Как бы отвечая на мой вопрос, белокосый подходит ближе, чтобы ухватить Элвина за грудки и прошипеть ему что-то в лицо. Это смотрелось бы внушительно, не будь фэйри ниже моего хозяина на семь, а то и добрых десять дюймов.
А еще я замечаю, что головы всех не занятых в танце гостей и даже некоторых танцоров повернуты туда же, куда и моя. Даже музыканты то и дело отрывают взгляд от нот, поглядывают в угол, где происходит размолвка. В воздухе повисло жадное предвкушение. Все ждут – чем же закончится ссора?
- Уверен, княгиня сделала это специально, - философски замечает фэйри над ухом. – Бал без небольшого скандала никогда не станет событием сезона. Не бойтесь, дитя, - мое встревоженное лицо откровенно веселит его. – Драки не будет. Княгиня не допустит, чтобы ей испортили бальную залу и распугали гостей.
Его слова не убеждают, но фэйри знает свой мир и свою повелительницу куда лучше меня. Танец уносит меня дальше по залу, а круг спустя на прежнем мес
ФранческаВ малой гостиной нет ни души, оттого она кажется пугающе огромной. Здесь тихо. Не доносится музыка из бальной залы, не слышен смех и разговоры гостей из анфилады комнат.Лиловые портьеры, сиреневая обивка дивана, обои на два тона светлей. Всей мебели – пара диванчиков, кресла и белый клавикорд с резной крышкой, инкрустированной золотом, в углу.Пустота подавляет.Я отдергиваю портьеру. На широченном – два с половиной фута, не меньше – подоконнике лежит полученная от княгини книга.Ждет.Оглаживаю переплет из темной кожи. По углам книги оттиснуты символы четырех стихий, а в центре - восьмилучевая звезда.Символ Хаоса на своде законов фэйри. Так странно…Я сбежала с приема. Не совсем сбежала – отлучилась. Все равно вечер безнадежно испорчен, так отчего бы не провести его остаток за книгой.Можно устроиться на диванчике, но комната слишком большая для меня одной. И м
IntermediusФергусЧад с кухни мешался с запахом дешевого эля, чеснока и человеческого пота. Выкрики, ругань и грубый хохот, гомон человеческих голосов. Такой привычный и даже родной для завсегдатаев «Старой клячи» гвалт.Заведение папаши Бриггера – лучший трактир на сэнтшимской дороге – славилось демократичностью. Сюда захаживали вилланы из соседских деревенек, останавливались заезжие купцы, а, иной раз, и джентри*. Сюда же из ближайшего – всего-то в получасе конного пути – Эсмура заглядывали виртуозы отмычки и кинжала. Здесь равно привечали любителей почесать язык и кулаки…А еще здесь играли.Играли весело, азартно - в карты да покер на костях.И пили эль чуть позже. Победители, воздавая должное доброте леди Удачи. Проигравшие, оплакивая ее немилость. Пили, закусывали жареными колбасками, и сплетничали.- Слышали? Граф Майтлтон-то женился! - нервный, плеши
ЭлвинСразу после бала я уехал в Фельсину.Просто не смог устоять перед соблазном, когда выяснил, какими возможностями обладает отыгранный у Фергуса рыжик. В бурю Гейл играючи преодолевал сотни миль, не чувствуя усталости.Я всегда умел и любил вызывать бури.Дорога до Фельсины по весеннему тракту при самых лучших раскладах должна была занять не меньше трех недель. Это если проводить в седле по шесть-восемь часов ежедневно, выматывая себя и лошадь до предела. Мы же добрались туда за пять суток. В ночь я устраивал снежную грозу с молниями и дикими ветрами, садился на рыжика и гнал сквозь мрак и ветер, наслаждаясь ощущением скорости.Конь оказался той еще своенравной скотиной, но он мне нравился. Я ему тоже. Тонкий росток дружбы между нами постепенно креп. Я выполнял свою часть договора, Гейл платил тем же.Фельсинский университет ожиданий не оправдал. Если здесь и были вербовщики Ордена, они давно свернули лавочку, уйдя в глу
Все время, пока ничтожество каялось и просило у девушки прощения за разорванную помолвку, я стоял в дверях с каменным лицом. Франческа тоже молчала, опустив глаза, только вздымающаяся грудь выдавала ее скрытую ярость. Я пинком спровадил стряпчего с лестницы, вышвырнув на человеческую половину мира, и вернулся к сеньорите.- Ну как вам истинный облик вашего ухажера, леди? Не правда ли, красавец? Рыцарь! Защитник, - мне хотелось унизить и ударить ее словами, как можно сильнее.Она молчала.- Конечно, вы - Франческа Рино. Кто попало вам не подойдет, только стряпчий. Почему не сапожник и не повар, леди?- Это подло, - тихо сказала девушка. - Он - всего лишь человек.- “Всего лишь”? Да ты никак жалеешь его, Франческа. Что это за хобби такое - выбирать ничтожеств? Тебе так важно носить штаны в семье?Она зло сузила глаз – верный признак, что я был прав в своем предположении.- Я просто хотела освободиться. Уйти. Ненавижу т
ЭлвинК грискам все! Особенно Франческу.Я, не раздумывая, поднялся по сходням. Огляделся, вдохнул воздух. Вопреки ожиданиям, он не пах тленом. Он вообще ничем не пах - стерильный и безвкусный. Борта заволакивало белым, непроглядным туманом. Я кинул взгляд за спину. Там тоже стоял туман. Берег исчез.Не было звуков. Криков чаек, порывов ветра, скрипа корабельной снасти. Не было красок. Туман наваливался, сминая борта в душных объятиях, и меня не оставляла странная уверенность, что туман и корабль - одно целое.Паруса тоже терялись в молочной мгле, но стоило задержать взгляд, как выцветшая бледная тряпка колыхнулась. Вернулись полосы. Красно-белый парус дрогнул, выгнулся, словно под порывом ветра. Я моргнул, и все исчезло.Здесь не на что было опереться. Я отводил взгляд от предмета, и он исчезал. А может, и не существовал никогда. Не оставляло чувство, что все вокруг - не более, чем тень моего разума. Так смотришь на свой детский п
Просто торчать на носу, подобно гальюнной фигуре, быстро надоело. Тем паче, что у корабля уже имелась одна, облик которой менялся всякий раз, как я бросал на нее новый взгляд. То это была обнаженная женщина с мечом в руке, то дракон, то птица с хищно изогнутым клювом.Сам корабль тоже не был чем-то постоянным. Паруса меняли цвет, расположение и форму, сменялось число весел и высота бортов. Ради интереса я попробовал управлять этими изменениями. Поначалу ничего не выходило - воображение шло вразнос, придавая судну совсем уж причудливые формы. Потом я понял свою ошибку - не все сразу. Начал работать с мелочами. Парус, форма носа, снасти. Немного сосредоточенности, и из древнего кнорра удалось вылепить вполне современную трехмачтовую каракку с каютой. Возможно, настоящего моряка она бы повеселила - мои знания в кораблестроении далеки от совершенства, однако я не был привередлив.Весла по бортам смотрелись странно, но они оказались единственной деталью, недоступной изменен
Он понял и не спорил больше. Я согласилась взять его деньги – золото Элвина подходило к концу, а мне не хотелось возвращаться в башню даже за деньгами – слишком много воспоминаний она хранила. И было стыдно…Стыдно, что я сбежала и оставила без присмотра дом, где была хозяйкой.Я переехала в другой дом – его купил Риккардо для меня. Особняк в три этажа в квартале знати. Слишком большой и роскошный, в нем я до сих пор чувствую себя чужой.А еще брат ввел меня в высшее общество и представил королю.Там-то, на одном из приемов я и познакомилась с Джеффри…И вот: я снова Франческа Рино. Правда, теперь уже ненадолго. Совсем скоро стану леди Уотерхорс. И мой Джеффри, мой безумно влюбленный, легковерный Джеффри, внесет меня на руках в свой дом и назовет женой.Все хорошо, все правильно. Так и надо. Он любит меня по-настоящему. Джеффри - хороший, праведный человек. Истинный квартерианец, уважает закон и богов. Может,
ЭлвинЯ не знаю, сколько прошло времени, потому что слова “сколько” и “время” не принадлежали туманному “нигде”, в котором продвигался мой корабль. Привычные законы мира не были властны над этим местом.Что может быть ужаснее посмертия на таком корабле? О, теперь я знал ответ на этот вопрос. Оказаться живым пассажиром. Со всем набором страстей и желаний, свойственных человеку. Мертвецов спасало равнодушие.Впрочем, не думаю, что меня можно было назвать до конца живым. Мне не хотелось есть или пить. Другие телесные нужды тоже никак не заявляли о себе. Порой я создавал из тумана вино или изысканные кушанья. У них был вкус воспоминаний, и я пил этот вкус, захлебываясь, тонул в сладкой отраве.Воспоминания - все, что у меня оставалось.Иногда они приводили корабль к берегам. Первый раз, увидев скалистый силуэт в тумане, я не поверил своим глазам. И правильно сделал. Стоило приблизиться, стало ясно -