу, но замираю и нервно оглядываюсь на спящих девушек. Даже наш разговор на повышенных тонах не разбудил их. Какой крепкий сон от лекарства целителя! Я не могу оставить их одних — это опасно! Но и Лизию не могу отпустить.Отпустить? Она уже ушла. Убежала так, будто за ней стая волков гналась. Сердце разрывается от одной мысли о том, на что подруга решилась. И злость на лорда достигает жгучей ненависти. Добился своего! Варил лягушек в холодной воде, сами не заметили, как дошли до кипения.Ох, стыдно признаться, я и сама едва не поддалась!Пытаюсь себя убедить в том, что Лизия не ребёнок и может принимать самостоятельные решения. Подруга права — я ей никто. Даже вельер не имеет права диктовать свою волю, кому кого любить. А лорд — да. Но вот речь не идёт о любви… И девушка выскочила из комнаты явно сама не своя и потом пожалеет о своём поступке.Не знаю, что у них произошло, но…Милосердная Гетта, что мне делать?
Мои руки обнимают тело Лизии, и девушка кажется мне такой холодной и безжизненной, что я ощущаю, как по щекам текут слёзы. Грудь давит чувство вины, и я шепчу:— Прости, что не остановила тебя. Гетта! Мне так жаль, что не так поняла твои слова… Не услышала, не догадалась… Подонок! Как давно он пристаёт к тебе? Почему ты ничего не рассказала?Лизия не отвечает, да я и не жду. Сомневаюсь, что она слышит меня после того, что ей пришлось пережить. Всхлипываю и зарываюсь лицом в её мягкие волосы. Вздрогнув от очередного удара, сосредотачиваюсь на зловонии, намекающем на близкое соседство со смертью. Мыслями тут же завладевают вопросы, ответы на которые никогда не станут известны.Думаю о том, почему и как погибли эти люди. Это лучше ужасающего ожидания того, что нас с Лизией ждёт, когда разъярённый ранением Орид проломит стену. Что же произошло? Почему эти люди погибли? Возможно, жители Ройепина спрятались в тайном месте, надеясь переждать нападен
Всё заканчивается так внезапно, будто это был лишь кошмар. Получив возможность дышать, я смотрю наВирга, а он прожигает меня чёрным взглядом. Приказывает жёстко:— Назад!Отдёрнув руку, поспешно отступаю к пролому в стене и опускаюсь к неподвижной подруге. Лизия дрожит и слабо постанывает, а я не могу отвернуться от того места, где стоял Орид. От вида того, что осталось после стража, сжимается желудок. В коридоре пробуждаются шорохи — это воины поднимаются с колен. Головы опущены, плечи напряжены, челюсти сжаты. Ни слова, ни взгляда на лорда.— Уберите это.Голос Вирга звучит скрипуче, будто северянин за несколько минут постарел на век. Дыхание вырывается со свистом, словно мрак до сих пор душит его. Я взволнованно наблюдаю за норзийцем, отмечаю, как тот покачивается. Как подрагивают его крупные кисти рук. Кажется, мужчина ощущает мой взгляд, потому как оборачивается и замирает.Отворачиваюсь, не в силах выдержать вид абсолютно чё
Качнув головой, просыпаюсь и испуганно оглядываю полутёмную спальню норзийца. Сколько прошло времени? В голове звучит многократно, будто призрачное эхо, «Прошу, останься». Может, поэтому я до сих пор сижу на полу рядом с неподвижным мужчиной? Или потому, что сильные пальцы сжимают моё запястье так, будто лорд пытается не удержать меня, а устоять на краю пропасти и не упасть во…Вспоминаю его абсолютно чёрные глаза и леденею от ужаса, думая о том, что выходило из мужчины позже.Мрак.Северянин казался невероятно могущественным и опасным. Перед его чудовищной силой склонялись и воины, и вельеры Гельерии. Но в своих покоях, скрытый от посторонних глаз, Вирг корчился на полу так, что сердце замирало при виде его страданий.Сочувствие и сейчас касается меня шёлковой гладкостью прежде, чем я успеваю себя одёрнуть.«Орелия, посмотри на эти камни, — увещеваю я себя. — Это был чей-то храм! Жрицы преклоняли перед
Лорд прижимает меня к себе так крепко, что кажется, будто я слышу хруст собственных костей. Замираю в кольце мускулистых рук и, едва дыша, ощущаю, как подступает паника, но Вирг ничего больше не делает. Чувствую горячее дыхание на шее и тепло мощного тела северянина. Сглатываю подкативший к горлу ком и, кашлянув, хрипло говорю:— Вы меня раздавите. Невозможно дышать!Тиски его рук ослабевают ровно настолько, чтобы я могла втянуть воздух, но не сумела выбраться из объятий. Мужчина прижимает меня к себе бережнее, будто хрустальную вазу, но молчит. Через некоторое время я не выдерживаю и дотрагиваюсь до плеча Вирга.— Э… Мой лорд… — Знаю, что это обращение из моих уст ему нравится, потому рассчитываю на то, что мужчина удовлетворит мою просьбу. — Мне нужно поговорить с вами. — В ответ лишь молчание, норзиец даже не шевелится. Добавляю твёрже: — Мы можем обсудить волнующий меня вопрос наедине?Бросаю тревожный
Камни храма излучают мягкий розоватый свет. Полупрозрачные занавеси колышутся, хоть в воздухе не ощущается ни малейшего движения. Атмосфера безмятежного спокойствия ласкает сердце и наполняет душу умиротворением.Мне нравится приходить сюда не только поэтому. Я приближаюсь к коленопреклонённой девушке и замираю, рассматривая её белоснежные одежды. Шёлковое одеяние жрицы растекается светлой лужицейна полу вокруг стройного тела. Кирина, закрыв глаза, беззвучно шевелит губами. Мне кажется, я знаю, о чём молится подруга.Или о ком.Правая рука лорда Тьмы и старший страж Тейг уже несколько месяцев добивается аннулирования брака своей возлюбленной и согласия её упрямого отца на союз дочери с норзийцем. Суровый воин, поддавшись уговорам девушки, не стал рубить с плеча и действовать силой.Я делаю ещё шаг, и Кирина вздрагивает. Оглядывается и смотрит с надеждой:— Орелия, Тейг вернулся от князя Тьмы?Я улыбаюсь и качаю головой. Подруга подавля
Страх сжимает шею ледяными пальцами, проникает в грудь и студит вены… Но вовсе не от мысли, что лорд меня не любит.Совсем наоборот!Я отчаянно страшусь услышать, что чувства мои взаимны. И от неожиданного осознания этого цепенеет всё тело.— Так и знал, — внимательно наблюдая за мной, кривит губы Ширигет. Правильные черты лорда на миг искажаются в гримасе надменного презрения. — Когда Вирг не оставлял тебе выбора, ты была с ним. Оправдать себя было так легко, не так ли? Никто не посмотрит косо, не кинет неприятного слова, не осудит. Лорд потребовал своё право, и отказаться нельзя.Тон его звенит железом, слова колют в самое сердце.— Но как признаться перед всеми в том, что любишь чудовище? Проще отказаться от брака с врагом и сохранить благочестие. Так, вельера Орелия?Я отчаянно мотаю головой, хочу возразить, но слова застревают в горле. Потому что он прав. Предложение руки от лорда Тьмы пугает меня настольк
— Айсуг, — остановившись у ворот, произносит Вирг и оборачивается ко мне. Продолжает во всеуслышание: — Ступив на порог своего замка, вельера Орелия освобождается от всех обязательств перед лордами Тьмы.Он отпускает мою руку и отступает на шаг, но я двигаюсь следом. Шёпотом спрашиваю:— А если я не хочу этого?— Чего? — приподнимает он смоляную бровь.— Свободы, — ощущая, как жар приливает к щекам, едва слышно отвечаю я.— Чего же вы желаете, вельера Орелия? — сурово спрашивает он.Вокруг царит суета. Мимо, удерживая на плаще, проносят труп старого вельера. Ширигет, жестикулируя, объясняет, где именно произошёл обвал. Собирает людей, чтобы найти тело вельера Сартена. Кажется, что на нас никто не обращает внимания.Собравшись с духом, я смотрю в глаза моего лорда и твёрдо заявляю:— Тебя!Неожиданная улыбка преображает его лицо, голос звучит низко и почти
Трудно сказать, сколько мы едем. Время будто замирает, когда я обнимаю постанывающую Кирину и схожу с ума от страха и сомнений после принятого решения. Волнами накатывает ужас, который всколыхнули слова Ширигета о пытках. Выдержу ли я это? Ради чего я на это иду? Я же хотела жить… Любить! А теперь соглашаюсь на смерть.Безмолвно молюсь Гетте, вспоминаю то смиренно коленопреклонённую Никилию, которая отказывалась покинуть храм, то своих родных. О Вирге стараюсь не думать, одна мысль о моём лорде приносит боль настолько сильную, что становится трудно дышать.Как же хочется вернуть время вспять! Но что можно исправить? Ничего. Я лишь маленькая гельерийка, у которой нет права быть счастливой. Знал ли Вирг о готовящемся покушении на князя? Не потому ли он так легко отпустил меня?Ведь говорил, что не позволит мне уйти…Или Вирг, завоевав очередную крепость, охладел к игрушке?Я так и не знаю, значу ли что-нибудь для лорда.Видимо, н
Мы сидим в полной темноте и страхе, обнимая друг друга так крепко, будто это может защитить от падения в пропасть. А когда карета подскакивает на камне или накреняется, замирая, Кирина зажмуривается и шепчет слова прощания.Я считаю себя готовой пожертвовать жизнью, но умирать не хочу. Жить, страдая от безумной и бессмысленной любви к моему лорду, всё равно лучше, чем покинуть мир, где он живёт.Я хочу дышать с Виргом одним воздухом. Любоваться солнцем, на которое смотрит он. Ходить по земле, где прогуливался он. Даже если никогда больше не увижу любимого, я хочу жить и мечтать о нём! Вспоминать нежные поцелуи и горячие ласки, которые сводили с ума и возносили на такие вершины, что даже воспоминание учащает сердцебиение.Хочу любить. Ради Вирга делать этот мир красивее и радостнее. Заботиться если не о нём, то о велье, в которой он живёт. Так я и планировала…Но что сейчас?Брат не отпустит от себя и на шаг. Будет вечной тенью, обоюдоострым
Неудивительно, что Ширигет не убил Дилида. А вот то, что он возник в ночи недалеко от Айсуга, пугает. Сильнее, чем нож у моего горла. Значит, светловолосый лорд Тьмы тоже рядом! И неважно, манипулирует ли он Сартеном или стоит за моим братом…— Не делай этого, — двигая лезвием по моей коже, приказывает Дилид. — Я знаю, на что ты способна, вельера. Не вздумай сделать то же, что в Ройепине. Пока я не получил свои деньги, и не мечтай убить гельерийцев!— Я не…— Заткнись!Давление на шею усиливается, и я застываю, едва жива. Неожиданно меня оглушает звон, и лезвие исчезает, как и смрадное дыхание предателя.Я оборачиваюсь и смотрю на лежащего без чувств мужчину: лоб его окровавлен, глаза закрыты. Кирина, тяжело дыша, опускает руку с зажатым в пальцах остатком кувшина. Я пинаю нож, и тот, звякнув, отскакивает к груде камней. Если мерзавец очнётся, то не сумеет воспользоваться оружием.— Орелия! &
Кирина с гортанным криком цепляется за меня, едва не сбивая с ног. Я обнимаю дрожащую девушку, а сама не отрываю взгляда от сражающихся. Руки Лютана покрываются сиреневыми всполохами, но правая тут же меркнет, и повязка на месте прикосновения мрака Вирга дымится. Впрочем, незнакомая мне магия успевает достигнуть противника, и мой муж со стоном падает на одно колено.— Ты обманул меня, — кричит Лютан и, на миг обернувшись, бросает на Таглора такой взгляд, будто мечтает растерзать голыми руками. — Твой сын жив!Замахивается, чтобы ударить Сартена, но, крупно вздрогнув, замирает с поднятой рукой.Я замечаю меж его лопаток торчащую рукоять кинжала и отшатываюсь… Чтобы в следующий миг броситься на помощь. Да, Лютан бросил семью и предал гельерийцев, но он мой брат! Я не могу равнодушно смотреть, как убивают родного человека.Но не успеваю сделать и шага, как Лютан оборачивается и кричит:— Колючка, прочь! Или пострадаешь.
Попрощавшись с девушками, выхожу из кареты и жду подругу, а теперь мою жрицу. Кирина бросает на спину Тейга взгляд, полный немого страдания, и я беру девушку за руку. Тяну за собой, не желая, чтобы она испытала такую же обездвиживающую боль, как я.Слова Вирга ударили меня, и эта рана будет кровоточить всегда. Лорд считает меня проклятием…Мы с Кириной усаживаемся в карете вельера Айсуга. Сам Таглор, сложив руки на животе, дремлет, устроившись на подушках. Мы садимся напротив и тут же теснимся, потому что следом заходит Лютан. Лже-жрица испуганно замирает между мной и братом, а я отворачиваюсь к окну.Мы начинаем медленно двигаться, и родные стены Лувирина проплывают мимо, причиняя ноющую боль. Я помню, как сбегала из замка через ту дверцу, пробиралась в деревню, чтобы помочь кому-нибудь с прохудившейся крышей или прорехой в полу. Интересно, всё ли в порядке с домиком кузнеца? Надеюсь, отец навестил отца Мариски и укрепил мою магию.Ощущаю тёплое п
В карете царит тишина, нарушаемая лишь мерным поскрипыванием плохо смазанных колёс. В воздухе плавает аромат горькой соли и сухих цветов. Ройепин медленно уменьшается, по мере того, как мы отдаляемся от замка. Я с трудом отрываю взгляд от стен, чтобы не мучить себя ещё больше.Но тоска принимается грызть моё сердце с удвоенной силой. Я уже скучаю по своему лорду. Осматриваю притихших девушек, на лицах их вижу тревожную радость. Почти на всех… Деглия, устроившись напротив меня, держит за руку притихшую Кирину. Та не отрывается от маленького окошка и, кажется, даже лишний раз моргнуть боится.Не секрет, кто владеет её вниманием. Как и сердцем… Знаю, что вторую карету, которая следует перед нами, сопровождают стражи лорда Тьмы. Оборачиваюсь и выглядываю наружу. Тейг, восседая верхом, напоминает деревянное изваяние. Спина прямая, расслабленная кисть на рукояти меча.Норзиец ни разу не оборачивается, будто не догадывается, что одна несчастная девушка же