Страх сжимает шею ледяными пальцами, проникает в грудь и студит вены… Но вовсе не от мысли, что лорд меня не любит.
Совсем наоборот!
Я отчаянно страшусь услышать, что чувства мои взаимны. И от неожиданного осознания этого цепенеет всё тело.
— Так и знал, — внимательно наблюдая за мной, кривит губы Ширигет. Правильные черты лорда на миг искажаются в гримасе надменного презрения. — Когда Вирг не оставлял тебе выбора, ты была с ним. Оправдать себя было так легко, не так ли? Никто не посмотрит косо, не кинет неприятного слова, не осудит. Лорд потребовал своё право, и отказаться нельзя.
Тон его звенит железом, слова колют в самое сердце.
— Но как признаться перед всеми в том, что любишь чудовище? Проще отказаться от брака с врагом и сохранить благочестие. Так, вельера Орелия?
Я отчаянно мотаю головой, хочу возразить, но слова застревают в горле. Потому что он прав. Предложение руки от лорда Тьмы пугает меня настольк
Камни храма излучают мягкий розоватый свет. Полупрозрачные занавеси колышутся, хоть в воздухе не ощущается ни малейшего движения. Атмосфера безмятежного спокойствия ласкает сердце и наполняет душу умиротворением.Мне нравится приходить сюда не только поэтому. Я приближаюсь к коленопреклонённой девушке и замираю, рассматривая её белоснежные одежды. Шёлковое одеяние жрицы растекается светлой лужицейна полу вокруг стройного тела. Кирина, закрыв глаза, беззвучно шевелит губами. Мне кажется, я знаю, о чём молится подруга.Или о ком.Правая рука лорда Тьмы и старший страж Тейг уже несколько месяцев добивается аннулирования брака своей возлюбленной и согласия её упрямого отца на союз дочери с норзийцем. Суровый воин, поддавшись уговорам девушки, не стал рубить с плеча и действовать силой.Я делаю ещё шаг, и Кирина вздрагивает. Оглядывается и смотрит с надеждой:— Орелия, Тейг вернулся от князя Тьмы?Я улыбаюсь и качаю головой. Подруга подавля
Чувствую тычок в спину и съёживаюсь от неприязни и страха. Сказать в ответ ничего не могу, как и другие девушки, которых ведут, как скот, по широкому пустому коридору. На голых стенах скачут солнечные зайчики, в узкие окна без стёкол дует холодный ветер, под туфельками хрустит песок. Слышны тягостные вздохи, сдержанные всхлипы.За мою руку держится самая младшая из нас. Я ощущаю, как дрожит несчастная, но даже утешить её не в силах. Никому не сбежать, но девушки упрямо жмутся ко мне, надеясь на мои способности. Увы, я такая же игрушка ненавистному врагу, как и они. Моя магия против силы воинов всё равно что роза против острого меча.Перед высокой дверью, изготовленной из тяжёлого бука, нас останавливают. Девушки тут же сбиваются в кучку за моей спиной, будто пытаются отсрочить страшный момент. Что нас ждёт внутри? Ничего хорошего.Мужчина в доспехах, надетых на чёрные безликие одежды, стучит в дверь и, услышав разрешение войти, открывает её. Двое провожатых след
День свадьбы…Надеваю плащ поверх роскошного белоснежного платья и бегу по ступенькам вниз.— Орелия, — спешит за мной нянюшка, — у тебя же свадьба!— А у них вот-вот случится беда, — кричу, не останавливаясь.— Мариска могла и соврать! Если всё настолько плохо, кузнец обратился бы к вельеру.— Сама знаешь, к нему идут с проблемой, а не с подозрением. Я быстро проверю и вернусь…— Волосы растреплются! — причитает она. — Платье испачкаешь!— Мина, — замираю у двери и улыбаюсь той, что меня вырастила и почти заменила мать. — Я же маг. Что я, с причёской не справлюсь?— Нехорошо! — Она поджимает губы и качает головой. — Девица перед свадьбой должна замирать в счастливом предвкушении, а не чинить полугнилую кокору!— Можно я в счастливом предвкушении починю кокору? — смеюсь я и выск
— Я не знаю, Валедия, — отвечаю так, как недавно мне отец.— Должны же они были сказать цель своего прибытия? — не отступает сестра.Она нервно подскакивает с кровати и приближается ко мне со спины. В зеркале я вижу её горящие любопытством карие глаза и не сдерживаю вздоха.— Они ничего и никогда не объясняют, милая.— Норзийцы вправе заходить в любой дом, вельера, — весело щебечет молоденькая служанка, которая помогает мне привести платье в порядок. — Делать, что вздумается, и брать, что захочется. Теперь они здесь хозяева…— Нет, — обрываю её и гляжу строго. — Не хозяева, а завоеватели. Хозяева не будут разорять подданных и не станут выжигать посевы. Вельеры заботились о людях, которые им служили. Норзийцы приносят только боль, горе и голод.— Истинные северяне, — согласно кивая, вновь щебечет служанка. — Слава милосердной Гетте, до Лувирина воины не
От страха немеет лицо, живот сводит льдом. Хочу кричать, но жёсткая ладонь сжимает рот, в уши врезается шёпот:— Это я, любовь моя!Едва не рыдаю от облегчения, расслабляюсь в сильных объятиях жениха, и он убирает руку. Разворачивает к себе, и в полутьме я вижу его блестящие глаза и различаю улыбку. Сартен тянется ко мне, желая поцеловать, но я отталкиваю его и возмущаюсь:— Зачем так пугать? Я чуть сознание не потеряла! В Лувирине стражи лорда Тьмы, и я подумала…— Тише, тише, — прижимает он меня к сильному плечу. — Прости, я лишь хотел тебя увидеть.— Так скоро увиделись бы, — прощая его нетерпение, улыбаюсь. — Осталось не больше часа до церемонии!Он обхватывает моё лицо тёплыми ладонями, и я не могу оторвать взгляда от светящихся счастьем глаз любимого. Сартен прижимается нежными губами к моему лбу, шепчет:— Это целая вечность, моя Орелия! — Целует мои веки, прибл
Аметистовые стены храма в ярких лучах полуденного солнца сверкают так, что кажется, они пылают фиолетовым огнём. В украшенных затейливой резьбой арках, скрывая таинство внутреннего убранства, мерно колышутся полупрозрачные ткани. Будто храм живой и дышит. У меня же, как всегда в этом месте, перехватывает дыхание от восхищения и благоговения.— Приветствую, Орелия!Раскинув руки для объятий, ко мне уже направляется верховная жрица. Её белоснежные одежды изящно развеваются, хотя нет даже лёгкого ветерка. Их шевелит течение магии милосердной богини. На высоком чистом лбу высокой стройной женщины сияет золотая вязь — метка Гетты.— Да посетит тебя благословение светлой богини, дитя.Я прижимаюсь к худощавому телу верховной жрицы, в который раз жалея, что в двенадцать лет золотистое свечение на моём лбу так и не сложилось в такую же красивую вязь, как у неё.Отец был очень горд, когда магия милосердной Гетты пробудилась во мне. Надеялс
Стою около узкого окна и через тусклое, почерневшее от магии северян стекло смотрю в пропасть. Она кажется бездонной и смертоносной, как и предстоящая встреча с лордом Тьмы. Каждый шорох, вызванный сквозняком, любой доносящийся звук заставляет вздрагивать и оборачиваться в ожидании него…Прошло не менее часа после того, как жестокий стражник с жутким шрамом на лице втолкнул меня в эту комнату, но Вирг так и не появился. Нервы натянуты, как струны лютни моей сестры, и кажется, что я вот-вот сорвусь на крик. В груди заворачивается чудовищный вихрь ледяного ужаса и адски жаркой ярости.Я его ударю, пусть только попробует дотронуться до меня! Из приоткрытого рта вырывается стон. Что сделаю? Он — не знающий жалости воин, а я — слабая девушка… Бытовая магия против боевой мощи северян? Смех, да и только… сквозь рыдания.В голову упрямо лезут жуткие истории, которые так любят пересказывать друг другу служанки. Эти страшные сказк
Меня трясёт так, что зуб на зуб не попадает. Звенящие волнением голоса окружающих меня перепуганных девушек сливаются в единый шум, и я не понимаю ни слова. Из-за слепящих белых одежд кажется, что я нахожусь не в покоях Ройепина, а далеко на севере, среди безликих снегов и во власти жестокого мороза. Такого же дикого, как лорд Тьмы.Руки дрожат, то и дело подкатывает тошнота, а в голове стучит, будто набат, фраза: «Не отпущу, пока не наиграюсь». Сильный, низкий, пронизывающий ледяным холодом голос лорда. Думала, услышав это, потеряю сознание, но в следующее мгновение Вирг отдёрнул меня от двери и, распахнув её, вышвырнул из своих покоев, будто тряпичную куклу, и приказал страже отвести к другим.До сих пор не верится в то, что произошло. Или не произошло… Возможно, мои слова удивили лорда. Я заметила, как его глаза сверкнули интересом. Сердце твердило, что я подобрала правильные выражения и попала в цель. Ведь он больше не приказывал мне идти к нему