Открываю глаза и понимаю, что нахожусь в комнате, где держат гельериек. Потому что девушки, наклонившись надо мной, разглядывают мужскую одежду на мне так пристально, будто она пошита из кожи синего василиска.
Я со стоном приподнимаюсь на локтях и тут же ощущаю дурноту. Меня поддерживает множество рук, девушки перешёптываются. Вперёд выступает Деглия.
— Орелия, это правда, что отец твоего мужа выкупил нас всех?
Она смотрит с сочувствием, но голос её подрагивает от радостной надежды. У меня же всё внутри переворачивается от противоречивых чувств. Лютан жив? Меня же не подводит зрение? Слух? Брат приехал с вельером Таглором, а не с нашим отцом. Что это значит?
— Правда, — шепчу и закрываю глаза. По щеке скатывается слезинка. — Он привёз сундук золота. Судя по всему, за каждую заплатили по тысяче золотых.
Раздаются возгласы, девушки переговариваются, перебивая друг друга. Я же думаю, почему Вирг отнёс меня сюда, а не в нашу спа
Стоит нам приблизиться к лестнице, я замираю и, опираясь о стену, с ужасом смотрю на разливающееся внизу чёрное море мрака.— Что это?— Всё ещё считаешь, что лорд Вирг прислал меня защищать тебя? — иронизирует Золетта. Кивает на мерцающие тёмной магией ступеньки:— Разве что от него самого.Леденею, отчётливо понимая, как именно «беседует» Вирг с предавшими его воинами. В памяти вновь возникает каменное выражение лица мужчины, абсолютно чёрные глаза и стекающий с рук мрак в тот день, когда произошла трагедия с Лизией. И как его рвало той жижей, когда Сеот обкладывал лорда камнями разрушенного храма. Их теперь нет! Ради меня Вирг снова построил символ веры в Свет. У норзийца осталась лишь одна надежда. Я…Отталкиваюсь от стены и, покачиваясь, бреду к лестнице, но меня перехватывает Золетта:— Жить надоело?!— Ему плохо, — смаргивая слёзы, шепчу я. Кусая губы, смотрю в лицо женщине.
Золетта поддерживает меня под руку, или придерживает, чтобы не бежала к Виргу. И хоть я сгораю от желания сделать это, всё же не спешу. Норзийка сильно хромает, и я сомневаюсь, что она достаточно выздоровела для того, чтобы ходить, но молчу об этом. Воины! Ни капли жалости к другим или себе. В этом они так похожи с лордом Тьмы…Но со мной Вирг может быть другим. Я знаю это. Верю в это. В него верю!— О… Гетта…Дыхание застывает в горле тёмным комком при виде открывшейся картины. Сквозь мутный туман рассеивающегося мрака виднеются коленопреклонённые воины. Один норзиец лежит на спине, и его распахнутые глаза кажутся стеклянными.Мёртв.Лорд Тьмы стоит посредине зала как изваяние: ни единого движения. Будто и не дышит. Словно не жив. Я замираю на миг… Чтобы потом броситься к своему мужчине.— Вирг!Касаюсь его ледяной руки и вздрагиваю. Поднимаю голову и заглядываю в лицо. Глаза норзийца черны, бу
Помогать лорду подниматься по лестнице невероятно тяжело, хоть Вирг и старается не опираться на меня. Но я вижу, как норзийцу плохо, и сама пытаюсь поддерживать мужчину. Тьма медленно тает в его глазах, густой туман тоже рассеивается.В спальню Вирг почти вваливается, не падает лишь потому, что цепляется за дверь.— Прости, — рычит, сжимая свободной рукой моё запястье. — Я должен был подождать, чтобы…—Тс-с, — прижимаю палец к его рту, заставляя молчать. Затем убираю и касаюсь его губ своими. — Я сама хочу этого.— Я нуждаюсь в тебе, Орелия.—Восстановив равновесие, он закрывает дверь и смотрит исподлобья. — Больше, чем в тепле и еде. Сильнее, чем в самом существовании. Стоит мне посмотреть на тебя, и я хочу оказаться в… тебе. Ты моя бесконечная пытка и вечное избавление. Твой голос поднимает меня из глубин мрака, заставляет думать о своих желаниях. О тебе! Понятия не имею, как выживал до
Острое понимание смертельной опасности сжимает моё сердце жутким холодом. Такое уже было и оставило в душе незаживающий след.Помню, как папа обнимал меня, поглаживал по голове и шептал, что мама уехала. Что она скоро вернётся. И на следующий день повторил эти слова… И потом. Я верила и терпеливо сидела у распахнутого окна, высматривая карету до полудня, а после бежала помогать Мине с маленькой Валедией. Мы ждали много подарков, ведь мама так долго не приезжала в Лувирин…Отец волновался за меня, не хотел доставлять боли. Будто это возможно. Уже не вспомнить лицо той женщины, что искренне посочувствовала моей потере. А когда я удивилась, объяснила. Мамы не стало, а её тело предали земле. В следующее мгновение от шока я потеряла сознание. А когда вновь научилась дышать, в груди будто что-то оборвалось. Мир потерял краски, в нём не стало радости.В тот момент я перестала верить отцу. А через некоторое время и брату, который обещал вернуться и не сдер
В карете царит тишина, нарушаемая лишь мерным поскрипыванием плохо смазанных колёс. В воздухе плавает аромат горькой соли и сухих цветов. Ройепин медленно уменьшается, по мере того, как мы отдаляемся от замка. Я с трудом отрываю взгляд от стен, чтобы не мучить себя ещё больше.Но тоска принимается грызть моё сердце с удвоенной силой. Я уже скучаю по своему лорду. Осматриваю притихших девушек, на лицах их вижу тревожную радость. Почти на всех… Деглия, устроившись напротив меня, держит за руку притихшую Кирину. Та не отрывается от маленького окошка и, кажется, даже лишний раз моргнуть боится.Не секрет, кто владеет её вниманием. Как и сердцем… Знаю, что вторую карету, которая следует перед нами, сопровождают стражи лорда Тьмы. Оборачиваюсь и выглядываю наружу. Тейг, восседая верхом, напоминает деревянное изваяние. Спина прямая, расслабленная кисть на рукояти меча.Норзиец ни разу не оборачивается, будто не догадывается, что одна несчастная девушка же
Попрощавшись с девушками, выхожу из кареты и жду подругу, а теперь мою жрицу. Кирина бросает на спину Тейга взгляд, полный немого страдания, и я беру девушку за руку. Тяну за собой, не желая, чтобы она испытала такую же обездвиживающую боль, как я.Слова Вирга ударили меня, и эта рана будет кровоточить всегда. Лорд считает меня проклятием…Мы с Кириной усаживаемся в карете вельера Айсуга. Сам Таглор, сложив руки на животе, дремлет, устроившись на подушках. Мы садимся напротив и тут же теснимся, потому что следом заходит Лютан. Лже-жрица испуганно замирает между мной и братом, а я отворачиваюсь к окну.Мы начинаем медленно двигаться, и родные стены Лувирина проплывают мимо, причиняя ноющую боль. Я помню, как сбегала из замка через ту дверцу, пробиралась в деревню, чтобы помочь кому-нибудь с прохудившейся крышей или прорехой в полу. Интересно, всё ли в порядке с домиком кузнеца? Надеюсь, отец навестил отца Мариски и укрепил мою магию.Ощущаю тёплое п
Кирина с гортанным криком цепляется за меня, едва не сбивая с ног. Я обнимаю дрожащую девушку, а сама не отрываю взгляда от сражающихся. Руки Лютана покрываются сиреневыми всполохами, но правая тут же меркнет, и повязка на месте прикосновения мрака Вирга дымится. Впрочем, незнакомая мне магия успевает достигнуть противника, и мой муж со стоном падает на одно колено.— Ты обманул меня, — кричит Лютан и, на миг обернувшись, бросает на Таглора такой взгляд, будто мечтает растерзать голыми руками. — Твой сын жив!Замахивается, чтобы ударить Сартена, но, крупно вздрогнув, замирает с поднятой рукой.Я замечаю меж его лопаток торчащую рукоять кинжала и отшатываюсь… Чтобы в следующий миг броситься на помощь. Да, Лютан бросил семью и предал гельерийцев, но он мой брат! Я не могу равнодушно смотреть, как убивают родного человека.Но не успеваю сделать и шага, как Лютан оборачивается и кричит:— Колючка, прочь! Или пострадаешь.
Неудивительно, что Ширигет не убил Дилида. А вот то, что он возник в ночи недалеко от Айсуга, пугает. Сильнее, чем нож у моего горла. Значит, светловолосый лорд Тьмы тоже рядом! И неважно, манипулирует ли он Сартеном или стоит за моим братом…— Не делай этого, — двигая лезвием по моей коже, приказывает Дилид. — Я знаю, на что ты способна, вельера. Не вздумай сделать то же, что в Ройепине. Пока я не получил свои деньги, и не мечтай убить гельерийцев!— Я не…— Заткнись!Давление на шею усиливается, и я застываю, едва жива. Неожиданно меня оглушает звон, и лезвие исчезает, как и смрадное дыхание предателя.Я оборачиваюсь и смотрю на лежащего без чувств мужчину: лоб его окровавлен, глаза закрыты. Кирина, тяжело дыша, опускает руку с зажатым в пальцах остатком кувшина. Я пинаю нож, и тот, звякнув, отскакивает к груде камней. Если мерзавец очнётся, то не сумеет воспользоваться оружием.— Орелия! &