И вот, почуяв зов, − бегу, в надежде отвести беду…
С первыми рассветными лучами выдвинулись мы в путь-дорожку. Стоит заметить, ноги мои за ночь почти в порядок пришли. Даже царапины и ссадины затянулись. Не иначе, как та самая сестринская магия помогла. Пригорюнилась я: жаль, что сама пока что бессильна и сестрице помочь не могу.
По дороге опять не разговаривали, не то чтобы боясь, что нас заметят, но тема уж больно опасная была, не дай боги кто-нибудь услышит. К императору с доносом может и не побегут, но к графу местному − запросто. И даже если тот отмахнётся, то сарафанные сплетни о-о-очень быстро внимательных слушателей найдут. И мало того, ведь так приукрасят, что на нас сразу измену государственную повесить могут, не меньше!
К обеду я вновь подвыдохлась и вдруг с облегчением разглядела вдали крышу тех самых хором, куда меня рысенька когда-то привела. Вот только вспомнилось, что перед нашим побегом туда пришёл кто-то. Вопрос: кто? Стоит ли опасаться? А вдруг и сейчас он там. Но сестрёнка, ничего не опасаясь, только ходу прибавила, удаляясь.
− Куда это она? − удивился Ренар.
− Да дом у нас тут, − устало отмахнулась, задним числом взмолившись, чтобы эти хоромы и вправду нашими оказались.
На крыльце, в ожидании нас, уже вовсю радовалась жизни рыська, обласканная какой-то пожилой, дородной женщиной в красивом белоснежном фартушке поверх длинного коричневого платья. Вот тут-то я и вспомнила, что на мне-то только длинная ночнушка с ужасно перепачканным подолом, да основательно подранная, местами свисающая лохмотьями накидка. Но отступать было поздно, женщина, явно уже оценив мой живописный внешний вид, упёрла кулачки в бока и, укоризненно поджав губы, покачивала головой.
− И что ж это делается-то? Явилась потеря потерь! Не запылилась! − окидывая меня оценивающим взглядом, произнесла она. − Всё разбросала и сбежала как самая настоящая дикая кошка! Небось обра… − она запнулась, посмотрела внимательно на Ренара, и продолжила: − Обратно-то ещё скорей спешила небось, коль в ночной рубашке теперь разгуливаешь.
Её свойское обращение очень удивило, а ещё эта оговорка, она же явно чуть про оборот не сказала. Получается − знает? И рыська вон как ластится, сразу видно, что рада встрече. Вот только кто она такая? Я ж даже имени не знаю.
− Заходи уже, гулёна, и друга своего пригласить не забудь, − смилостивилась женщина и первой вошла в хоромы.
− А это кто? − шёпотом поинтересовался Ренар, а я лишь плечами пожала, мол, не помню.
Войдя внутрь, я растерялась. Где располагается кухня и «моя» комната, я помнила, а вот куда отправить Ренара, которому не меньше моего отдых требуется? Заметив моё замешательство, на помощь, как всегда, пришла рыська. Поймав мой вопросительный взгляд, повела мордочкой в сторону Ренара, а затем − как будто собралась умываться да так и застыла на мгновение с вытянутой лапкой, указывая мне направление.
Стараясь не выдать своего облегчения, уверенной походкой направляюсь в нужную сторону. Благо там располагалась всего одна дверь. Открыв её, окинула оценивающим взглядом комнату и поманила Ренара.
− Располагайся, − произнесла я и опять поразилась произошедшим во мне переменам. − Я посмотрю, что у нас там с обедом.
Все эти слова, уверенность в себе, да много чего, откуда и берётся? Можно подумать, одно только осознание того, что я принцесса, тут же добавило мне знаний. Словно просыпается во мне доселе дремавшая память о том, что знала да позабыла.
В кухне было довольно оживлённо. Нет, здесь не бегали десятки поварят. Всего лишь на одном из стульев сидела рыська, на другом о чём-то задумалась та самая женщина, что встретила нас у входа. А вот печь едва ли не подпрыгивала от обилия кипящих на ней кастрюлек и котелков. Такое ощущение, что здесь готовились накормить целую роту солдат. Но зато какие запахи-и-и-и тут витали! М-м-м…
− Ну здравствуй, потеря, − наконец-то подняла на меня взгляд женщина. − Даниэла уже поведала вкратце о ваших приключениях.
От этих слов я чуть не села прямо на пол. Вид у меня, наверное, был совсем уж жалкий, потому что женщина тут же подскочила ко мне и принялась усаживать за стол. Очевидно побаиваясь, как бы я посреди кухни в обморок не брякнулась. И если говорить прямо, то я была не далека от этого сразу по двум причинам. Во-первых, из-за шока. Во-вторых, из-за сжавшегося в голодном спазме и жутко урчащего желудка.
− Сейчас бульончику выпей. А после того, как приведёшь себя в приличный вид, на стол соберу, − распорядилась она.
Нет, ну вот и как это понимать? Магии нет! Как же… да она на каждом шагу, просто соседи о том не ведают. Эта женщина читает мысли, видимо… ой… мысленно спохватилась я и глянула на неё.
− Я только с животными так общаться могу, − отвечает на так и не озвученный вопрос. Ага, вот особенно после этого я так ей и поверила! А она усмехнулась, глядя мне в глаза, и терпеливым тоном пояснила: − У тебя же все мысли на лице написаны. Кстати, меня Клавдией зовут. Это чтобы казуса при вашем дружке не возникло. И ещё, не при постороннем же говорить. Вот это, − её палец указал на рыську, − результат вашей родовой магии, вот и думайте кто да как Даниэлу осчастливил проклятием.
Хлебаю обжигающий, ароматный бульон и думаю. Что я вообще знаю? По одарённой магией линии всегда рождаются двойняшки. О прабабках я ничего не слышала, возможно, их уже и в живых-то нет, иначе б точно упоминались. Рози исключается. Но у неё есть где-то сестра. Вопрос − где её искать? Дальше. Есть ли у этой сестры дочки или внучки, способные на такую пакость? Неизвестно. Так… Наша мать умерла. Но ведь и у неё должна была быть сестра, что с ней? Рози ни разу не упоминала об этом. Нас с Даниэлой я не считаю.
Хороший списочек. С Даниэлой его не обсудить. И Клавдия тоже вряд ли ответ знает, не похоже, что она вращается в тех кругах. Значит, за надо обращаться к Рози. Вот только она в столице, а мы у чёрта на рогах.
Однако и здесь есть немало того, с чем хотелось бы разобраться. Моего отца уже не расспросить, мать ничего не знает, но Рассел и графский лекарь − это уже совсем другое дело. Вот только как их разговорить? Ну, с хлебопашцем, допустим, Ренар договорится, а со вторым?
За размышлениями миска опустела незаметно быстро. Я бросила взгляд на Клавдию, но та лишь головой покачала, взглядом указывая на дверь. Ну что ж, она здесь своего рода хозяйка, пришлось подчиниться.
Остаток дня прошёл без приключений. Сытно отобедав, разбрелись по комнатам, да и уснули. А вот ночью…
Резко распахнувшаяся дверь бухнула об стену, самым нещадным образом выдёргивая меня из мира грёз. Вскочив на кровати, сижу и, ничего не понимая, озираюсь по сторонам. Кто я? Где я? И вдруг наконец-то прояснившееся зрение выделяет посреди комнаты явно запыхавшуюся, сгорбленную фигурку, в которой я с трудом различила Рози.
− Живы, − хрипло дыша, словно после длительной пробежки, произносит она и сгибается в приступе кашля, упираясь руками в собственные ноги.
− Рози?! − вмиг очутившись рядом, шепчу всё ещё сонным голосом. − Ты-то как здесь оказалась? − усаживая пожилую женщину на кровать, интересуюсь.
− Как-как? Во дворце переполох. Вы пропали. Артемилиан в темницу какого-то мужика бросил…
Вот вроде и не знаю никого при дворе, а так любопытно вдруг стало − кого ж это? О чём и спросила, но Рози в ответ лишь плечам повела.
− Кто ж его знает-то, коль тайна то за семью печатями, − всё ещё запыхавшимся голосом говорит. − Был бы муж жив, ведала б, а так… увы… То скорей всего вам с сестрицей ведомо. А я знаю только со слов того же императора, ко мне средь ночи заявившегося, что он к тебе сунулся, а там всё вверх дном, тебя нет и мужик какой-то.
Вот же демоны! Как накаркала тогда, что явится следом за Ренаром. Но всё истинно говорят − «нет худа без добра», так хоть от необходимости честь свою отстаивать убереглась. Вот только кто ж это такой ко мне вломиться-то посмел интересно.
Думы думами, а я тем временем водицы из графина налила да герцогине протянула стаканчик. Та выпила залпом и ещё взглядом попросила. И немного придя в себя, начала выговаривать:
− Вы бы хоть меня-то старую пожалели, а? Думаете, легко в моём-то возрасте петлять по давно уж позабытым подземельям, да лесами и болотами что есть сил бегать? Что на вас нашло? Почему сбежали? И кто это у вас в комнате был?
Что тут скажешь? Поведала, как оно дело-то было. Призадумалась герцогиня.
− Выходит, не так прост твой дружок, коль графским сынком оказался. И права ты, дурно попахивает вся эта история. Ох, не в ту сторону мой благоверный копал в своё время, ой не в ту. Ведь и вправду для мести больно уж сложно всё, да и убили бы тогда обеих, так нет же, тебе-то вот, оказывается, тоже жизнь сберегли. Никак в будущем подмену совершить хотели.
− А как думаешь, графского-то сына зачем выкрали? − озвучила я давно мучающий меня вопрос. − Неужто ради того, чтоб глаза отвести, он собственное дитя прочь погнал? Я к чему… граф − сволочь, конечно, но может и он пострадал тогда? Вдруг он Рена и приголубил, потому что тот сынку его ровесник?
− Ой, девонька… Благодаря смерти наследника, все подозрения с него тогда и сняли, да-а… Вот только не верится мне в то, что он хлопца приваживал да учителей нанимал из простого развлечения. Хлопотное это дело. Да и мало ли деток на селе? Ну пусть померли многие, но ведь графа не заинтересовали те, что постарше да помладше чуть.
− Это да… − признаю.
− Ага, а ещё на карету тогда в лесу он и его люди напали! − веско добавила Рози. − Ох… устала я. Поесть бы, да подумать.
Повела я её в кухоньку. Клавдии в доме не было, это я почему-то чувствовала. Но и без неё управилась. Благо наготовлено было впрок. А пока бабушка ела, я Клавины слова-то о родственной магии и передала, заодно об оставшихся кровницах поинтересовавшись.
− Матери моей да тётки давно уж на свете нет. Тётка старой девой померла, мужика так и не познав. А вот сестра моя − есть, да-а. Вот только где? И как её жизнь сложилась? Мне то неведомо.
− А зов-то… − напомнила я.
− Пропал он. Может оттого, что долго не виделись? Не знаю уж. Хотя вы вот вообще с утробы материнской почитай не встречались. Ан нет же! Почуяли друг друга. Нашли. А я лишь чувствую, что жива она. А где обретается − не ведаю. Кстати, а Даниэла-то где? Не видно что-то… − спохватилась она.
− Не знаю, − пожала плечами я. − Я рано спать ушла, а она тут с Клавдией сидела, может вместе и ушли куда. Но ты не волнуйся, иди отдыхать, я беды не чувствую, − успокоила я бабушку.
На том и разошлись. Благо комнат в доме было в избытке, всем места хватило.
И ведь как сглазила, беду накликав. Нет. В дом к нам никто не вломился, и зов испуганный, слава богам, я не услышала. Вот только снились мне до утра кошмары всякие. А когда глаза-то продрала с первыми лучами солнца, так и ощутила, что сосёт где-то под ложечкой, крутит всё внутри в недобром предчувствии.
Вышла на крылечко осмотреться. И рыська тут как тут. Да только, видать, ей тоже как-то неспокойно. Всё урркает, словно сказать что-то хочет, да вертится, будто места найти себе не может. Вот уж и Ренар вышел, а следом и Рози показалась.
Поделилась я своими странными ощущениями. Призадумались все. И даже сестрица как-то притихла.
− Всё одно ничего умного не придумаем, − нарушила затянувшееся молчание Рози. − Давайте-ка за стол, да в дорогу. Коли здесь беда какая случиться должна, так лучше бы уйти отсюда подобру-поздорову, пока не поздно.
− Куда уйти-то? − взглянула я на неё.
− А куда ноги поведут, − пожав плечами, отзывается. − Чай у вас дел мало в округе, что ерунду спрашиваешь?
Тут права бабуля, не поспоришь. Нам же до села ещё добраться надобно, да с Расселом общий язык найти. Выведать, где б лекаря разыскать, а вот что дальше делать, пока не ведомо. А ещё… ещё ой как хочется к мельничке-то сходить, да хоть краем глазика глянуть, как там мамка с братиками.
К селу подходили в начинающих сгущаться сумерках. И стоило нам из леса выйти, как откуда-то послышались крики заполошные, а потом, вдали, за верхушками деревьев да крыш − вскинулся ввысь огонь, и дым столбом повалил.
− Никак горит что-то, − встрепенулась Рози.
− Так… там же… − начал Ренар, да так и не договорив, бросился бежать.
Мы с рысей переглянулись. «Беги сестра, мне-то в селе показываться не с руки», − мысленно говорю. Рыська, как всегда уловившая мои мысли, рванула следом за ним. Ну а мы с бабушкой, пользуясь наступившей темнотой, по околице побрели. Хотя народу сейчас и не до нас было, но бережёного боги берегут.
А селяне из домов выскакивают. Перекрикиваются. Эка невидаль-то творится! Пожар! Те, кто подальше живёт, поглазеть на чужое горе побёг, а те, кто поближе, мечутся, потушить пытаясь, чтобы на их дома пламя, не дай боги, не перекинулось.
Дошли уже едва ль не до дальнего края села, когда до меня дошло:
− Так вроде ж это хлебопашца дом и горит…
− А ну-ка пошли, − тут же дёрнула меня за руку Рози и напрямки, огородами, как бык попёрла, дороги не разбирая.
Бегу за ней, а на душе муторно. Сон свой дурной припоминаю. Вот оно что-то и случилось, да только тревога-то не отпускает никак, неужто не все это беды, что должны на наши головы свалиться?
Подходим ближе. Бабушка руку-то мою давненько отпустила, идёт теперь впереди. И вдруг слышится крик:
− Вай-ти тошно, люди добрые! Ведьмачиха!
В этот момент я ощутила, что все присутствующие о пожаре вмиг позабыли. В руках у селян тут же, словно по волшебству, начали появляться косы да вилы. И вся толпа единой волной двинулась в нашу сторону.
− Сделай вид, что ты не со мной, − тихо шепчу, стараясь чтобы губы не шевелились, и уповая на обострённый бабушкин слух. − Ты им без надобности. Им зло на ком-то спустить надо… − добавила, да и рванула прочь что есть мочи.
− Держи ведьму проклятущую, − неслось мне вслед вместе с топотом сотен ног.
А я знай себе бегу, только ветер в ушах свистит. Усталость от страха словно рукой сняло, а за спиной будто крылья выросли. Несу-у-усь. И вдруг понимаю, что голоса и топот давно затихли. А я одна в глухом лесу. И так боязно стало − а ну опять заплутаю? Бежать уже не бегу, всё-таки весь светлый день перед этим протопали, но и останавливаться страшно. Привалилась к дереву, отдышалась. Иду.
Самое противное, что ощущение тревоги так и не отпускает. Вот что ещё на мою голову стрястись может? И тут до меня доходит: народ гнался за мной, да не догнал. Куда они пойдут?
− Ох! − вырвалось у меня, и я вновь бросилась бежать, уповая на отвернувшуюся от меня удачу, чтоб ноги сами к дому родимому вывели, заплутать не позволили.
Не подвела в этот раз удача-то. Выскочила я из леса в аккурат напротив мельницы. Подбежала к халупе, заскочила внутрь. Младшенький тут же захныкал − испугавшись. Старшенькие в кучку сбились, глазеют во тьму, ничего не разбирая. А мать сидит на кровати да святым кругом себя осеняет.
Быстро чиркнула я огнивом, лампу масляную зажигая. Успела заметить, как на мамином лице испуг сменяется растерянностью, а потом радостью. Вот только не до этого сейчас.
− Быстро самое ценное собирай, − говорю, расстилая на полу покрывало и начиная сбрасывать туда тёплую детскую одежонку, да и так, на смену, кой-какое тряпьё.
Мать недолго терялась, смекнула, что дело нечисто да, видать, разговоры разговаривать опасно, и тоже полезла в закрома. Звякнули, ссыпаясь в кошель, приготовленные на уплату налога золотые, колечко мамино, отцом когда-то подаренное, блеснуло. В котомку полетели хлеб да яйца варёные. Надо ж, ещё и ложки с мисками да котелок суёт туда. Как тащить-то тяжесть такую будет? Хотя и надобно это всё.
Быстренько одели малышей, а стоило из хаты-то выйти, как я и обмерла. Вдали, на дороге, что от села к нашей мельничке ведёт, мелькает, сливаясь в светящуюся змейку, цепочка факелов.
− Ох же демоны, − тихо воскликнула мать и, всучив мне свой весьма внушительный баул, кинулась в скотник.
Селяне ещё далеко были, потому мешать ей не стала. Не добро это − позволить скотине сгинуть задаром из-за глупости людской да суеверий. Они ж как запалят здесь всё, огонь разбирать не станет, кого и что жечь. А на ведьмовское добро никто позариться не посмеет.
Заблеяла выпущенная на волю худосочная козочка-кормилица. Закудахтали да так и захлебнулись со свёрнутыми шеями две наши курочки-несушки. Вот уж и мать во двор выскочила, кур в баул сунула, да за плечо его перекинула. Ещё и малого на руки прихватила. Откуда и силы взялись в столь худосочном теле-то?
Пока до леса бежали, гости незваные уже к мельничке приближаться начали. Разговоры долго разговаривать не стали, видать, даже в хату не вошли, ибо тут же взвились к небу языки пламени, освещая всё вокруг. Благо мы уже в лесочке укрыться успели.
− Что ж это делается-то? − осеняя себя святым кругом, прошептала матушка.
Я плечами пожала, с опозданием осознав, что она этого в темноте не увидит. Иду, укоряю себя за глупое любопытство. Вот и что понесло меня в селе на тот пожар-то глазеть? Ну ладно Рози чем-то заинтересовалась, так пущай бы и шла одна. Так нет, я ж послушно следом побежала. А вот как бы не поспела к мельничке-то? Кабы заплутала… О том и думать-то страшно.
Терзания мои внутри, и никому не ведомы. А тем временем мы всё идём. Ох и нелегко это − пробираться в ночи по лесу дремучему с теми, кто ничегошеньки даже перед самым носом не видит. Одно хорошо. Малой быстро заснул, а старшенькие спросонок ничего не поняли. Для них это словно бы приключение. Интере-е-есно-о-о… Звёздочки в небе, сыч где-то гукает, и мамка с сестрой куда-то в ночи пробираются.
− Ур-р-р… − раздаётся откуда-то неподалёку.
Мамка от этого звука дёрнулась, да так, что, если бы за мою руку не держалась, ей богу, упала бы. Малые тоже молодцы, даже не вскрикнули, только прижались ко мне поплотнее.
− Не бойтесь, − говорю. − Это подружка моя пушистая. Она добрая и умная.
Детям словно только этих слов и не хватало, чтобы, поборов страх, кинуться к рыське. Я лишь вздохнула и мысленно попросила прощения у сестрёнки. Но она вроде бы и не против такого обращения оказалась.
Меня так и подмывало спросить: что ж там было-то в селе-то? Да не при мамке же, не хотелось лишний раз её волновать. Итак несладко ей пришлось: на зиму глядя крова над головой лишиться, на диво деток уберегла да сама спаслась. Утешить бы, сказать, что есть ей где жить. Да и не сомневалась я в том, что Рози не откажет, а на крайний случай и у Клавдии в хоромах места хватит. Вот только как ей объяснить, вот так, слёту, что откуда взялось? И откель у простой мельничихиной дочки такие знакомцы завелись?
− Совсем вы загоняли старуху, − послышалось тихое ворчание Рози. − Ох… Что ж вы тяжесть-то такую держите? Вон, я силу привела, − кивает на подслеповато щурящегося Ренара. − Мужик он или не мужик? Вот пущай тяжести и тягает, − отбирая у меня связанное в довольно увесистый узел покрывало с пожитками, известила она.
Вскоре бедный Ренар был обвешан нашим добром как навьюченная лошадь. В этот раз рыська повела нас поодаль от села. Пока светать не начало, продвигались мы медленно. Да и потом, когда малышня подустала, тоже не особо разогнались. Сделали пару раз привалы, а вечером всё же пришлось заночевать в лесу. От людных мест мы уже достаточно удалились, а тащить волоком уставших и начавших капризничать детей тоже смысла не было.
То, что вначале приятно, порою злит невероятно… Ренар частенько был хмур, косился на меня явно с обидой, но всё же с разговорами не приставал и делал вид, что не замечает моего свойского общения с «матерью». И того, как я свободно на «Лейку» отзываюсь. Он порой даже напряжение разрядить пытался. То шутки шутил, то детишек, несмотря на навешанные на него баулы, на руках таскал. Те и рады мужскому вниманию, батьку-то уж и не помнят считай, а тут такая невидаль. Рози, впрочем, их тоже вниманием не обделяла. Даже неведомо откуда припасённые сладости разыскать в карманах юбки умудрилась. Кстати, мне вот интересно всё, да никак не спросить. Она к нам рыськой бежала или вот так, в человеческом обличье, шла? А если первое, то как одежонку уберечь сумела? Почему-то думается мне, что при обороте одёжка-то слетает. − Куда ж мы прём-то, аки козы, ограды не видевшие? − выдернул меня из размышлений мамин голос. − Вот как погонят нас сейчас… Глянула я вперё
И заплутав в судьбы плетеньях, к борьбе найдём мы вдохновенье Рыська, не находя себе места, заметалась по кухне. Рози засуетилась, оглаживая платье да причёску подправляя. Потом и ко мне бросилась в попытке навести хоть какое-нибудь подобие порядка на голове. Тем временем и Клавдия отмерла: − Что ж делать-то… − взглянула она на меня. И вот что ей тут скажешь? − Накормить, напоить, − пожимаю плечами. И перевожу взгляд на оторопело взирающую на меня маму. − Идите к себе, − говорю. − Я потом всё объясню. Та кивает послушно, встаёт и уходит с малышами. Что в её бедной головушке сейчас творится, только ей да богам ведомо. − Лорем, встречай гостей, я покамест на стол соберу, − подала голос крутящаяся возле печи Клавдия. «Хозяин» поднялся нехотя, да и вышел на крыльцо. Рози тоже выскользнула из кухни. А я сижу, голову ломаю − чего от этого визитёра ждать? Раньше оно как-то попроще было. Только и надо было как-то с мамой и Рен
Не пугайте меня, а то стану пушистой, когтистой, и… убегу! Умеет Рози убеждать, этого у неё не отнимешь. Таки вышла я из своей светлицы. Утро к тому времени почти к полдню подобралось, на дворе распогодилось, а на душе как-то муторно. Нет, не так, как когда беду предчувствуешь, по-иному. Просто вся эта ложь с ума сводит. Как представлю, что надо за каждым своим словом следить, чтобы лишнего при ком-то не сболтнуть, аж дурно делается. В кухне хлопотала Клавдия, готовясь к обеду. Во дворе тренировались на мечах спутники Артемилиана, мама сидела на лужайке за домом и наблюдала за разыгравшимися малышами. И так грустно мне стало, глядючи на них. Не выдержала, да и решилась всё же подойти, но не тут-то было. − Вышла-таки, − послышался из-за спины голос одного из тех, кого я меньше всего желала видеть в это утро. − Поговорить бы. Остановившись, бросила взгляд на Ренара. Интересно, бабушка с Клавдией уже успели с ним беседу провести, или?
Пушистой лапки шагом мягким, сбегу я от судьбины тяжкой Ночью прошёл дождь. Это было неприятно, но очень полезно в нашей ситуации. Теперь даже наши чувствительные носы с трудом улавливали запах собственных следов. В итоге утро мы встретили на небольшом, покрытом густыми зарослями кустарника, островке посреди довольно широкой и буйной реки. Спала я в зверином обличии − так было и теплее, и удобнее. И вот же незадача, моё измотанное вчерашней пробежкой мохнатое тельце не успело глазки продрать, а уже возжелало пищи отнюдь не духовной, вот только где ж её взять? На острове-то? На берег соваться боязно. С той стороны, откуда мы приплыли, слышится ещё далёкий, но вполне различимый собачий лай. Ох, хорошие у них носы, будь они неладны… Ну да и боги с ними. В воде-то они нас точно не найдут, а сюда ещё доплыть надобно, что сделать непросто. По собственному опыту знаем. Плавали. Мы же словно специально крюк по реке сделали. К берегу-то подошли намног
Чтоб силу пробудить уйду в себя, познав всю суть судьбы и бытия Тут-то и поведала нам ведьма старая, что есть средство верное, которое угасшую магию возрождает, вот только усердие требуется, да времени хотя бы пару недель для начала. Переглянулись мы с сестрицей, да и кивнули одновременно. − Коль так… Идти вам сейчас никуда не надобно, здесь останетесь. На втором этаже обживайтесь, мне-то старой туда лазать лишний раз не с руки. Светом лучше не пользуйтесь, чтоб народ не присматривался особо. А на улицу по ночам выходить будете. Не то, чтобы мы доверием внезапно к ведьме-родственнице прониклись, но остались всё же. Выбор-то не велик. Идти нам всё равно некуда. А так… вдруг и вправду поможет чем? И потекли деньки. Длинные, странные. Да и задание она мне дала вроде и не сложное, а попробуй-ка выполни: сидеть заставляла в определённой позе, закрыв глаза да расслабившись, и ни о чём не думать. А как не думать-то? Когда за стенами дома цел
Судьбы лихие повороты, нас приведут к разгадке давних тайн Сижу. Думу думаю. Поговорить, вот так, в зверином обличье, не выйдет. Обращаться при малознакомом мужчине и вовсе не хочется, да и мало ль какие досужие взгляды сие действо притянет? Да и в дом возвращаться стоит ли? Как бы бабка не осерчала. А то забросит болезного, и что нам потом делать? И в то же время Лорем же, наверное, нас тоже не просто так искал? А вдруг с мамой или братишками что-то случилось? Последняя мысль заставила выбросить из головы все рассуждения и опрометью метнуться в дом. Игнорируя бабкино ворчание, я быстро обратилась, накинула свободное длинное платьишко, выделенное мне Катионой. − Мы внизу посидим, поговорим тихонько, − пробегая мимо ошарашенно взирающей на меня ведьмы, сообщаю. Вряд ли старая гостей не почуяла. Может и хотела она что-то ответить, да я уже не слышала − на улицу выскочила. Рыська всё так же переминалась с лапы на лапу, не спуская взора с нежданн
Добрые помыслы держат в заперти, а беда постучится и придётся уйти В этот раз я приходила в себя гораздо быстрее, нежели тогда − в замке. В бреду провалялась всего три дня. Первым делом, придя в себя, порывалась отправиться в столицу. Но Катиона настояла на своём: − Мне до императоров всяких дел нету, а вот если ты сгинешь… − она умолкла на мгновение, и вдруг вся подобралась, руки в бока упёрла и заявила: − Скажи спасибо, что я тебя тогда за порог не пустила. Вот как бы слегла в дороге, и что бы было? Без магии даже шага за порог не ступишь. Я защиту поставила. Вот когда сумеешь самостоятельно её разрушить, тогда и будет тебе счастье. Беги хоть на все четыре стороны, а пока восстанавливайся да магию возвращай, − завершила она и, хлопнув дверью, вышла на улицу. Что я только ни делала. И через окна пыталась выбраться, и через погреб, и даже на крышу выбиралась, рискуя сорваться с довольно большой высоты. Но, увы, везде меня ждало одно и то же: упруго п
Внимательны к виденьям будьте, они приходят на судьбы распутьях Неслись мы к замку словно заполошные. Но напрямки-то оно ближе вышло, да и лапы наши в скорости явно не уступали карете. Выбежали к воротам, те словно по команде тут же слегка приоткрылись. Вот и Рози выскочила. Я мимо неё внутрь какой-то башни проскользнула, сестрица тоже не отставала. В нос ударил холодный сырой воздух. Огляделась по сторонам. Пыльно, но круто уходящая наверх винтовая лесенка явно часто используется, ибо чётко видны протоптанные дорожки в пыли. Рядом со мной низенькая дверца, и как по заказу − она слегка приоткрыта. Проскользнула внутрь, очутившись в какой-то крохотной комнатушке на первом же этаже, и тут же обратилась в человека. Не успела дух перевести, герцогиня подоспела. − Герцог Семионский уже близко, − выпалила я. − Что ему надо? − насторожилась Рози. − Он замешан в том заговоре − на пару с графом Леонским. Кстати, граф дочь свою каким-то образом