Когда из трубы повалил дым, Демьян уже подобрался к бане и притаился у небольшого окошка, куда пролезла бы разве что голова. Обмотанные в простыни мужики резались в карты, выпивали и гоготали.
Спустя час Штефан приполз обратно, выбравшись из тени и сверкнув собранной хвостом росой.
— Чем они там заняты? — прошипел цыган, высунув раздвоенный язык.
— Наслаждаются жизнью, — Дем кивнул на окошко. — Где ты так долго был? Они могут выйти в любой момент, и так вон красные, как раки, все дрова подбрасывают.
— Ненадолго, — Штефан раскрыл пасть. — Искал подруг, — и кивнул на землю. Рядом с ним устроилась парочка болотных гадюк, таких же Демьян видел и у Игнатова. — Кстати, есть вариант, что после бани они захотят окунуться в пруд, тот как раз в нескольких шагах.
Дверь распахнулась, и парни прижались к стене.
— Хорошо-то как! Пошли, искупаемся и обратно! — скомандовал Лаврентьич, ведя друзей за собой. — А на крещенские морозы в прорубь, ух!
Лето 2013г. Демьян остался дома, присматривать за работой мастера, а Штефан отправился на рынок с Кирой и Викой. Кому, как не ему, тащить их продукты? Пока сестра торговалась в мясном отделе за лучший кусочек сала, Кира со Штефаном отошли в сторону. — Давай ей расскажем, — предложил цыган. — И как ты себе это представляешь? Ой, мы столько времени общаемся, гоняли на море, и тут выяснилось, что, оказывается, в детстве играли вместе, но забыли об этом рассказать. Какое счастье! — с сарказмом прошипела Кира. Штефан страдальчески закатил глаза: — Ты ведь вспомнила, так почему и у нее не получится? — Потому что меня стошнило бабкиным пойлом. Видимо, на меня все эти штучки не слишком действуют. Цыган покусал нижнюю губу и переложил отяжелевший от овощей пакет в другую руку: — Может, гипноз? Кира округлила глаза, оглядевшись по сторонам: — Спятил? — А что? По-моему, очень действенно, в любом слу
В поздний час Борисполь был немноголюден. На сиденьях в ожидании рейса дремали пассажиры, кто-то сидел в кафе, листал журналы или тихонько переговаривался по мобильному. Вика обернулась и помахала Демьяну, двинувшись по «зеленому коридору». В животе образовалась пустота, а руки немного дрожали. Она не была уверена, что поступает правильно, согласившись на предложение Сани. Возможно, ее подкупила фотография обручального кольца с крупным бриллиантом или же предстоящий шопинг? «Ну, если и в этот раз он не изменится, то назло накуплю дорогих шмоток и свалю, а он пусть найдет себе толстокожую девушку с железными нервами», — воодушевившись собственной уверенностью, она сделала еще один шаг, став ближе к Лазурному берегу. Демьян неторопливо потягивая кофе и ждал. «Если Штефан не любит Киру, то стоит ли мне попытаться завоевать ее доверие, как это удалось ему?» — мысли переплетались с воспоминаниями. Он четко видел, как изменилась Кира, и осознавал, что совер
В новогоднюю ночь Кира стояла на снегу под увешанной гирляндами елкой. Повсюду гулял народ, все пили шампанское, запускали салют. А она выискивала в толпе знакомые лица, пока не увидела Его. Желтые змеиные глаза сверкнули в полумраке, и он быстро скрыл их под козырьком шапки-ушанки. На нем была забавная красная куртка в клетку, на руках — зеленые рукавицы. Он обнимал какую-то девушку, отдаленно похожую на Вику, а рядом такой же, как в детстве, строгий брат пил воду из бутылки. Кира забыла их имена, но точно знала, что они знакомы. Парни шли в сторону дома, и Кира неспешно следовала за ними по противоположной стороне улицы. Мороз щипал за открытый нос, и Кира уткнулась в теплый шарф, пахнущий лавандой. Девушка выудила его из бабушкиного шкафа. Они отметили Новый год в полночь, выпив по бокалу любимой дедушкиной газировки, съели торт и пересмотрели детские фотографии. Поцеловав Ольгу в лоб, Кира отправилась подышать воздухом, успокоив старушку скорым возвращением. И сейчас дев
г. Бердичев. Лето 2013 г.Кира долго смотрела в выбеленный потолок со старенькой люстрой. На шоколадных плафонах висела паутинка, а в стекло, недовольно жужжа, билась муха. Ни тебе пластиковых окон, ни москитных сеток — вместо них надежно прикрепленные кнопками к деревянным рамам кусочки марли. На запыленном подоконнике стоял горшок с чахлым цветком. Как бедняга выжил без полива — неизвестно. Стены, оклеенные пожелтевшими от времени обоями в цветочек, навевали легкую ностальгию. Дверь в гостиную прикрывали занавески песочного цвета.Под одеялом зашевелилась Вика, и Кира успела поймать сестру за ступню, чтобы та ее ненароком не задела. Ночью, приехав с вокзала, они решили не разбирать вещи в детской спальне и улеглись на железной кровати в зале.Перина — как из сказки про принцессу: несколько тюфяков, брошенных на дно из скрипучих пружин, относительно новый матрас и гора объемных перьевых подушек.— Царское ложе! — отметила Ви
Вика как раз закончила сервировать стол, успела переодеться в костюмчик из малинового бархата и завязала волосы в пучок. Кира набрала указанный на визитке номер и быстро договорилась о вызове мастера. — Надеюсь, сегодня все сделают, я готова доплатить. — Она села за стол и наколола омлет на вилку. Старинное серебро оставляло во рту неприятный металлический привкус, и Кира взяла на заметку прикупить новые столовые приборы. Она не питала слабости к подобным раритетам, как и предпочитала пастеризованное молоко из супермаркета свеженадоенному. Городскому жителю сложно менять вкусовые пристрастия в деревенской обстановке. — И чего делать будем? — спросила Вика, закончив с завтраком и убрав тарелку в таз с водой. — Жить — не тужить нам в этих «благах» цивилизации, — с сарказмом отметила она. Кира оперлась спиной о скрытую за занавеской швейную машинку, положила в чашку с бултыхающимся чайным пакетиком кубик сахара и ответила: — Ну, для начала обыщем
Франция, 1545 г. Если бы какая-нибудь гадалка с Монмартра предсказала Амбруазу Парэ, что его первенец родится с ужасающей аномалией и будет подобен сыну Посейдона, господин Амбруаз рассмеялся бы ей в лицо и последовал своей дорогой. Но порочная связь с замужней аристократкой принесла тридцатипятилетнему хирургу самое удивительное, не поддающееся ни одному медицинскому объяснению существо — его первенца Реми. На своих окровавленных ладонях хирург держал создание моря, но никак не человека. Крохотное тельце покрывала серебристая чешуя, маленькие, как у осьминога, влажные чернильно-черные глаза без белков, вместо носа — две щелочки и полный ротик по-рыбьи острых зубов. Существо шевелило худенькими ножками-ластами и ручками с перепонками между пальцев. Исторгнув послед и застонав от усталости, Жанетон потеряла сознание, и у Амбруаза было несколько минут, чтобы принять решение — избавить мир от монстра или же подарить ему жизнь. Отложив младенца, он позаботился о
Лето, 2013 г. Надолго девушки в гостях не задержались и, снабженные банкой крымского варенья и широким зонтом, были галантно проведены до забора. — Еще увидимся, — Штефан с улыбкой помахал рукой, но обернулась только Вика. — Давай быстрее, а то я промокну, — одернула ее втянувшая голову в плечи Кира. И сестра поторопилась к ней под зонт, предложив помочь с банкой. Вернувшись в дом, Штефан опустился за стол с пустыми чашками, посмотрел на заварник из прозрачного стекла, купленный дядей в Турции, и на бесстрастное лицо Демьяна. Взгляд друга остекленел. — Думаешь, не узнали нас? Дем вздрогнул и моргнул: — Не знаю. Но разве тебе не интересно, чтобы они сами нас вспомнили? Штефан недовольно щелкнул раздвоенным языком и потер глаза. В змеиных зрачках полыхнул гнев догадки: — Еще не разобрался, но, надеюсь, старая ведьма изжарится в Аду. Дем посмотрел в окно: потемневшая от дождя стена отделяла их от дома девуш
Штефана нашли на помойке в коробке из-под коньяка проходившие мимо цыгане. Кто-то выбросил урода со змеиным хвостом вместо детских ножек. И вся вина этого дитя была в том, что он отличался от других. Штефан бы погиб, если бы не оказался в шероховатых, но заботливых руках Надьи. Бездетная женщина с радостью и великой осторожностью прижимала слабого малыша к своей груди, кутая в пеструю шаль. Для нее этот ребенок стал божьим даром, а не наказанием. Несколько дней она выхаживала кроху, поила козьим молоком, обтирала целебными травяными настоями, а однажды утром раскрыла пеленки и с удивлением обнаружила, что хвостик превратился в две крепкие ножки, а змеиные глаза карапуза стали золотисто-карими. Цыганка назвала сына Штефаном в честь покойного супруга и воспитывала наравне с остальными цыганскими детьми, занимаясь ими, как если бы работала воспитательницей в детском саду. Штефан рос обычным ребенком, насколько это возможно, и учился контролировать змеиный оборот в человека. Но,