Share
Последний час декабря. Часть 1
ПОСЛЕДНИЙ ЧАС ДЕКАБРЯ
Женя Рябинина поежилась от холода – три месяца живет в Петербурге, а к местному климату до сих пор не привыкла; да и как тут привыкнешь, когда в начале декабря идет дождь и все время зябнешь от ветра и сырости.
«А на Урале сейчас морозно, идет снег, и это куда более здоровая зимняя погода, – вздохнула Женя, подумав про свой родной Екатеринбург, – на Урале и в Сибири даже холода переносятся легче, чем эти ужасные «около ноля» в Петербурге с его ветрами и влажностью».
Скрючившись от подувшего с Фонтанки пронизывающего ветра, Женя поняла, что нужно срочно зайти куда‑то «в помещение». На Невском она забежала в свой любимый Дом книги – погреться и посмотреть альбомы по искусству.
Когда Женя разглядывала пухлый том Гнедича по истории искусств (облизываясь на него, как на пряник), ей на мобильный позвонила подруга Лера и предложила встретиться, чтобы передать Жене кл
Related chapter
Письма к Орфею Последний час декабря. Часть 2
На следующий вечер, после занятий со своими юными художниками, Женя поехала на Васильевский остров. Искомый дом находился рядом с Андреевским собором. Такие старые петербургские дома Женя уважительно называла домами «с историей»– уж они‑то на своем веку повидали много… Пройдя в просторную парадную и оказавшись перед нужной квартирой, Женя разволновалась. Ей было как‑то неловко открывать дверь ключами, что дала Лера, и на всякий случай Женя несколько раз позвонила в дверь. И только минут через пять она все‑таки вставила ключ в замочную скважину, открыла дверь и вошла внутрь. Ну что? Предполагалось, что в доме «с историями» иквартира должна быть особенной. Во всяком случае, квартира, куда попала Женя, действительно оказалась необычной. Во‑первых, она была большой – огромный коридор, расходящиеся двери в комнаты, а комнат, кстати… Ого, пять!– подсчитала Женя (но по размеру они были такие, что каждую вполне можно поделить еще на две); во‑вторых, своеобр
Письма к Орфею Последний час декабря. Часть 3
Выйдя из метро, Женя увидела, что продают елки, и, вспомнив про старые елочные игрушки, что ждали своего новогоднего часа, не выдержала и купила небольшую елочку.Женя поставила елку в гостиной, украсила ее игрушками и занялась приготовлением новогоднего ужина. На кухне Женя включила маленький телевизор (в это время по ТВ чередой шли старые советские комедии: «Карнавальная ночь», «Чародеи», «Иван Васильевич…»– наше национальное достояние!) и взялась за оливье (ну потому что какой же Новый год без оливье?! Вот и мама ее потом обязательно спросит: «Женя, а что у тебя на новогоднем столе?» И отсутствие оливье явно не одобрит). Закончив с салатом, Женя перешла к выпечке. Вчера, вспомнив, как Дмитрий рассказывал о семейной традиции Вишневских печь на новый год «рождественское» имбирное печенье, она нашла в Интернете рецепт и решила испечь печенье. Жене хотелось, чтобы в этот Новый год квартира Вишневски
Письма к Орфею Дети Марии
Дети МарииПодмосковье. Наше времяВ перерыве между операциями заведующая акушерским отделением первого родильного дома Мария Петровна Арсеньева зашла в ординаторскую. Она стояла у стола и просматривала медицинские карты, когда ее мобильный телефон зазвонил.–Здравствуй, Маша!– сказал мужской голос.Мария мгновенно узнала этот голос и не то, что вздрогнула – содрогнулась. Она как подкошенная, рухнула в кресло. Сердце бешено колотилось. Это был голос с того света. Человек, с которым она сейчас говорила – Георгий Качарава – погиб двадцать два года назад.–Ты умер,– растерянно сказала Мария.–Иногда и мертвые возвращаются, Маша,– сказал Георгий.– Впрочем, как видишь, я жив.Он рассказал ей, что много лет искал ее, даже нанял детектива, как в каком‑нибудь шпионском фильме, и вот – нашел. «Маша, что же ты молчишь?&
Письма к Орфею Письма к Орфею
Письма к ОрфеюРассказ из сборника «Спасибо», посвященного теме благодарности.Я всегда считала чувство благодарности явлением самого высшего порядка. Мне кажется, что способность его испытывать, быть благодарным кому‑либо или чему‑либо и делает нас людьми. Благодарность – объемное, сложное понятие, мы все понимаем и переживаем это чувство по своему, но каждый из нас, хотя бы раз в жизни кому‑то искренне благодарен; вкаком‑то смысле, вся наша жизнь – благодарственная ода.Что до меня, то у моей благодарности совершенно разные поводы и разные адресаты. К примеру, я бесконечно благодарна персоналу одной поселковой больницы, куда я как‑то попала во время путешествия по стране, с маленькой, внезапно заболевшей дочерью – там нас, не спрашивая документов, приняли, оказали всю необходимую помощь и были добры и внимательны. Я благодарна своим животным – собаке и кошке, за то, что они прожили рядом со мной свой зв
Письма к Орфею Завтра будет весна
Завтра будет веснаС утра все пошло не так. Приехав в издательство, где она работала переводчиком иностранной литературы, Марина Ковалева узнала, что французский роман ее любимой писательницы отдали для перевода другому переводчику. «Почему?»– упавшим голосом спросила Марина. Главный редактор посмотрел куда‑то мимо нее, и Марине стало ясно, что вопросы излишни. Потому! И все. Марина десять раз повторила себе, что черт с ним, не надо расстраиваться, но это не помогло. В ее душе занозой застряла обида. Месяц назад, прочитав этот роман, Марина загорелась перевести его на русский язык. Это была «ее книга»; мысли, чувства француженки были созвучны Марине, как будто та была ее близким человеком или вообще ею самой. Марина знала, что сумеет перевести роман, сохранив неповторимый авторский стиль писательницы, ее сочный, живой язык, присущую ей иронию, нежность и тонкий юмор. Она уже взялась за первую главу, и вдруг как обухом по гол
Письма к Орфею Два возраста любви
Два возраста любвиВыйдя из Академии художеств, двадцатидевятилетняя художница Елизавета Ткачева спустилась к реке. На набережной было пустынно и ветрено. Лиза поежилась от ледяного ветра и давящей, как сегодняшнее небо над Петербургом, печали. Ей вдруг вспомнилось, как они сидели тут, на набережной у сфинксов, вдвоем с Андреем. Это было «их место»– здесь Андрей обычно дожидался ее из Академии, где она работала, здесь они целовались, разговаривали, отсюда начинали долгие прогулки по городу. Да, так было еще недавно, но теперь от тех дней остались лишь воспоминания – полгода назад Лиза с Андреем поссорились, и Андрей уехал к себе в Москву.Серая Нева сливалась со свинцовым небом, на набережной застыли в вечности сфинксы. Пошел дождь, капли уныло застучали по поверхности реки; на душе у Лизы словно бы тоже моросил какой‑то заунывный дождик – тоскаа… А казалось бы, чего ей грустить? Все, чего она хотела: свободы, независимости,
Письма к Орфею Эта странная Дроздова
Эта странная ДроздоваВарвара Дроздова вышла из лифта на свою лестничную площадку и остолбенела,– дверь ее квартиры и примыкающую стену парадного разукрасили надписями, из которых самой приличной было требование вернуть кредиты. Писали эту матерщину с умыслом – краской, чтобы так просто не оттереть, вдобавок ко всему эти интеллигентные люди перерезали Дроздовым телефонный провод. Варя вздохнула: все ясно – опять резвились коллекторы. Это уже третья «черная метка» за последний месяц. Кредиты в банке взяла Любовь Дроздова – мать Вари, но отдуваться приходилось всем жильцам квартиры, и в первую очередь Варе, потому что ни Варина мать, ни Варин брат Славик, словно и не замечают психологический терроризм коллекторов. Варя все замечает и болезненно реагирует на происходящее, но исправить ситуацию не может – не возвращать же ей материнские долги?!Пока Варя возилась с ключами, открылась соседняя дверь, и на площа
Письма к Орфею Чудеса там, где в них верят
Чудеса там, где в них верятМысли о предстоящих новогодних праздниках не вызывали у Оли Камышиной радости, скорее, напротив – вгоняли ее в грусть. Да‑да, в то время, когда большая часть страны уже жила в предвкушении Нового года и радовалась его приближению, Оля, думая про Новый год, чувствовала печаль и некую смутную тревогу. Увы – с некоторых пор она изменила свое отношение к этому празднику. Нет, сам по себе праздник замечательный, с особенной атмосферой, с запахом хвои, мандаринов, возможностью посидеть под елкой и подумать о чем‑то главном… Стоп. Вот это уже Оле не нравится. Потому что «думы под елкой» ее гарантированно вгонят в депрессию.Но более всего Оле не нравится новогодняя истерия, сопровождающая праздник, ведь все почему‑то ждут от новогодней ночи чудес. Ну, одного чуда – как минимум. Но большого. Значительного. Из разряда тех, что изменит вашу жизнь самым волшебным образом. Ждут все поголовно, без снис
Latest chapter
Письма к Орфею Последний час декабря. Часть 3
Письма к Орфею Последний час декабря. Часть 2
Письма к Орфею Последний час декабря. Часть 1
Письма к Орфею Чудеса там, где в них верят
Письма к Орфею Эта странная Дроздова
Письма к Орфею Два возраста любви
Письма к Орфею Завтра будет весна
Письма к Орфею Письма к Орфею
Письма к Орфею Дети Марии
