Какое-то время Надаэр просто стоял, глядя вслед удаляющейся фигуре.
Ренвил замер в узком проулке, из тени домов наблюдая за каждым его жестом. Руки второго посланника были спрятаны в карманы, ветер трепал распущенные волосы, едва скрывавшие мочки ушей — такие же чёрные, как у Надаэра, но мягкие и ухоженные.
Затем Надаэр подхватил с парапета небольшой обломок камня и с силой швырнул его в реку.
Ренвил усмехнулся. Его забавляла эта импульсивность — слабость, которую знал каждый в окружении принцев.
Их было трое — перстов императрицы — и слабости были у каждого. Но другие двое старались скрывать их как могли.
Дайолен не чувствовал людей. Никто кроме них троих, ближайших защитников императорской власти, этого не знал.
Ренвил всегда слишком долго принимал решения. Сам он считал себя рассудительным, но прекрасно понимал, что эта рассудительность частенько создаёт проблемы. Скрыть подобную черту было непросто, и он прятал её за молчанием, заставляя окружающих думать, что у него всегда есть план, о котором Ренвил попросту не хочет говорить.
Надаэр не скрывал ничего.
Для человека, дожившего до тридцати лет при дворе, он был неестественно прям, импульсивен и скор на руку. Все знали, что такими легко управлять — но управлять Надаэром пока что не удалось никому. Ну, почти никому…
Именно этим Надаэр раздражал. И его, Ренвила, и многих других. Но судьбы всех участников придворной игры переплелись слишком тесно, чтобы выбирать, с кем тебе нравится идти рука об руку, а с кем нет. Приходилось вести расчет исходя не из симпатий, а из того, насколько действия того или иного союзника можно предсказать. Или — насколько можно ему доверять.
Ренвил знал, что предсказать действия Надаэра нельзя. Но доверять ему можно, и в этом он, определённо, был привлекательней Дайолена.
Из трёх перстов почившей императрицы Ренвил остался последним, кто ещё не определился с выбором союзников. И, вопреки сложившемуся мнению, ему вовсе не нравилось играть на противовесах и вечно оставаться в стороне. Он просто слишком хорошо видел недостатки как Асмодея, так и Калерона.
Асмодей казался человеком чести, но он был жесток. Иногда Ренвилу казалось, что сына Гелоры вовсе не интересует, что станет с королевством и людьми, населяющими его. Принца заботило только собственное достоинство, собственная честь, и сам факт того, что не все хотят видеть его королём, он считал оскорблением этой чести.
Калерон никогда столь явно не проявлял своего интереса к власти. Насколько мог заметить Ренвил, этот интерес появился впервые только тогда, когда наставником племянника Гелоры стал кардинал Ловейн.
Отец Калерона был младшим братом Гелоры, и здесь, вопреки красноречию Надаэра и других ему подобных, наблюдалось явное разночтение — потому как ни разу, со времён Элайи, престол Аркенора не наследовала женщина.
Нет, прецеденты, конечно, бывали… самые разные. Но никогда этого не поддерживал закон.
Не поддерживал закон и Гелору, регентшу при младшем брате, которая, получив эту должность, через некоторое время нашла способы узаконить свою власть.
Отец Калерона не пытался отнять у неё главенство — если и хотел, то не мог.
Ренвил был уверен, не собирался делать этого и сын. Если бы не наставления излишне мудрых людей.
И всё же Ренвил не считал Калерона дураком. Его не оставляло чувство, что принц заметно умней своего кузена, и в этом крылся залог симпатии к нему. Но Ренвил не знал, кто именно станет управлять Аркенором, если власть получит Калерон — он сам или его кардинал.
Пока Ренвил предавался собственным размышлениям, Надаэр достал из кармана амулет на длинной серебряной цепочке. Отщёлкнул крышку и провёл большим пальцем по его плоской поверхности.
Радужные блики промелькнули в воздухе, и Ренвил нахмурился. Прищурил глаза, силясь разобрать по губам, о чём пойдёт разговор.
Сомнений быть не могло, посланник собирался связаться со своим магистром. Но Ренвил не очень-то верил, что Надаэр намеревается рассказать о неудаче.
— Она не хочет, — тем не менее разобрал Ренвил. Ответа магистра было никак не узнать, но он продолжал внимательно всматриваться в движения губ.
— Я ей сказал, Учитель. Она очень упряма. Не уверен, что нам удастся ей управлять.
Снова пропущенный ответ.
— Нет, она готова поверить. Мне кажется… — Надаэр тоже нахмурился и сделал паузу, раздумывая, как облечь мысли в слова. — Мне кажется, её смущает вовсе не существование иных миров. На мгновение мне даже показалось, что она действительно хочет поверить. Действительно хочет отправиться со мной, но… стоило заговорить о браке, как Элирена выразила однозначный и безоговорочный отказ. Мне показалось, что сама мысль об отношениях с мужчиной неприемлема для неё.
Секунду Надаэр молчал, выслушивая ответ, а затем перебил собеседника и раздражённо произнёс:
— Я не сделаю этого, Учитель. Ты прекрасно знаешь, что есть границы, которых я не перейду.
Ещё несколько мгновений молчания.
— Ладно. Я попробую ещё раз. До рассвета время есть.
Надаэр резко закрыл амулет и засунул его обратно в карман. Он повернулся, чтобы уйти, когда Ренвил выступил из тени и окликнул его.
— Нужно поговорить.
***
Надаэр резко повернул голову, и руки его взлетели, складываясь в магическом жесте. Лицо отразило раздражение и насторожённость.
Рэнвил поморщился.
Их отношения с первым посланником складывались по-разному — но в основном не очень хорошо. Надаэр никогда не любил компромиссов, договорённостей и осторожности. Ренвил всем этим жил.
В молодости, когда оба они лишь осваивали основы военного дела в гвардейском корпусе, все трое, включая Дайолена, были почти что друзьями. Но Надаэр был упрям и бескомпромиссен уже тогда.
После того, как череда интриг разрушила его военную карьеру, Надаэр стал только злей. Какое-то время он вовсе отказывался появляться при дворе и, возможно, навсегда покинул бы большую игру, если бы не встретился с магистром Торваном. Орден Ветров тогда лишь набирал силу и почти не имел сторонников. Ренвил подозревал, что именно отверженность стала общим началом, соединившим этих двоих.
Однако, так или иначе, Надаэр на удивление легко поверил всему, что говорил Магистр. О том, что он принёс обет, никто не говорил вслух, но знали все. Однако, могущество князя было слишком велико, чтобы в чём-либо его упрекать. А могущество Ордена с поддержкой нового союзника становилось всё сильней. В последние месяцы всё чаще поговаривали о том, что, если небо не рухнет на Аркенгор, Торван в самое ближайшее время сможет соперничать во влиянии с кардиналом Ловейном. И если последний управлял мятежным принцем, то второй, похоже, отдавал приказы опальному князю, вернувшемуся в столицу и теперь ставшему третьим перстом Гелоры.
«Перст Гелоры», — Ренвил усмехнулся собственным мыслям.
Звание должно было потерять силу со смертью королевы — но всё получилось иначе. И теперь именно они трое решали, кто взойдёт на престол.
— Что тебе нужно? — резко, почти грубо спросил Надаэр, прерывая его мысли.
— Хочу помочь, — коротко ответил Ренвил и прислонился к каменному парапету возле него.
Надаэр проводил его насторожённым взглядом и медленно опустил руки. От взгляда Ренвила, впрочем, не укрылось, что правая ладонь небрежно легла на рукоять спрятанного под курткой кинжала.
Надаэр недовольно разглядывал собеседника и думал о том, каким ветром того занесло. Никто не должен был знать, куда он отправился на поиски своей кандидатки.
— Я за тобой следил, — угадав его мысли, произнёс Ренвил, — сюрприз.
Насторожённость ещё отчётливей проступила на лице Надаэра.
— Зачем?
— Чтобы предупредить — за тобой слежу не я один.
Надаэр помрачнел. Стараясь не поворачивать головы, осмотрелся по сторонам.
— Никого не чувствую, — силясь скрыть напряжение, ответил он.
— Ты и меня не почувствовал. Твоя система навигации явно даёт сбой, — Ренвил засунул руку под полу пальто и, выудив оттуда серебряную цепочку, продемонстрировал Надаэру защитный амулет. Тот негромко зарычал.
— Так они всё ещё здесь?
Ренвил невзначай огляделся по сторонам.
— Кажется, нет.
— Пошли за ней?
— Они определённо слышали ваш разговор.
Надаэр невольно стиснул рукоять кинжала ещё сильней.
— Что тебе нужно? говори быстрей!
— Ничего, — Ренвил пожал плечами, — запишу на твой счёт небольшой должок. А, впрочем… нет. Можешь расплатиться прямо сейчас.
Надаэр продолжал раздражённо смотреть на него.
— Хочу понять… Почему именно она? Эта Яна.
— Ты знаешь. Потому что княгиня Анастасия выбрала этот мир.
— Да-да… Но не она одна, так? Как ты верно заметил, этой девушкой будет трудно управлять.
— Ты… — Надаэр подался вперёд.
— О да, я слышал разговор. Что теперь?
Князь стиснул зубы и отступил. Огляделся по сторонам. Определённо, улица чужого города была неудачным местом для драки.
— Потенциал принца должен раскрыться, — продолжал тем временем Ренвил. — Для этого он должен провести ночь с той, в ком течёт кровь небесных миров. Это знаешь ты, это знаю я. Очевидна и причина, по которой вы хотите, чтобы он сразу вступил в брак — принц не должен бродить по мирам, собирая силу. Иначе он станет могущественней вас.
— Ты ничего не знаешь, — Надаэр с насмешкой посмотрел на него.
— Вот я и хочу… чтобы ты объяснил.
— Мой долг не настолько велик. Если действительно хочешь узнать — придётся помочь мне ещё раз.
— Как? Затащить её на вокзал? — Ренвил поднял руки, демонстрируя собственное бессилие. — Это без меня. Не хочу стать тем, кого будет проклинать новая небесная королева.
— Это всё, что тебя волнует? Твоя собственная безопасность?
Улыбка Ренвила стала злой.
— Можешь считать и так. И ты не ответил на вопрос.
— Я ответил. Хочешь узнать больше — помоги мне ещё.
— Что ж, — Ренвил оторвал тело от парапета и направился в сторону проулка. Князь последовал за ним. — Жаль. Тогда как-нибудь… в другой раз.
Он ступил в полумрак и растаял среди теней.
Надаэр огляделся по сторонам и свернул в подворотню, где оставил свой транспорт — не слишком удобный земной двухколёсный аппарат, хоть чем-то напоминающий ему коня. Карет Надаэр патологически не любил. Чтобы двигаться вперёд, ему нужно было чувствовать ветер, бьющий в лицо.
Перекинул ногу через седло и нажал на газ.
«Они здесь», — билось в голове. «Значит, времени больше нет».
Я вошла в квартиру и захлопнула дверь за спиной.Какое-то время таращилась на другую дверь, ведущую в комнату.Странное разочарование нахлынуло ниоткуда. И, бросив сумку на пол, я стала перебирать в голове события прошедшего дня.Медленно двинулась на кухню, поставила греться воду и, достав фарфоровый заварочный чайник, стала ждать.Мои родители были странными людьми. Консервативными, можно сказать. Любили соблюдать старинные обычаи и ритуалы, наподобие правил заваривания чая. Хотя моя любовь к генеалогии и геральдике исходила не от них, но они всегда поддерживали меня. До тех пор, пока нас окончательно не развело по разным городам.Заваривая чай по дедушкиному рецепту, я стояла и думала о том, что парень, приставший ко мне в кафе, видимо просто решил надо мной посмеяться. Не так уж мало людей знало о моих увлечениях. Может, кто-то видел и звезду. А я… Я как дура почти купилась на его бредни, позволила ему выложить коронную карту.&la
Поезд ожидал на седьмом пути. Я завидела его сразу и сразу узнала среди всех других поездов.Он был светло-голубым, и крышу над кабиной машиниста украшало вырезанное из дерева изображение крылатой девушки — как на старинных кораблях. Машинист в синем кителе с крупными пуговицами и серебряными эполетами стоял на платформе и курил трубку.Но его я разглядела уже потом.Первым, что бросилось мне в глаза, было множество людей, мало походивших на тех, что я привыкла видеть на улицах своего города.Девушки в длинных платьях самых разных фасонов — открытых и закрытых, в шароварах из тонкой ткани, как у восточных одалисок, и в коротких плотных рединготах, как в викторианской Англии. В кринолинах с веерами и, кажется, даже в античных туниках.Мужчины, одетые не менее разнообразно — многие в военной форме прошлых столетий, другие — в плащах без рукавов или коротких мушкетёрских накидках. Все они, конечно же, бродили, переговаривались,
Вот так и началось это странное путешествие, больше похожее на сон, где двуглавые кони летают среди поездов, а время и пространство играют в чехарду.Теперь я медленно спускалась по идущей полукругом лестнице — слишком большой для того здания, в котором мы собирались разместиться на ночлег, но поскольку моё логическое мышление стало основательно сбоить ещё несколько часов назад, я решила просто не задумываться и не сомневаться ни в чём.Почти что весь первый этаж занимал ресторан. Мне было бы куда интереснее выбраться за пределы гостиницы и посмотреть город, но я сильно подозревала, что Надаэр этого не допустит — и угадала.Стоило мне миновать поворот лестницы, как он вырос из ниоткуда прямо передо мной и перегородил путь.— Моя княжна желает поужинать перед сном? — насмешливо поинтересовался он. Улыбка играла на его губах и искорками отражалась в глазах.— А ничего, что ты вот так прилюдно называешь меня принцессой? Н
Сизая равнина медленно проплывала за окнами. Город подошёл к концу довольно быстро, а дальше по обе стороны воздушной железной дороги тянулись самые обычные предместья — где-то запустелые, где-то отстроенные заботливыми руками. Иногда они сменялись длинными полосами деревьев, шелестевших зелёной листвой. И по всему этому — по листьям и крышам, и сизой траве — неустанно барабанил дождь.В первые часы мы почти не разговаривали друг с другом — я смотрела за окно, Надаэр дремал. Терпеть не могу людей, которые умудряются спать везде и всегда, большую часть суток… И постепенно он начинал меня раздражать.— Ты решил, будем ли мы сходить? — наконец попыталась прервать это бесконечное молчание я.Надаэр приоткрыл один глаз. Задумчиво посмотрел на меня.— Надо понять, сумели ли наши противники нас опередить.— И… как?С явной неохотой вырываясь из оков сна, Надаэр сел. Потянулся. И принялся
— Мне кто-нибудь объяснит, кто такая Элайя?Я подумала и добавила:— И заодно — какого чёрта меня называют Элиреной? Мама с папой называли меня не так!Я прекрасно понимала, насколько рискую, задавая этот вопрос именно сейчас. Как-никак запомнила, на что способен Надаэр — а судя по его насторожённому лицу, наши встречающие тоже обладали немалым талантом.Но я так же отчётливо видела, что Волхонский говорит мне слово через два. И хотя я никогда не была сильна в интригах и часто попадала впросак — именно потому, что слишком часто попадала впросак — привыкла помнить о том, что нельзя вестись на слова первого, кто принимает тебя в коллектив.У этих ребят явно была своя тусовка со своими принцами, разборками за власть и сложной историей отношений на тему «кто с кем спал». И потому я чувствовала, что должна услышать ещё одну версию событий — скорее всего такую же неправдоподобную, как и та, которую по
Место, куда мы попали, лично мне напоминало марсианские равнины из компьютерных игр.Вроде всё, как должно — трава, роща вдалеке… Через пару часов пути, впрочем, она была уже вовсе не вдалеке, а вокруг нас.Вот только трава — густо багровая. Небо отливает розовым. А по мере того, как солнце начинало клониться к горизонту и на землю опустились сумерки, я всё яснее видела на юге очертания двух лун.Идти было тяжело, во-первых потому, что я вообще дальше чем в магазин никогда не ходила. Во-вторых потому, что с самого приключения на перроне у меня кружилась голова. Ну и в-третьих — потому, что мы оба с человеком в чёрном, который назвал себя Дораном, несли Надаэра.Тот почти не приходил в себя — только бормотал что-то невнятное. Доран порвал ему футболку и пустил на бинты, но теперь я видела, как чёрную ткань пропитывает кровь. Рана под рёбрами казалась мне, никогда не видевшей травм, просто огромной.— Он придёт в
Отстранившись от Надаэра, Доран потянулся к оружию.Элирена неуверенно оглядывалась по сторонам. Она тоже понимала, что в одиночку Доран вряд ли защитит их от патруля, а Надаэр всё ещё был слишком слаб.Тот, тем не менее, оттолкнулся от плеча Элирены и попытался выпрямиться, зажимая рану одной рукой.— Не надо! — шепнула Элирена, но князь сделал вид, что не слышит её.Сложив пальцы в начальном жесте атакующего заклятья, он ждал.Противник, кем бы тот ни был, тоже ждал — не выступая на свет.— Если мы себя не назовём — они нас точно убьют, — прошипел Доран.Поразмыслив, Надаэр кивнул и произнёс:— Князь Надаэр Волхонский со спутниками. Надеюсь, в вас достанет благоразумия не чинить мне препятствий.Надаэр очень надеялся, что патруль не заметит, с каким трудом он держится на ногах. Тогда можно было рассчитывать, что те вообще не рискнут вступать в схватку.— Надаэр! &m
Больше в тот вечер Торван ничего не рассказал.— Уже поздно, — только и ответил он на мой последний вопрос. — У нас впереди ещё пара дней, прежде чем начнётся Отбор.— Отбор?— Сейчас тебе нужно поспать. Не беспокойся, я и мои ученики расскажем тебе всё.Я беспокоилась, и сон как рукой сняло. Мне хотелось знать, что это значит — «выйти замуж за одного из…» Да и тот факт, что я имею отношение к их королевской семье, только теперь встал передо мной во всей красе.Тайна, которая не давала мне покоя годами, тайна звёздного герба, непохожего ни на один земной герб тех веков, кажется, наконец приоткрылась. Но истина была настолько неправдоподобной, что мне было тяжело поверить в неё даже после того, что я успела увидеть в последние дни.Но как бы не интересовала меня старая загадка, мысли то и дело возвращались к Надаэру. К его страшной ране и последним часам, что мы провели вместе в пути.