Любовь преодолеет все преграды, и это будет лучшею наградой
В комнате было тепло, что и не мудрено, если вспомнить о вечно полыхающем огнекамне в камине. Подошла к нему, протянула озябшие руки в надежде согреться.
− Где Артемилиан? − спрашиваю, намереваясь объясниться с мужем.
Но Рози тут же вся аж ощетинилась:
− Сиди здесь и не рыпайся! О твоём возвращении я сама извещу. Осада города − это не шутка. У Артемилиана дел невпроворот, он со вчерашнего дня не спал. Сначала кинулся тебя искать, потом эта армия появилась. Ест теперь из-под палки, не уходя с крепостных стен. А ты давай-ка лучше отогревайся и отдыхай.
Катиона и Клавдия тут же выпроводили упирающуюся маму вместе с малышами, аргументируя тем, что мне нужен отдых. Стоило закрыться двери, и женщины всерьёз взялись за меня. Я сама не заметила, как очутилась уже раздетая в бадье с обжигающе-горячей водой. Они растирали моё уставшее продрогшее тело. О многом хотелось спросить, но с о
Если ваша женщина что-то утаивает, мужчины, поверьте, это вам же во благо…Утро выдалось до противного ранним и суетным. И началось оно с громоподобного стука в дверь. Муж, не успев выглянуть, тут же опрометью метнулся за одеждой и, натягивая на ходу штаны, выскочил из спальни. Ну а следом, вернее, в тот самый момент, пока он метался, в комнату успела прошмыгнуть Даниэла:– Когда?! – вместо приветствия, заскочив на кровать и совершенно беспордонно взгромоздившись мне на грудь, требовательно возопила она. – Катиона говорит – всё готово! Я… я устала уже жить вот так! – неожиданно воскликнула она, и мне почудился всхлип.– Эй, ну ты чего? – почёсывая сестрицу за ушком, прошептала я. – Раз готово, значит, сейчас и пойдём.С этими словами я сняла с себя весьма увесистую пушистую тушку и принялась одеваться. Вскоре мы уже подходили к моим комнатам. Катиона действительно постаралась на славу.
Все мы ангелы, пока в нас ведьму не разбудят…− Собрали деньги? − ехидно ухмыляясь, прогнусавил сборщик налогов.Вот и что ему скажешь? Он уже третий год от нас несолоно хлебавши уезжает. Для графа наши грошики − это так, мелочи, конечно, но у Фрола работа такая − эти самые грошики выбивать. Да только что с нас взять? Как отца не стало, так и нет у нас денег. Мать крутится, как белка в колесе, я тоже, чем могу, подсобить стараюсь, но попробуй прокорми ватагу детворы, где мал мала меньше?К тому же, семью нашу в округе недолюбливают. За спиной о чём только не шепчутся: и ведьмы мы, и злодейки. Мол, не зря же испокон веков считалось, что мельники все с нечистой силой в родстве состоят. Живём мы в хибаре, и как раз при мельнице, так что оно даже и хорошо, что от села поодаль, так выходит подальше от злопыхателей. Раньше селяне языками так открыто не чесали, батьки побаивались, а ныне им никто не указ, ведь мужика в доме тепер
Не будите во мне зверя, а то проснётся… и ничего не сделает, гад!Снова распрощалась я с родными, вышла за порог. Оглянулась по сторонам. Да и пошла полем-лесом. По дороге уходить совсем не хотелось. Только досужие взгляды притягивать. Да и вообще нашу семью так любили в селе, что ненароком могли и камнями забросать. А после встречи с Реном и расставания с родными на душе и так пакостно, так что как-нибудь без колкостей от сельских кумушек обойдусь лучше.Бреду. Куда? Сама того не ведаю. С того дня, как матушка Катиона у нас побывала, чего я только не передумала, но ничего дельного так и не измыслила. Знала лишь, что первым делом денег добыть надобно, а там уж как путь-дорога ляжет.И вот теперь всё внезапно изменилось. Благо от судьбы чести лишиться за деньги боги миловали. Значит, пойду, куда ноги поведут, а там, в чужих-то краях, кто знает, что меня ждёт? Может, боги будут милостивы, и сдюжу я задачку ведьмину выполнить?Иду себе, а мыс
Память у меня девичья. Отомщу и забуду. А потом ещё, ещё, и… Иду по селу. Как назло, во всех окошках тьма кромешная. И вдруг слышу − заскрипели в одном из домов половицы, замерцал в окне лучик света. Бегу туда что есть сил, надеясь на мягкую постель. Вот уж и дверь распахнулась, на пороге тётка какая-то показалась. − Здравствуй, хозяюшка, на ночь не приютишь? − окликаю её через изгородь. Да вот только реакция у неё странная какая-то. Встала как вкопанная, подслеповато вглядываясь в меня, осенила себя святым кругом, да и бросилась назад в дом с воплем: − Вайи-те тошно… мельничиха-ведьма по наши душеньки пожаловала-а-а… Заскрежетал запираемый изнутри замок, а в соседних домах, словно по приказу, свет позажигался. М-да уж, поспала на мяконьком, ничего скажешь. Пробираюсь обратно к краю посёлка. Едва не стелюсь тенью вдоль заборчиков. Дошла до одного из домов, где свет так и не зажёгся, и собаки не залаяли. Пробралась во двор. Прислушалас
Все о принцах на белом коне мечтают, а мне императора подавай! − Даниэла, куда же вы пропали? − произносит… Упс… Это же тот красавец из моего последнего сна. И я стою, как распоследняя деревенская дурёха, и не могу оторваться от его глубоких, словно озёра, голубых глаз и жду. Жду, когда же этот слепец осознает, что перед ним вовсе не та, которую он ищет. Но время идёт, и ничего не происходит. То есть не так. Голубоглазый спешился, подошёл ко мне, и внутри всё замерло: вот… ещё миг, и он осознает ошибку. Но вместо этого он легонько, кончиками пальцев, скользнул по моей щеке. И даже от столь невинного прикосновения внутри всё вспыхнуло, и ноги едва не подогнулись. Его взгляд проследил за движением собственных пальцев, немного сместился, на миг задерживаясь на моих губах. Это нехитрое действо всколыхнуло что-то в груди. Я поспешно опустила лицо, ощущая, как щёки заливает слишком красноречивый румянец. − Вы… Вы моя королева, принцесса, − делая ещ
Моя судьба −сжигать сердца, и танцевать на углях чьих-то жизней… Высказать этой герцогине я ничего так и не успела, ибо стоило осознать, кто именно передо мной, и тут же из той самой, которая моя комната, выпорхнула целая стайка разряженных и раболепно улыбающихся дамочек. Очутившись в этой круговерти, я, и без того жутко уставшая, едва сознание не потеряла. Так эти гадины расфуфыренные какую-то гадость неимоверно вонючую мне под нос подсунули, наверное, специально, чтобы в следующий раз поостереглась в обморок падать. О, боги… сколько ещё терпеть это измывательство? Лицо всё горит, вокруг бровей пощипывает после выдёргивания оных. Я поначалу даже испугаться успела. Неужто из меня уродину безбровую сделать решили? Вот и как это будет смотреться в контрасте с моими глазами? Но нет, утешили, пояснили, что лишние волоски отросли. Какие ещё лишние? Мне они вроде как не мешают. Если так пойдёт, может им руки мои или ноги лишними покажутся? Самое раздражаю
Магия в руках профана − страшная сила… Стоит ли говорить, что я с искренней радостью покинула сборище надушенных змей, именуемое приёмом? Ах да-а, прежде чем отправиться в столь желанную ссылку, пришлось ещё выслушать любезное бормотание какого-то расфуфыренного франта, оказавшегося тем самым послом, ради которого всю эту кашу с приёмом и заварили. Времени на сборы мне не дали. Но я не особо-то и настаивала, боясь вызвать гнев императора. После душного зала свежий вечерний воздух показался божественным нектаром для моей измученной души. Я с наслаждением вдыхала полной грудью, стараясь избавиться от въевшегося запаха. Складывалось ощущение, что я только что вышла из парфюмерной лавки, где бывала-то всего один раз в жизни, зато запомнила эту вонь надолго. Окинув взглядом карету, я подивилась щедрости и доброте моего карателя. Вот только радость длилась недолго. Стоило забраться внутрь, и я в корне изменила мнение об императоре. Всё-таки он нашёл способ
Пройдя тропою смерти, я власть над жизнью обрела… Сон… тяжёлый, изматывающий, которому конца и края нет. И как назло, у измождённой души не было сил, чтобы вырваться из мира затянувшихся кошмарных грёз. В том сне моё тело лихорадочно металось по кровати. Краткие мгновения просветлений приносили в сознание вереницу невероятных воспоминаний, а при попытке определить, где же хрупкая грань между наваждением и явью, я тут же вновь погружалась в пугающее ничто. − Ну давай же, девочка, тянись к жизни, ты справишься, − донеслись до сознания чьи-то наполненные теплом и заботой слова. Голос показался отдалённо знакомым, но чей? Не мамин точно. А кто ещё мог заботиться обо мне? Хм… Любопытство победило слабость, и я-таки открыла глаза. Странно всё как-то. Комната незнакомая и богатая, явно не наша халупа. Судя по виднеющемуся за окном узкому полумесяцу − ночь на дворе, а я вижу всё так же чётко, будто день сейчас. А ведь ни одной лампы не зажжено. − Очн
Если ваша женщина что-то утаивает, мужчины, поверьте, это вам же во благо…Утро выдалось до противного ранним и суетным. И началось оно с громоподобного стука в дверь. Муж, не успев выглянуть, тут же опрометью метнулся за одеждой и, натягивая на ходу штаны, выскочил из спальни. Ну а следом, вернее, в тот самый момент, пока он метался, в комнату успела прошмыгнуть Даниэла:– Когда?! – вместо приветствия, заскочив на кровать и совершенно беспордонно взгромоздившись мне на грудь, требовательно возопила она. – Катиона говорит – всё готово! Я… я устала уже жить вот так! – неожиданно воскликнула она, и мне почудился всхлип.– Эй, ну ты чего? – почёсывая сестрицу за ушком, прошептала я. – Раз готово, значит, сейчас и пойдём.С этими словами я сняла с себя весьма увесистую пушистую тушку и принялась одеваться. Вскоре мы уже подходили к моим комнатам. Катиона действительно постаралась на славу.
Любовь преодолеет все преграды, и это будет лучшею наградой В комнате было тепло, что и не мудрено, если вспомнить о вечно полыхающем огнекамне в камине. Подошла к нему, протянула озябшие руки в надежде согреться. − Где Артемилиан? − спрашиваю, намереваясь объясниться с мужем. Но Рози тут же вся аж ощетинилась: − Сиди здесь и не рыпайся! О твоём возвращении я сама извещу. Осада города − это не шутка. У Артемилиана дел невпроворот, он со вчерашнего дня не спал. Сначала кинулся тебя искать, потом эта армия появилась. Ест теперь из-под палки, не уходя с крепостных стен. А ты давай-ка лучше отогревайся и отдыхай. Катиона и Клавдия тут же выпроводили упирающуюся маму вместе с малышами, аргументируя тем, что мне нужен отдых. Стоило закрыться двери, и женщины всерьёз взялись за меня. Я сама не заметила, как очутилась уже раздетая в бадье с обжигающе-горячей водой. Они растирали моё уставшее продрогшее тело. О многом хотелось спросить, но с о
Пусть путь наш тернист и извилист, но мы пройдём его, как бы дороги не вились Ночь. Луна. Звёзды. Тишина, только где-то нет-нет да зашуршит какой-нибудь зверёк или филин угукнет. А я знай себе бегу куда нос ведёт, а − несмотря на царящий вокруг покой − на душе с каждым шагом всё пакостнее становится. Во-первых, с опозданием пришло понимание − скольких людей я жизни лишила по глупой запальчивости да необдуманности. Да, это были не самые хорошие люди. Знаю, что не особо-то они мне добра желали, хотя лично я им ничего плохого не сделала. Собственно, как и императору, их приславшему по мою душу. За что он так со мной поступил? Сам же женился, я его не заманивала в свои сети, хотя бы потому, что попросту не умею этого делать. Потом это неожиданное объявление о грядущем возведении меня в императрицы… И вдруг такое! А ведь именно сегодня в полдень это и должно было произойти. Интересно будет на реакцию мужа взглянуть, когда он меня увидит. Нет, права на тро
Не злите женщин! Мы добрые, милые, почти пушистые, но в душе – ведьмы! Пробуждение вышло неприятное: голова жутко раскалывается, горло пересохло и першит, несносно воняет пылью и конским потом, ещё и трясёт нещадно. Моё связанное по рукам-ногам тело, бесцеремонно переброшенное поперёк седла, везут куда-то, предусмотрительно набросив на голову какой-то пыльный мешок. По мере того, как я прихожу в себя, память возрождает всё случившееся накануне. Пришёл какой-то стражник, сообщил, что привезли графа. Мы с Клавдией сунулись в темницу. А там… там кто-то пусть и не убил узников, но сделал всё, чтобы их невозможно было допросить. Потом, возможно, тот же человек вернулся и убил охранника. Нас с Клавдией уберегло лишь то, что мы в этот момент находились в камере Ларетты. Далее… Далее на меня обрушился сводящий с ума приступ головной боли, заставивший на миг забыть обо всём. Ещё и тошнота подступила, не давая сосредоточиться. М-да уж, я ж сегодня толком поест
В неведеньи добро можно творить, прозрев же виновного недолго и убить Остаток первого дня после неожиданной свадьбы и воссоединения семьи пролетел как один сказочный миг. Малыши были счастливы, мама ворковала словно голубь, не прекращая богов славить за то, что счастье дочери принесли. Вечером… ну вечером муж меня к себе забрал, да. И опять мы до утра не могли уснуть. Однако встала я в этот раз в полдень, памятуя, что дел накопилось много, и разлёживаться сейчас недосуг. Столько всего успеть хотелось, но не разрываться же! Вот и пытаюсь и рядом с мамой побыть, и возле мужа, Катионе о магии своей рассказала. − Хорошо, очень хорошо, − похвалила она. − Но не забывай делать так, как я ещё там, дома велела, − при слове «дом» она вздохнула, видно тяжко далось ей расставание с добром нажитым. − Одно дело, что магия и сама просыпаться стала, а другое − её укротить ещё надо, чтоб беды не случилось. Хотела я спросить: как это укротить да что стрястись
Среди предательств и опал, нас счастья миг врасплох застал В воцарившейся после слов императора тишине послышались вздохи, ахи, несколько дам, очевидно всё ещё рассчитывавших снискать внимание его императорского величества, грациозно брякнулись в обморок. Да я и сама была не столь уж и далека от этого состояния. Стояла, всё так же поддерживаемая за руку Артемилианом, и словно во сне наблюдала за происходящим вокруг. А сознание упорно не желало принимать случившееся. В это просто-напросто нереально было поверить. Нет, я, как ни странно, была не против. Хотя ещё совсем недавно и испытывала весьма противоречивые чувства к этому мужчине. За последнее время моё отношение к Артемилиану в корне изменилось, причём в лучшую сторону. Но всё же… всё же это был шок! Голова кружилась, словно я целый кувшин хмельного мёда залпом осушила. И ещё… ещё так грустно стало, что рядом нет никого из тех, кто мог бы, с чистым сердцем, разделить нежданное счастье, свалившееся на мою
Интриг преодолев коварство, ищу пути к любви и счастью Фурор, произведённый объявлением моего настоящего имени, не успел утихнуть, что и не странно, уж эту-то новость ещё долго с языка на язык на всякий лад перекладывать будут, а теперь ещё и это! А дело в том, что в зал вместе с герцогом вошёл не кто иной, как тот самый блондин, что ночью в парке с Лареттой по кустам отирался. Не везёт, так не везёт. Перспектива вынужденного замужества, и без того не такая уж и радужная, совсем поблекла. Каково это − выходить замуж, изначально зная, кому сердце… да и не только оно, но и всё тело будущего супруга, отдано. Это проклятие какое-то − всех мужчин с этой рыжей делить. Нет, я прекрасно понимаю, что с императором меня ничего, кроме слов Катионы, не связывает, но сердцу-то не прикажешь. А оно нет-нет да вынуждает вспомнить о голубоглазом красавце, заставлявшем одним только своим присутствием сбиваться дыхание. Я успела отвернуться прежде, чем герцог или его
Как хочется порой поверить в сказку, но жизнь, увы, не так щедра на ласку Сколь сладко спалось мне на новом-то месте, столь же горько было и пробуждение. Разбудил меня громоподобный стук в двери. В первый миг я вообще не поняла − где я? Потом интерьер вспомнился, а взгляд в сторону и события прошлой ночи в памяти воскресил. На второй половине просторной кровати спал, тихо посапывая, сам император. И что странно − на шум едва ли не выламываемых дверей он абсолютно не реагировал, хотя такой грохот и мёртвого поднимет. Уж я-то как вымотана была, и то проснулась. А двери-то скрипят под чьим-то напором, того гляди с петель слетят. Это кто ж такой смелый к императору столь нагло ломиться-то смеет? Думы думами, а глаза ищут место укромное, куда б спрятаться, и как на грех не находит. Была б здесь Даниэла, наверняка нашла б заветный камушек в кладке, чтоб потайной ход открыть, да вот только где она? И словно по заказу тут же чудится мне зов сестрицын. Ох… ни
Чтобы решимость обрести и победить, необходимо верить и любить Взобраться по отвесной стене, пусть и увитой плющом, оказалось ой как непросто. Возможно, в человеческом обличье я смогла бы справиться с этой задачей в разы быстрее и проще, но почему-то совсем не хотелось карабкаться в неизвестность, сверкая на весь парк голым задом. Вот и мучаюсь, ползу потихонечку, ибо слишком многое поставлено на карту. Ведь если я не справлюсь, то всю жизнь и мне, и Даниэле придётся провести в бегах. И это сущие мелочи по сравнению с участью грозящей Рози, Ренару и, собственно, самому императору. Вот и карабкаюсь. Когти нет-нет да соскальзывают с неустойчивой опоры, царапая каменную кладку. Этот скрежет кажется оглушительным. Замираю, прислушиваясь, но нет, вокруг тишина и покой. Что буду делать, если все двери и окна окажутся плотно закрыты изнутри, а Артемилиана не будет на месте? Об этом даже думать страшно. К тому же… Одно дело влезть наверх, а вот в том, что я сумею бл