Наше время
Стася была сама не своя.
Я всё это прекрасно видел. До ужаса хотелось подойти к ней, привлечь к себе, прижать, пряча в горячих объятиях. И даже если попытается сопротивляться и вырываться, то только крепче сжать кольцо рук, давая понять, что больше её никуда не отпущу.
А потом дождаться, когда в эту светловолосую голову придёт хоть капля разума, и почувствовать, как она медленно расслабляется и покоряется, принимая свою пару. И всё то, что вместе с ней теперь будет в её жизни.
Кулаки невольно сжимались и разжимались. Скулы сводило от желания оказаться как можно ближе к Стасе. Не получалось смотреть в окно, не получалось изучать программу маршрута, не привлекало даже кокетливое декольте моей соседки.
И пусть она оказалась весьма приятной девушкой, флиртовала, но не чересчур, будто чувствуя, когда нужно остановиться, меня всё равно интересовала только Стася.
Казалось, даже через половину автобуса я чувствовал запах её кожи и л
Я соображала очень туго. В голове чудовищно шумело, звуки долетали словно сквозь какую-то пелену. С трудом пыталась ухватиться за ускользающие чёрным шлейфом воспоминания, но ничего не удавалось. Было страшно. Просто до ужаса страшно. Но память начисто стёрла увиденное, и теперь я, кроме головной боли, ничего не чувствовала. А ещё всё кругом казалось каким-то ненастоящим. И только горячие руки, которые обнимали меня несказанно крепко, были чем-то сказочно правильным и настоящим во всём происходящем. Меня увели из номера. Частично удалось сообразить, что обнимает меня не кто иной, как Горан. И это не кажется чем-то неправильным. Наоборот, хочется, чтобы обнял ещё крепче, прижал к себе, укрыл от всех невзгод и… Нет, мне не стыдно. А ещё от него так вкусно пахло хвоей и мёдом. Странно, раньше я этого запаха не замечала. А сейчас было что-то такое, что прямо не давало думать о чём-то другом. — Горан, — еле слышно позвала я. — Да, что, моя
…Рассвет пробивался сквозь закрытые шторы золотистыми лучиками. Согревал и щекотал, призывал к пробуждению. Я только тяжело вздохнула, пытаясь договориться с самой собой, что полежу ещё пять минуточек. И потом, разумеется, встану. Потому что дел невпроворот, маршрут не очень лёгкий, лучше выехать пораньше. Чья-то горячая ладонь скользнула по моему боку. Я резко распахнула глаза и уставилась на спящего рядом Горана Ладича, который по-хозяйски прижимал меня к себе и явно не собирался менять положение. Осознание, что я провела ночь в объятиях малознакомого мужчины, едва не подкинуло к потолку. Однако вскочить с кровати не удалось, Горан мгновенно перевернулся, вжимая меня в постель своим весом. Я хрипло вскрикнула. — Вы что творите? — прошипела еле слышно. — Слежу за безопасностью руководителя нашего тура, — сказал он невозмутимо, внимательно рассматривая моё лицо. Что он там хотел увидеть — загадка. Но от столь пристального взгля
По воде прошла рябь. Ветер зашептал что-то, зашелестел листвой, пауки недовольно разбежались, неслышно ворча на непогоду. Небо над Балатоном затягивали тучи, скоро будет дождь. Казалось, сама природа тосковала, что отсюда уехала светлая девочка с зелёными глазами. Было в ней что-то такое, что вселяло надежду: всё будет хорошо, всё обязательно наладится. Ведь просто так ничего не случается, дорога не приведёт человека туда, куда ему не нужно. Но… что-то пошло не так. Человек с янтарными глазами дикого зверя всё испортил. Он спрятал девочку от Балатона, увёл далеко. И озеро волновалось, гневалось, не понимая, как такое могло случиться. Тулайдонош был хмур. Настолько, что никто не рисковал к нему приблизиться. Стася сорвалась с крючка, будто редчайшая золотая рыбка. Уж кто бы мог подумать, что девочка в состоянии противиться наложенным чарам и метке. С неба закапал дождь. Тёплые капли падали в воду, растворяясь, смешиваясь и делясь лёгкой горечью
Я вздрогнула, но тут уткнулась носом в крепкое плечо и почувствовала запах соли и мёда. Широкие ладони скользнули по спине, голова почему-то закружилась. Вверху прогремел гром. — Горан, ты с ума сошёл? — еле слышно спросила я, понимая, что не хочу выбираться из объятий. — Вот ещё, — еле слышно шепнул он в мою макушку. — Просто понял, что от меня постоянно сбегают. И надо брать счастье в свои руки. Я потеряла дар речи от такой наглости. Попыталась вырваться, но меня стиснули крепче. — Тише, а то выбегут продавцы. Ты этого хочешь? — тихо рассмеялся он, словно понимая, что моё сопротивление продиктовано нормой «Так нельзя», а не желанием, чтобы меня отпустили. Мысли предательски путались, ни о чём не хотелось думать, кроме того чтобы прижаться крепче, вдохнуть аромат его кожи и прикрыть глаза. Потому что непонятно откуда взялся холодный ветер, а в объятиях Горана так уютно и сладко. «И все пялятся», — обожгло словно кипятком. Я за
Я остановилась и осмотрелась по сторонам. Чемодан вдруг стал невероятно тяжёлым, пришлось тут же опустить его на траву. Странно… ничего же такого туда не клала. Да и почти ничего не покупала в Будапеште, ведь знаю, что на обратном пути ещё будет тьма времени. Внутри словно вспыхнуло солнце, опалило страшным жаром. Я попыталась сделать вдох — воздух проник в лёгкие раскалённым и сумасшедшим зноем. Голова закружилась, перед глазами всё потемнело, словно рядом и не было солнечного света. — Иди ко мне, — прошелестело прямо в голове. — Не бойся. Здесь будет тепло и покой. Здесь ты не будешь одинока. Я так долго ждал тебя. Голос будто плёл шёлковую паутину, окутывал, связывал по рукам и ногам. Миг — в темноте сверкнула изумрудной росой узкая дорожка, по которой нужно было пройти. В груди закололо, а потом болезненно заныло от желания как можно скорее зашагать вперёд, оставляя позади и автобус, и гостиницу, и всю прошлую жизнь. Ждал… ждал… Он меня ждал.
Вопрос ввёл меня в ступор. Я определённо ожидала не этого. Едва не подавилась вином, но Горан любезно постучал меня спине, а потом ещё огладил пальцами под лопатками, за что тут же получил мой неодобрительный взгляд. Усмехнулся довольно и принялся за еду. — Да, Стася, я слушаю. Ответ очень важен. Я задумалась, чуть нахмурилась: — Давно. В какой-то момент я поняла, что могу получить ответы на вопросы, мучавшие меня уже несколько лет. Странные сны и холодящие кровь кошмары снились давно, но особенно яркими стали после смерти матери. Всё время казалось, будто что-то пытается прорваться из мира грёз в реальный мир. Это я отчётливо понимала утром, едва проснувшись. Но потом ощущения стирались в беготне и заботах будней. О чём я и рассказала Горану. Он внимательно выслушал и подлил мне вина. — Так вот, Стася, это всё неспроста. — Почему? — Потому что ты — медиум-сноходец. * * * Стася молча слушала, тол
Никогда не думал, что могу настолько быстро бежать, удерживая человека на руках. Господи, как же так? Когда только успели? Я готов был поклясться, что твари не двигались. Но Стася ранена… И я даже понятия не имею, кем именно. Поэтому быстрее, ещё быстрее! В гостиницу я влетел в таком виде, что администратор чуть не подпрыгнул от испуга. Однако он вовремя сообразил, что делать, поэтому тут же помчался организовывать всё необходимое для первой помощи. Я отнёс Стасю в свой номер и уложил на кровать. Стащив рукав тонкого платья, сообразил, что девочка легко отделалась. И правда, цапнули неплохо, но не особо глубоко. И когда только успели, с-с-сволочи. — Вызвать врача? — спросил администратор, принёсший необходимое. — Нет, — быстро ответил я, кивком указывая, что он может быть свободен. — Вы уверены? Что случилось? — Поскользнулась на лестнице. Уверен, спасибо. Рассказывать про монстров нет смысла, да и напугать Стасю больницей — то ещё удо
Звуки стихли, она вздрогнула. Мне стало ещё страшнее. Но в следующий миг удалось заглянуть в её лицо и увидеть, что Стася утирает тыльной стороной ладони слёзы, выступившие в уголках век. И хохочет. Зараза мелкая. Да так, что, глядя на неё, я не смог сдержаться и тоже начал смеяться. — Работа у него! Работа! — сквозь смех выдавила Стася. — Ой, не могу! Ты бы ещё сказал, что надо срочно бабушке помочь прополоть огород! — Ты просто не знаешь мою бабушку, — не растерялся я. — Та не только огород, та и крышу починить заставит. При этом обставит всё так, словно ты сам и вызвался на помощь. Стася выдохнула: — Уф, ну ты даёшь. Но джентльмен, ничего не скажешь. Хотя учти, Анна теперь на тебя открыла охоту. — Охота на охотника? — хмыкнул я. — Угу. В какой-то миг даже стало чуть-чуть обидно. Нет, чтоб поревновать немного! Хотя бы для вида! Так она хохочет! И совсем не собирается раскаиваться, веселится только! Впрочем, эт
оре что-то шептало у берега, в плеске маленьких волн чудился смех. Луна серебрила воду, в воздухе стоял запах соли и хвои. Туманная дорожка стелилась над морем, убегая прямо к звёздам. По дорожке шагала фигура, сотканная из дыма и марева. Лилась мелодия маленьких дромбуле, красивая и нежная, завораживающая каждым звуком. Музычар-из-Маглице остановился, потом обернулся. Ловран спал. Тихо, сладко, так, как можно спать только южной осенью. И его устраивало, что Стася спокойно спит на плече своего охотника, а Нико Радош обрёл покой. Всё получилось не так, как хотелось бы людям, но что поделать. За ошибки прошлого надо платить. Главное, что все живы. И теперь это целиком во власти Стаси и Горана — жить так, как они посчитают нужным. Музычар сделал несколько шагов, взмахнул рукой. Туман обвил его тело жемчужной спиралью, скрывая от глаз тех, кто мог разглядеть его. Море исчезло, на его месте тут же оказалось огромное озеро, окаймлённое горной цепью.
В день возвращения Стаси из больницы После обеда Стася неожиданно провела ладонями по лицу и сообщила, что засыпает. Кажется, тьма эмоций истощила её настолько, что теперь необходимы сон и покой. А может, дело было ещё в Луке, который не отходил от девочки и всё громко мурлыкал на коленях. Отведя Стасю в комнату и подождав, пока она уснёт, я вернулся на кухню. Что делать дальше, пока не представлял. Точнее… она согласилась стать моей, значит надо всё организовать. Ритуал, праздник — всё. И пусть внутри было сладко и тепло от её согласия, некая растерянность и непонимание, с какого конца подойти к такому важному делу, как ритуал соединения истинной пары, несколько выбивали из колеи. Я подошёл к окну. Море искрилось в солнечных лучах. Спелый гранат практически свешивался к окну — только протяни руку и возьми. Чудом удалось не присвистнуть от изумления, когда я увидел направляющегося к дому… Олега. — Иди к Стасе, — тихо сказал я Луке, крутящемуся возле м
— Дечко, прекрати носиться, — недовольно сказала Дубравка, бесцеремонно спихнув Луку, рассевшегося на кресле. Конечно, ей легко говорить! А то, что сегодня наконец-то наступил день ритуала, так это мало кого интересует! Понимаю, Дубравка много чего повидала на своём веку, вон сидит себе спокойненько, красит губы сливовой помадой и ни о чём не беспокоится. Но вот я… Я, конечно, прекрасно понимал, что Стасе откровенно плевать, что на мне надето и как я выгляжу в целом, однако же это ритуал! Самое важное в отношениях истинной пары, которая решила принадлежать друг другу. Несколько дней назад нас пригласили на ритуал Златы и Стефана. Стася на всё смотрела широко открытыми глазами и только сильнее сжимала мою руку. А я зорко следил за своим медиумом и в то же время искренне радовался, что гордая ловранская пантера не затаила обиду, а, вычеркнув меня из своей жизни, шагнула навстречу новым чувствам. Стефан сиял от счастья. И так смотрел на Злату, что было п
Вся вина была целиком на мне. Я прекрасно это понимал и упрямо не желал слушать отца, мать, Живко и остальных. Пострадала моя пара. Что я за охотник, который не смог защитить? От мыслей, что неустанно следовали за мной, становилось всё хуже и хуже. И мерные взмахи ножом охотника лишь немного успокаивали. Тело Нико Радоша превратилось в мумию после чар Тулайдоноша. Нож входил в плоть, которая тут же осыпалась, оставляя едва сохранившиеся кости. Теперь, после того как мертвовод всё же получил кровь Стаси, дух успокоился. Но тело всё равно нужно уничтожить. Поэтому Живко согласился пойти со мной, благо Музычар оставил проход открытым, чтобы можно было уничтожить останки Радоша. Теперь уже навсегда. Если бы только раньше знали, что всё дело в крови, то придумали что-то. Обязательно. Я стиснул зубы. Хватит думать о том, чего уже никогда не будет. Сделанного не воротишь. Что на самом деле было у Благики и Радоша, теперь навсегда останется та
Последнее, что Олег помнил, — это чудовищная минога. Она не обращала внимания на огонь Живко и живое серебро Вуйчича, пронизывавшее её словно стальные спицы. Минога упорно ползла к Олегу, а потом — кидалась. Несколько раз очень удачно. Плечо и бедро окрасились алым, от боли стало трудно дышать. Камень в руке был совершенно бесполезным оружием для уничтожения твари, жаждущей крови. В какой-то миг миноге удалось впиться острыми зубами в лодыжку, и перед глазами Олега всё потемнело. Прийти в себя получилось только тогда, когда рядом зазвучал голос мертвовода. Не понадобилось долго складывать одно к одному, чтобы понять, где он оказался. Рука и плечо горели огнём, боль в бедре можно было терпеть. Но вот то, что говорил Радош, Олегу совсем не нравилось. Метнуться сразу, сгруппировавшись, и сбить мертвовода с ног — одно, а вот безвольным грузом рухнуть рядом — совсем ни к чему. А потом пришёл Андрас. Его имя Олегу ничего не сказало, но хватило одног
Голова раскалывалась, а спину неприятно холодило. А ещё я лежала на чём-то твёрдом. Я попыталась открыть глаза, но ничего толком не увидела. Всё было в каком-то тумане, пронизанном чёрными точками. Во рту пересохло, горло будто стёрли наждаком. Руки и ноги не слушались. Удушающей волной на меня накатила паника. Что произошло? Я помню голос. А потом… а потом пришла тьма. Она была ласковая и тягучая, укутала в нежные объятия, шепнула на ухо, что всё будет хорошо. И Горан… Внутри всё похолодело. Я поругалась с Гораном, а потом позорно сбежала. И не чувствовала себя правой, потому что наговорила глупостей, как маленькая девочка, которую обидели неправильным взглядом. В какой-то момент я поняла, что рядом шумит море. Значит, я всё же на берегу. Может… Может, всё это чудовищный сон, и я просто уснула? Однако онемение во всём теле напрочь разбивало все надежды на то, что не случилось ничего плохого. — Ну-ну, — раздался откуда-
— Найди её! — От удара кулаком по столу зазвенели баночки, флакончики и аромалампа с лавандовым маслом. Дубравка неторопливо выпустила сизый дым в сторону, затем подняла на меня взгляд. В глазах не было даже намёка, что она переживает за Стасю. Только безграничное спокойствие и даже какая-то холодность. В то самое время, когда мне самому хотелось метаться по всему Ловрану в поисках своей истинной. — Ты меня слышишь? — хрипло спросил я. — Пока мы тут теряем время, мертвовод может делать с ней всё что угодно. Любой другой бы уже дрожал от страха. Или хотя бы попытался отойти на такое расстояние, чтобы я не мог достать своим охотничьим ножом. С охотником в ярости и беспокойстве никто не спорит. Особенно, если грозит опасность его паре. — Всё? — коротко уронила Дубравка, ни капли не изменившись в лице. Снова дым, от которого забивает дыхание. И едва заметный прищур. Она смотрит так, будто уже устала от этого представления. — Что вс
— Все, кто связываются с тварями из-за Границы, подлежат уничтожению. Их имена предаются забвению. И никто… никто не имеет права призывать из того места, где заточён их дух. Живко сидел за столом и смотрел на сложенные перед собой руки. И хоть в комнате был включён свет, казалось, что здесь трепещет пламя свечи. Настолько мрачны были собравшиеся в комнате мужчины. Охотники и целители, огнедары и артефакторы… И Олег Грабар, который не был никем из перечисленных. Читающий Сны, человек, который обладал таким же даром, как медиумы, но развившимся несколько иначе. Он выполнил все требования Музычара-из-Маглице. Всё сложилось удивительно удачно. Будто кто-то невидимый и бестелесный помогал решать все возникающие не к месту проблемы. Внеплановый отпуск, наличие билетов на поезд, которых обычно не достать за несколько дней до отправления, свободный номер в гостинице и неожиданно приветливые и толковые коллеги Стаси, которые дали всю нужную информацию. Только
Наше время. Ловран, Хорватия — Благодарю, что нашли, — голос Горана прозвучал настолько близко, что я дёрнулась от неожиданности. И как он только умудрился так подкрасться? Хотя нет, какой подкрасться… Я во все глаза смотрела, как Горан успел снять паучка с ладони Андраса. И при этом янтарные глаза метали молнии. Кажется, можно было услышать, что пространство между этими двумя потрескивает от искр, готовых сорваться в любой момент. А потом вспыхнуть сумасшедшим пламенем и спалить всё вокруг. Воздух будто стал густым. Даже поднять руку оказалось задачей не из лёгких. «Ревнует, господи, он же ревнует», — билась птицей мысль, которую очень сложно было осознать. Никто и никогда не ревновал меня. Особенно так… с таким взглядом и желанием сжать пальцы на горле соперника, чтобы тот больше не смог сделать и вдоха, не говоря уж о том, чтобы смотреть в мою сторону. Это странно. Это ненормально. Это…почему-то отзывается где-то в груди, за