Элвин
К грискам все! Особенно Франческу.
Я, не раздумывая, поднялся по сходням. Огляделся, вдохнул воздух. Вопреки ожиданиям, он не пах тленом. Он вообще ничем не пах - стерильный и безвкусный. Борта заволакивало белым, непроглядным туманом. Я кинул взгляд за спину. Там тоже стоял туман. Берег исчез.
Не было звуков. Криков чаек, порывов ветра, скрипа корабельной снасти. Не было красок. Туман наваливался, сминая борта в душных объятиях, и меня не оставляла странная уверенность, что туман и корабль - одно целое.
Паруса тоже терялись в молочной мгле, но стоило задержать взгляд, как выцветшая бледная тряпка колыхнулась. Вернулись полосы. Красно-белый парус дрогнул, выгнулся, словно под порывом ветра. Я моргнул, и все исчезло.
Здесь не на что было опереться. Я отводил взгляд от предмета, и он исчезал. А может, и не существовал никогда. Не оставляло чувство, что все вокруг - не более, чем тень моего разума. Так смотришь на свой детский п
Просто торчать на носу, подобно гальюнной фигуре, быстро надоело. Тем паче, что у корабля уже имелась одна, облик которой менялся всякий раз, как я бросал на нее новый взгляд. То это была обнаженная женщина с мечом в руке, то дракон, то птица с хищно изогнутым клювом.Сам корабль тоже не был чем-то постоянным. Паруса меняли цвет, расположение и форму, сменялось число весел и высота бортов. Ради интереса я попробовал управлять этими изменениями. Поначалу ничего не выходило - воображение шло вразнос, придавая судну совсем уж причудливые формы. Потом я понял свою ошибку - не все сразу. Начал работать с мелочами. Парус, форма носа, снасти. Немного сосредоточенности, и из древнего кнорра удалось вылепить вполне современную трехмачтовую каракку с каютой. Возможно, настоящего моряка она бы повеселила - мои знания в кораблестроении далеки от совершенства, однако я не был привередлив.Весла по бортам смотрелись странно, но они оказались единственной деталью, недоступной изменен
Он понял и не спорил больше. Я согласилась взять его деньги – золото Элвина подходило к концу, а мне не хотелось возвращаться в башню даже за деньгами – слишком много воспоминаний она хранила. И было стыдно…Стыдно, что я сбежала и оставила без присмотра дом, где была хозяйкой.Я переехала в другой дом – его купил Риккардо для меня. Особняк в три этажа в квартале знати. Слишком большой и роскошный, в нем я до сих пор чувствую себя чужой.А еще брат ввел меня в высшее общество и представил королю.Там-то, на одном из приемов я и познакомилась с Джеффри…И вот: я снова Франческа Рино. Правда, теперь уже ненадолго. Совсем скоро стану леди Уотерхорс. И мой Джеффри, мой безумно влюбленный, легковерный Джеффри, внесет меня на руках в свой дом и назовет женой.Все хорошо, все правильно. Так и надо. Он любит меня по-настоящему. Джеффри - хороший, праведный человек. Истинный квартерианец, уважает закон и богов. Может,
ЭлвинЯ не знаю, сколько прошло времени, потому что слова “сколько” и “время” не принадлежали туманному “нигде”, в котором продвигался мой корабль. Привычные законы мира не были властны над этим местом.Что может быть ужаснее посмертия на таком корабле? О, теперь я знал ответ на этот вопрос. Оказаться живым пассажиром. Со всем набором страстей и желаний, свойственных человеку. Мертвецов спасало равнодушие.Впрочем, не думаю, что меня можно было назвать до конца живым. Мне не хотелось есть или пить. Другие телесные нужды тоже никак не заявляли о себе. Порой я создавал из тумана вино или изысканные кушанья. У них был вкус воспоминаний, и я пил этот вкус, захлебываясь, тонул в сладкой отраве.Воспоминания - все, что у меня оставалось.Иногда они приводили корабль к берегам. Первый раз, увидев скалистый силуэт в тумане, я не поверил своим глазам. И правильно сделал. Стоило приблизиться, стало ясно -
...Солнце плавит песок – черный, алмазный песок, что обжигает и режет босые ноги. Я бреду, зажимая рану в животе. Кровь капает сквозь пальцы, отмечая мой путь.Ни травинки, ни листика, ни капли воды в целом мире. Яростное солнце над головой, бесконечные барханы черного песка, а в небесах гуляет ветер - обжигающий, он обдирает кожу, забивается в горло миллионами острых песчинок.Пить!Ответом на мольбу в воздухе возникает чаша, пахнущая травами жидкость теплая и противно-приторная, но это неважно. Я приникаю к краю посудины, пью – захлебываясь, обливаясь, и никак не могу напиться…- Следите, чтобы ее поили не реже, чем раз в полчаса. Чуть позже я снова пущу дурную кровь. Если это не поможет, попробуем клистер из желчи голодного хряка.- Ох, не надо подробностей, доктор!...- Ты можешь выйти замуж. Знай свои права, девочка! - смеется княгиня Иса, обнимая и лаская светловолосого мужчину
ЭлвинФранческа… поначалу мысли о ней приводили в ярость. Я представлял, ее у алтаря, дающую клятву этому смазливому ничтожеству. И чуть позже, на брачном ложе. Покрасневшей, закусившей губу… и чужие руки медленно распускают шнуровку платья.Видел это так явственно, словно присутствовал рядом. Скользнувший вниз батист нижней сорочки, кожа цвета топленых сливок, стыдливо прикрытая ладонями грудь…- Хватит! – приказывал я себе, замирая у последней черты перед тем, как потерять рассудок от бессильной ярости. – Ну да, отлично, давай, попинай туман, это так успокаивает! А главное – помогает.Именно здесь, в туманном «нигде», наполненном лишь смутными тенями моего разума, я понял, насколько в действительности Франческа была важна для меня.Хрупкая и сильная. Послушная и дерзкая. Наивная и мудрая… Что я любил в ней? Ее натуру бунтарки, ее умение сострадать, ее наивные вопросы, ее в
Я качаю головой.- Шесть лет… - вздох. - Знаешь, - в ее голосе появляется доверительная нотка. – Временами я скучаю. Он был такой затейник… никогда не знаешь, чего ждать. Особенно, когда злился. Как на последнем балу…И снова память почти против воли отзывается на слова княгини. Подсовывает все, подсмотренное в малой гостиной. Так, словно это было вчера. Свист хлыста, красные полосы на белоснежной коже, распущенная шнуровка платья, животные стоны…- А что было на балу, ваше высочество?Княгиня медленно проводит изящным пальчиком по нижней губе. По ее лицу ползет улыбка:- Очень… неожиданная и приятная импровизация, дорогая. Элвин всегда умел меня удивить, - в ее голосе нежность. – Ты когда-нибудь думала, что невозможно повелевать, не испытав сладость подчинения? Цену власти понимаешь, лишь вкусив полной беспомощности…Я отвожу взгляд.Хотела? Она этого хотела?! Унижения, боли, стра
Я не сожалел о них. Избравший своим ремеслом смерть, должен быть готов к смерти.- Был ли я неправ, указывая тебе твое место? – задумчиво спросил Гайлс, шевеля обгорелым, кровавым мясом на месте губ. – Был ли я большим злом?- Еще спроси, заслуживал ли ты смерти, - я скривился. – Ты что же – голос совести? Никогда не подозревал в себе излишков тебя.Он откинул голову и рассмеялся. Чистым, радостным смехом, который я запомнил слишком хорошо. По контрасту с кровавым ожогом лица это смотрелось жутковато.- А ты всегда был умен, малыш Хаймлад. Все правильно. Здесь нет никого, кроме тебя. Значит я – это тоже ты.- Пришел попрекать меня чужими смертями?- Пришел спросить, зачем ты выжил.- Не твое дело.Оттого, что я все еще стоял на коленях, он был выше. Словно мне снова восемь, а ему двенадцать.- Ответ неверный, - произнес Гайлс свою любимую фразу. И ударил.Магией смерти. Чистой, честно
ЭлвинОна меняла цветы в вазе. Простое светло-серое платье, каштановые кудри собраны в небрежный узел на затылке, жемчужная капелька в ухе. Я замер в дверном проеме. Наверное, надо что-то сказать…Франческа повернулась. Глаза ее расширились, ваза выскользнула из рук и разбилась.- Элвин? - спросила она, словно не верила.Я кивнул. Собирался съехидничать по поводу ее удивления и не нашел нужных слов. Да и не хотел искать.- Это правда ты? - она порывисто шагнула навстречу, словно хотела обнять.- Правда. Сеньорита, вы, никак, рады меня видеть? Кажется, я вернулся в какую-то другую, более дружественную вселенную.Сразу же пожалел, что сказал это.Франческа остановилась.- Тебя так долго не было.- Сколько? - она не поняла вопроса. - Сколько меня не было, Франческа? Три месяца? Полгода? Год?- Десять лет.Франческа- Десять лет… - повт