Ночь выдалась тёмной, жаркой. Звёзды светили так ярко, что, казалось, грозили обжечь.
Огромная полная луна освящала узкие улочки Старого Града. Его любят туристы. Любят местные. Каждый находит там что-то своё. Кто вдыхает запах стен и камней, кто любуется голубым небом, зависшим над невысокими жёлтыми и белыми домами, кто слышит шёпот давно ушедших жителей.
Есть много тех, кто живёт рядом с людьми. Они приносят из морских далей сказочные и жутковатые сны, они помогают выжить в борьбе с монстрами, они знают намного больше, чем можно вообще вообразить.
Я уже отошёл на довольно приличное расстояние от дома Дубравки, однако до сих пор чувствовалось, что спину прожигает её взгляд. Или не её.
Сделав круг возле дома, я всё же решил спуститься к морю. К чёрту всё, сейчас заснуть всё равно не получится. А оно меня всегда успокаивает, будто открывает какую-то древнюю мудрость, обычно недоступную простым смертным.
Я присел прямо на гальку, волны рядом почти с мурлыканием накатывали на берег.
Попытался позвонить Злате, но в ухо донеслись короткие гудки. Невольно хмыкнул и покачал головой. В чёрный список кинула? Ох, пантера… Упрямая, гордая, резкая. Не будет терпеть, если что не по ней. И понять можно, и в то же время ей когда-нибудь придётся идти к такой, как Дубравка. Только уже в своей семье.
В какой-то момент мне показалось, что кто-то за мной наблюдает. Я чуть нахмурился, посмотрел по сторонам. Монстр? Нет, не похоже. Интуиция у меня отличная, предупреждает мгновенно. А тут что-то не то. Вот словно кто-то наблюдает, но не со злом. А так… с любопытством. Определить, с каким именно, пока сложно, но всё же чувствуется, что причинять вред мне не собираются.
Я провёл ладонями по лицу. Вообще не пойми что. Как и что будет происходить? Каждый охотник описывает это по-своему. Никогда не повторяется? И почему мне совершенно не хочется спать?
Стоило только подумать об этом, как тут же в голове будто появился туман. Глаза начали слипаться, захотелось тут же прилечь прямо здесь.
Мотнув головой и припомнив всех родственничков до бог знает какого колена, через силу поднялся и побрёл в сторону дома. Едва я зашёл в коридор, как тут же выскочил Лука. Прищурился, встопорщил усы и зашипел.
— Эй, парень! — удивился я, протянув к коту руку. — Совсем сдурел шипеть на хозяина?
Услышав мой голос, Лука замер, осторожно потянулся и понюхал пальцы. Потом подошёл и потёрся о ноги.
— Ещё и не признал, — проворчал я, подхватив пушистого мерзавца.
Тот некоторое время посидел, но потом деловито спрыгнул. А как только я вошёл в комнату и обернулся, то снова встретился с настороженным взглядом зелёных глаз.
Что Лука чувствует? Со мной кто-то пришёл? Но так не видно. Однако кот…
В какой-то момент я понял, что сон накатывает непроницаемой тягучей волной, закрывая реальность и утягивая меня в забытьё.
Веки против воли сомкнулись, а тело будто подхватили тысячи рук и понесли на край обрыва, чтобы сбросить в бездну.
«Нет!» — попытался я крикнуть онемевшими губами.
Ничего не вышло. Сердце колотилось как ненормальное, я летел куда-то вниз, в чудовищную черноту, где умирал свет.
В голове вдруг раздался тихий смех. Очень тихий, странный и… нечеловеческий. Он не звенит, не разливается колокольцами, а слово тянется и парит, легко щекочет обнажённую кожу и только дразнит своим присутствием.
— Го-ора-ан… — донёсся зов.
И от этого звука по коже пробежали мурашки. Меня сложно напугать, но когда начинает твориться нечто, с чем не справиться ни ножу, ни пистолету, ни доброму кулаку, становится не по себе.
— Го-ора-ан…
Падение прекратилось, я замер. Быстро принял вертикальное положение, голова закружилась, тошнота подкатила к горлу.
— Кто ты? — спросил сипло и едва слышно. И тут же разозлился на себя. Не хватало ещё так пугаться проделок медиумов.
Кто-то снова рассмеялся. Смех рассыпался на тысячи капелек и осел на коже обжигающими искрами. Я охнул. Но тут же понял, что боль была мимолётной, а в остальном… в остальном словно зашёл в густой туман, где не разглядеть и собственной руки. Настолько густой и жаркий, что повсюду оседает водой.
— Кто я… — донеслось будто со всех сторон сразу.
Тьма вдруг медленно начала редеть. Так летней ночью на берегу можно что-то увидеть, но при этом многое всё равно остаётся скрытым.
Я посмотрел по сторонам — нет, никого.
— Что тебе нужно? — на этот раз вопрос прозвучал более резко.
Повисла тишина. Не знаю, сколько так прошло времени. И только вдоволь наслушавшись ударов собственного сердца, я услышал ещё кое-что.
Шёпот волн. Тихий, ласковый, крадущийся.
Посмотрел под ноги и понял, что их окружает жемчужное облако тумана. Тумана, который проник в эту чёрную бездну не пойми откуда. И всё прибывал, прибывал, закрывая собой всё вокруг.
В шёпот волн вплелась мелодия. Пробирающая до костей. Кто-то играл на дромбуле — хорватском аналоге варгана. Вдоль позвоночника пронеслась огненная волна, каждый звук заставлял наворачиваться на глаза слёзы.
Из тумана появилась костяная рука, длинные пальцы с загнутыми ногтями сжали моё запястье.
— Пош-ш-шли.
Что-то обожгло ледяным прикосновением мою кисть, а потом зазвенело. Я вздрогнул. Спустя несколько мгновений сообразил, что это кольца. Только они не были надеты на пальцы, как это обычно делают. Кольца пронизывали костяные фаланги или были продеты сквозь ногти, свободно свисая. Колец было много, они касались друг друга. Если даже просто поднять эту странную руку и легко повести кончиками пальцев, то зазвенит всё вокруг.
Я невольно поёжился. У живого человека такое было бы невозможно. Не всверливают люди в свои кости металл… Или я чего-то не знаю?
Снова зазвучал дромбуле. Показалось, что даже дышать стало тяжелее — столько тоски было в его песне.
Сам не понимая почему, я шагнул в туман.
— Правильно делаешь, Горан, — шепнули мне на ухо. — Не стоит заставлять ждать свою судьбу.
— Как знать, — заметил я, понимая, что теперь полностью поглощён туманом, но неожиданно могу различить рядом какую-то фигуру. — Судьба или погибель?
Смешок. Звон колец.
— Ты мне нравишься. Не робкий, — сказало… оно.
Потому что голос изменился, но я не мог понять — женский он или мужской.
— Покажись, — хрипло сказал я.
Чего уж там, пропадать так пропадать. Вдруг за мной пришёл какой-то неведомый монстр? Тишина. Мне показалось, что собеседник раздумывает. Вроде как не собирался, но в то же время почему бы нет? Костяная рука соскользнула с моей. Голова закружилась, я осознал, что совершенно не знаю, где нахожусь, а туман везде движется. — Говорю же, — снова тихий смех со стоном дромбуле. — Нравишься. — Ну так… Оно выскочило в нескольких сантиметрах от меня. Горло сжало спазмом. Лица у этого существа не было — только клубящийся туман, меняющий цвет от жемчужно-серого дыма до серебристо-лунного марева. Вроде бы за всем этим были глаза — чуть раскосые, без зрачков, как брачский камень — белые и мёртвые. Они смотрели так, что хотелось отступить, склонить голову и сделать что-то такое, что вовеки себе не простишь. Всё тело — туман, только виднеется фигура, которая, словно морские волны, колышется и исчезает. Но видны руки: невероятно белые, матовые,
Моя мать всегда любила сочинять истории. Очень любила. У неё даже выходили детские сказки в одном крупном издательстве. Благику Грабар неплохо знали не только у нас, но и в соседних странах. Некоторое время её приглашали на фестивали и авторские встречи. Но потом… потом как-то всё сошло на нет. Хотя сочинять она не перестала. Вздохнув, я щёлкнула пальцами, устремив взгляд куда-то вниз. Гул мотора автобуса немного убаюкивал, за окнами уже стемнело. Всё из-за того, что на границе мы простояли куда дольше, чем планировали. Я очень переживала за детей, и так вышло, что востроносому рыжуну, который уже было приготовился капризничать, начала рассказывать сказку. О звёздах, о ветре, о небывалых существах, которых никогда не видели люди. И сама не поняла, что ко мне сразу начали подтягиваться другие дети. А потом и взрослые. Даже приблизились люди из другого автобуса. Осознав, что кругом столько людей, я чуть было не сбилась, но всё же продолжила. А завершив сказку,
Заселение прошло спокойно. Туристы, подхватив чемоданы, разошлись по своим номерам. У меня была всего одна мечта: добраться до душа, а потом — до кровати. Голова странно гудела, видимо, всё же сказывалась усталость. Да и ела через раз, в первый день тура вечно какие-то накладки. Откровенно говоря, ничего не хотелось. Но нужно было держаться, улыбаться и проследить, чтобы все спокойно заселились в свои номера. Ведь никогда не знаешь, куда понесёт твоего туриста. И пусть это больше исключение, чем правило, всё равно не стоит расслабляться. Однако, кажется, на этот раз удача была на моей стороне. Народ шустро разбежался по номерам, и я осталась только в компании седого мужчины в очках. Настолько интеллигентного и отстранённого вида, что он как-то не вписывался в холл этой маленькой гостиницы. А ещё он как-то странно смотрел на меня, будто что-то заметил, но не рисковал сказать. Сбоку вдруг что-то мелькнуло. Я чуть нахмурилась, заполняя последний
— То есть, ты всё решил? — спросил отец, глядя на меня тяжёлым взглядом. Смильян Ладич недавно отметил пятьдесят лет, но никто вовек бы не дал ему этого возраста. Слишком молодо и внимательно смотрели карие глаза, слишком мало серебра было в чёрных волосах, и практически отсутствовали морщины на лице. Впрочем, Нада Ладич, моя мать, ни в чём ему не уступала. Охотник и медиум, нашедшие друг друга, едва обоим исполнилось восемнадцать, и живущие душа в душу уже столько лет. Отец прекрасно понимал, что я не бросаю слов на ветер. Но в то же время не мог смириться с тем, что всё в один миг встало с ног на голову. К тому же то, что мне рассказала Дубравка… Да, тут было над чем задуматься. Я стоял, сцепив руки за спиной, и смотрел в окно на волнующееся море. Сегодня было очень ветрено. Неспокойно было даже в заливе Кварнер, не говоря уже про открытое море. Однако мне почему-то такая погода приносила умиротворение и только укрепляла желание поскорее заняться те
Наше время Стася была сама не своя. Я всё это прекрасно видел. До ужаса хотелось подойти к ней, привлечь к себе, прижать, пряча в горячих объятиях. И даже если попытается сопротивляться и вырываться, то только крепче сжать кольцо рук, давая понять, что больше её никуда не отпущу. А потом дождаться, когда в эту светловолосую голову придёт хоть капля разума, и почувствовать, как она медленно расслабляется и покоряется, принимая свою пару. И всё то, что вместе с ней теперь будет в её жизни. Кулаки невольно сжимались и разжимались. Скулы сводило от желания оказаться как можно ближе к Стасе. Не получалось смотреть в окно, не получалось изучать программу маршрута, не привлекало даже кокетливое декольте моей соседки. И пусть она оказалась весьма приятной девушкой, флиртовала, но не чересчур, будто чувствуя, когда нужно остановиться, меня всё равно интересовала только Стася. Казалось, даже через половину автобуса я чувствовал запах её кожи и л
Я соображала очень туго. В голове чудовищно шумело, звуки долетали словно сквозь какую-то пелену. С трудом пыталась ухватиться за ускользающие чёрным шлейфом воспоминания, но ничего не удавалось. Было страшно. Просто до ужаса страшно. Но память начисто стёрла увиденное, и теперь я, кроме головной боли, ничего не чувствовала. А ещё всё кругом казалось каким-то ненастоящим. И только горячие руки, которые обнимали меня несказанно крепко, были чем-то сказочно правильным и настоящим во всём происходящем. Меня увели из номера. Частично удалось сообразить, что обнимает меня не кто иной, как Горан. И это не кажется чем-то неправильным. Наоборот, хочется, чтобы обнял ещё крепче, прижал к себе, укрыл от всех невзгод и… Нет, мне не стыдно. А ещё от него так вкусно пахло хвоей и мёдом. Странно, раньше я этого запаха не замечала. А сейчас было что-то такое, что прямо не давало думать о чём-то другом. — Горан, — еле слышно позвала я. — Да, что, моя
…Рассвет пробивался сквозь закрытые шторы золотистыми лучиками. Согревал и щекотал, призывал к пробуждению. Я только тяжело вздохнула, пытаясь договориться с самой собой, что полежу ещё пять минуточек. И потом, разумеется, встану. Потому что дел невпроворот, маршрут не очень лёгкий, лучше выехать пораньше. Чья-то горячая ладонь скользнула по моему боку. Я резко распахнула глаза и уставилась на спящего рядом Горана Ладича, который по-хозяйски прижимал меня к себе и явно не собирался менять положение. Осознание, что я провела ночь в объятиях малознакомого мужчины, едва не подкинуло к потолку. Однако вскочить с кровати не удалось, Горан мгновенно перевернулся, вжимая меня в постель своим весом. Я хрипло вскрикнула. — Вы что творите? — прошипела еле слышно. — Слежу за безопасностью руководителя нашего тура, — сказал он невозмутимо, внимательно рассматривая моё лицо. Что он там хотел увидеть — загадка. Но от столь пристального взгля
По воде прошла рябь. Ветер зашептал что-то, зашелестел листвой, пауки недовольно разбежались, неслышно ворча на непогоду. Небо над Балатоном затягивали тучи, скоро будет дождь. Казалось, сама природа тосковала, что отсюда уехала светлая девочка с зелёными глазами. Было в ней что-то такое, что вселяло надежду: всё будет хорошо, всё обязательно наладится. Ведь просто так ничего не случается, дорога не приведёт человека туда, куда ему не нужно. Но… что-то пошло не так. Человек с янтарными глазами дикого зверя всё испортил. Он спрятал девочку от Балатона, увёл далеко. И озеро волновалось, гневалось, не понимая, как такое могло случиться. Тулайдонош был хмур. Настолько, что никто не рисковал к нему приблизиться. Стася сорвалась с крючка, будто редчайшая золотая рыбка. Уж кто бы мог подумать, что девочка в состоянии противиться наложенным чарам и метке. С неба закапал дождь. Тёплые капли падали в воду, растворяясь, смешиваясь и делясь лёгкой горечью