ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
Она пошла к нему - с волнением в груди. С каждым шагом, сделанным по направлению к Леонардо, оно усиливалось, заполняя собой тело – сладкое тепло растеклось по рукам и ногам. Не сводя блестящих глаз с воина, Годива приближалась к нему – уже совершенно не помня, что секундами ранее её оскорбила Анна. Все эти слова казались лишь пустым звуком, не имеющим значения. Утопая во властном взгляде Леонардо, прекрасная саксонка, затаив от радости дыхание, наконец, подошла к нему.
И тут случилось немыслимое.
Из ряда вон выходящее.
Воинам и леди Анне довелось увидеть то, что повергло их в шок. Их глазам предстала картина, о возможности существования которой, они и не думали. Нормандский лев, их предводитель, человек, безусловно, жестокий и, как поговаривали, бессердечный, сделал это. Обхватив своими шершавыми ладонями прохладные щеки Годивы, Леонардо заглянул в её глаза – и без труда заметил в глубинах го
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯШаги Годивы отдавали эхом. Девушка, осматриваясь по сторонам, старалась не спешить. Теперь ведь все это – её дом. В мрачной полутьме, рассеиваемой зажженными факелами, саксонская красавица попыталась разглядеть потолок, но ей это не удалось – он, вероятно, был очень высоким – потому что утонул в темноте, что царила наверху. Тогда Годива заскользила взором по стенам – из грубого серого камня, они создавали ощущение защищенности. Вдоль них выстроилась охрана – молчаливые воины, готовые в любой момент выполнить приказ своего господина. Девушка посмотрела дальше – наверх вела широкая лестница. Казалось, она устремлялась в небеса, ибо видны были лишь первые ступени, остальные – поглотились тьмой.Годива замешкалась. Путь наверх казался для нее непреодолимым препятствием. Стало не по себе. Тревожно и холодно. И если первое чувство было вызвано состоянием души, то второе – было ожидаемо, п
ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯВ комнате был слышен всплеск воды. Лучи, льющиеся с аркообразного окна, мягко освещали силуэт девушки. Она, погруженная по грудь в воду, медленно, о чем-то задумавшись, намыливала плечи. Мыло пахло вкусно – розами. Оно скользило в неловких пальцах, норовя то и дело упасть. Годива, с уставшим вздохом на губах, снова опустила в воду руку, чтобы найти розовый кусок мыла. Раздосадованная своей неловкостью, девушка вернула его в серебристую шкатулку. Сама же, подавшись вперед, обхватила свои белые колени руками и устремила задумчивый взгляд в окно.Волновалась. Не передать словами, как волновалась она перед самым важным событием в своей жизни. От того прошлой ночью и искупаться не успела – стоило только Леонардо уйти, Годива прилегла на кровать, обещая себе, что только проверит – насколько та удобна. Казалось, только на миг закрыла глаза. А когда открыла – за окном было утро. Тот самый день настал.И какой! Со
ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯГодива пробудилась посреди ночи. Она, прислушиваясь к ровному дыханию, которое щекотало ей ухо, распахнула глаза и уставилась в высокий, поглощенный тьмой, потолок. Лежала, не шевелясь, привыкая к новым ощущениям. Словно её тело стало другим – чувствительным, странно уставшим. Боль, что случилась часами ранее, была не столь сильна. Она все еще давала о себе знать легким покалыванием, но боль меркла перед осознанием свершившегося. Теперь она, Годива, принадлежала Леонардо в полном смысле этого слова. Их тела соединились, но не только они. В тот самый заветный миг, девушка почувствовала – её душа, устремилась спешащей ей навстречу душе Леонардо. Быть может, прекрасной саксонке всего лишь показалось, но… это было непередаваемое чувство – ощущение парения и сладости, которая до сих пор ощущалась в груди.Годива, томясь от новых чувств, аккуратно отползла к краю кровати и медленно села. Поморщившись от усилившегося
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯВетерок, пропитанный солнечным теплом, нежно играл белокурыми прядями молодой госпожи. Годива, то и дело, откидывая их назад, с интересом вглядывалась вперед. Дорога от замка плавно спускалась вниз. Путь до деревни был недолгим, и занял верхом всего несколько минут. За холмом, устланным изумрудным мхом, располагалось поселение. Десятки аккуратных деревянных домиков, смеющиеся дети и аромат парного молока – вот каким было первое впечатление для Годивы, приехавшей в деревню.Да, она ослушалась мужа.Не сдержала обещание.Но на кону стояла, возможно, жизнь.Жизнь служанки, Греты.Ситуация была щекотливая, неприятная и угрожала вылиться в трагедию, если Годива не станет вмешиваться в неё. Нужно было действовать. Взяв с собой отряд воинов и Грету, молодая госпожа покинула замок, с одной-единственной целью – защитить свою служанку. О том, что это может стать огромной проблемой для неё самой,
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯСтекло ножа холодило пальцы Годивы. С виду хрупкое изделие, по крайней мере, именно таким показался девушке кинжал, стал тяжелым грузом для неё. Столь непосильной ношей, что нож оттянул руку молодой госпожи вниз. Испугавшись, что кто-либо заметит его, Годива окинула взором людей – но нет, вероятно, те по-прежнему были увлечены разговорами. Только тогда девушка спрятала «подарок» от брата в правый карман своего плаща. Кинжал, юркнув вниз, утонул в мягкой ткани.Затем Годива осмелилась посмотреть на Эрика – он сидел, сгорбившись, будто немощный старик, от которого никоим образом не могла исходить угроза. Видимо, именно так посчитала охрана девушки, раз не обращала на него пристального внимания. Молодая госпожа, замешкавшись, хотела сказать что-то брату. Но все слова застряли у неё в горле. Понимая, что задерживаться не стоит, девушка вернулась к своим воинам и отдала им приказ возвращаться. Один из мужчин насто
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯГодива стояла возле окна, с напряжением во всем теле всматриваясь в черную даль. Все чувства девушки, обострившись, ждали признака возвращения мужа. Сердце её располовинилось на две части, одна – чувствовала, что Годива поступила верно, открывшись мужу – и по-другому быть не должно было. Но вот вторая часть – дрожала от ужаса осознания, которое пришло значительно позже, когда Леонардо, отведя жену наверх, уходя, громко хлопнул дверью. Только тогда до Годивы стало доходить – если муж поймает Эрика, то все это закончится трагически.И вот так, окутанная противоречивыми чувствами и мрачным предчувствием, Годива не сводила своих глаз с неба. Губы её, дрожа, беззвучно повторяли молитву. Что теперь девушка могла сделать? Лишь молиться. Это было её единственным оружием и одновременно утешением. Время шло, наступила глубокая ночь, такая темная и зловещая – луна и звезды, спрятавшись за облака, больше не одарива
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯОдним лишь словом можно разрушить некогда обретенный мир. Именно это произошло с Годивой. Заявление, высказанное Эриком, посадило в её душе ростки сомнений. К ним, присоединяясь, и укрепляясь, подоспели и затаенные страхи. Они зашептали девушке, что для Леонардо она – просто жена, на которой он был вынужден жениться, лишь из долга чести. О другом – не менее важном, чем долг чести, о любви – взаимной, настоящей, долгожданной – можно было забыть.И действия Леонардо – после того, как он услышал слова Эрика, подточили остатки уверенности Годивы. Воин не заявил во всеуслышание, что все это – ложь, нет! Он просто велел отвести пленника в одну из темниц замка. Ни единого слова, опровергавшего речь брата. Ничего!Прекрасная саксонка, ощущая себя униженной и обманутой, не дожидаясь мужа, поторопилась в спальню. Леонардо заметил это. Но, посчитав, что данный поступок вызван тем, что Годива прост
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯЕсли тебе сопутствует удача в битвах, не стоит думать, что так будет всегда. Именно в этом, в очередной раз убедился Леонардо, когда вражеская стрела пробила ему предплечье, парализуя воину правую руку. От неожиданности, нормандский лев даже не сразу понял, что случилось – лишь когда кровь засочилась из раны и боль стала расползаться, до Леонардо дошло – он получил ранение. Отломив край стрелы – ровно столько, чтобы она не мешала ему и одновременно не составляла труда достать её, воин, переложив меч в левую руку, продолжил бой.Его люди, заметив рану предводителя, на долю секунды, испытали смятение, но когда Леонардо свирепо разрубил очередного врага, воины, воспрянув духом, еще агрессивнее начали атаковать неприятеля, оттесняя отряд мародеров все дальше и дальше – до тех пор, пока позади них не оказался крутой овраг, и идти дальше было уже некуда.Не без удовольствия Леонардо заметил на вражеских л