Теплое дыхание щекочет ухо, сильные руки прижимают меня спиной к мужской груди. Не хочу двигаться. Прикрываю веки и на секунду представляю нас обычной парой. Одной из многих, что, держась за руки, гуляют по светлым дорожкам, теряясь во взглядах друг на друга и отдавая всего себя любимому без оглядки на чужое мнение.
Не знаю, что происходит с моим сердцем, почему оно так тянется к молодому парню. Может, проснулся материнский инстинкт? Или же хочется ощутить себя молодой беззаботной девчонкой, которая не продавала десятилетие жизни в обмен на деньги и высокую должность? Которая ещё не перестала жить, не перестала верить, не перестала ждать любви? Но тогда я бы обращала внимание и на других молодых парней моложе, но все они кажутся мне детьми. С ними даже поговорить не о чем. Только в Ване я вижу мужчину.
Молча наслаждаюсь его объятиями, а вдруг это последний раз? Кто знает, что будет завтра. Как же приятно ощущать тепло и заботу, упиваться ласками, принимать страсть
— Ниночка! — всплывает из темноты знакомый голос. — Нина Ивановна… Ещё оботри!Лица касается влага, холодит кожу, пахнет содой. Мотаю головой, моргаю, пытаюсь остановить плывущие пятна и понять, кто передо мной. Кашляю, в груди словно что-то застряло.— Вот выпей, — хрипло выдыхает кто-то справа.Взвизгиваю, перед глазами тут же проносятся кадры: салон машины, мужик, тряпка, кровь на пальцах. Вскакиваю, изо всех сил бью того, кто справа. Ощущаю на запястье жёсткую хватку.— Тише, тише, — снова знакомый голос. — Вы в безопасности. В оперативном отделе… Нина!— Степан? — узнаю говорящего. Выдыхаю облегчённо и, пытаясь откашляться, сиплю: — Степан Деомарович, что со мной?— Вас отравили, — объясняет оперативник. — Миша, дай бутылку. И отпусти ты её, ещё синяки оставишь, болван! Нина, выпейте, это минеральная вода.Послушно делаю глоток, спра
Смотрю на оперативника:— Поэтому я и хочу поговорить со Светланой. Поймите, мы знакомы много лет, и трудно представить, что она могла пойти на такое. Больше верю, что Мершиков провернул это дело, а на случай обыска спрятал часть товара в детской, чтобы кинуть тень на жену. Не просто же так он записал завод на её имя.— Муж и жена, Нина Ивановна, — жёстко произносит оперативник, — одна сатана. Вам ли об этом не знать.Вспоминаю множество дел, где жёны заступались за мужей даже в ущерб себе и детям, несмотря на побои и измены. Загадочная русская душа! Хотелось встряхнуть их, призвать к жизни, но приходилось нацеплять на глаза повязку Фемиды, чтобы не видеть людей, а смотреть лишь на безликие буквы закона. И убеждать себя, что это их жизнь, и не в моих силах ни изменить чужое мировоззрение, ни вытащить несчастных из вечного, привычного, болезненного состояния мучениц.— Хорошо, — сдаётся оперативник. — Держитесь за
Небо быстро темнеет: вечер уже, да ещё и гроза, кажется, собирается. Вот уже первые капли стучат по стеклу. «Фиат» сворачивает с трассы, я пристраиваюсь следом, стараюсь держаться на расстоянии, фар не включаю. Дождь всё усиливается, дворники не справляются, я вглядываюсь в бушующую непогодой тьму и стараюсь не упустить машину.Останавливаю, когда совсем уже невозможно что-либо разглядеть, но сидеть на месте нет сил — сердце болит за Светлану. Вылезаю и, пытаясь укрыться от дождя под сумочкой, вглядываюсь в тёмные дома, окружающие меня. Похоже на дачный новострой, нигде ни огонька, кроме одного здания. Сажусь в машину и медленно направляюсь к примеченному строению. Жму на тормоз у соседнего домика, выхожу и, утирая воду с лица, думаю, как поступить. Тёмный фургон под деревом не оставляет сомнений, где преступники, но… что я могу?Слабая женщина, на что я рассчитывала, когда бросилась за похитителями? А то, что у одного из них было оружие, вгоня
Похитители смотрят вслед машине, которую угнал спасённый мной депутат. Тоже слежу, как подмигивают алым габаритные огни. Один из мужчин рыкает что-то, перемежая местоимения с заковыристыми матюгами, и похитители бросаются к фургону. Раздаются хлопки дверей, ревёт мотор. Но тот, кто приказывал, с места так и не двигается.Спина его напряжена, носом водит так, словнопринюхивается. Я с ужасом смотрю, как мужчина медленно поворачивается в мою сторону, будто чувствует моё присутствие, ожидаю скорого разоблачения. И тут на мой рот ложится горячая ладонь.Пискнув от страха, сучу ногами, а меня несут. Перед расширенными от ужаса глазами мелькают чёрные маски, тёмные фигуры. У них тоже оружие! Пригнувшись, они смотрят на мужчину у дома, переговариваются знаками.Ощущаю ногами землю, удерживающий меня чуть ослабляет хватку, и я, развернувшись, изо всех сил пинаю его. Слыша глухой рык, не теряю времени и бросаюсь к сваленным во дворе стройматериалам, рассчитывая спря
Открываю глаза, вижу мягкий свет, морщусь и жмурюсь.— Нина…Медленно поворачиваю голову и узнаю взволнованное лицо Вани. Он вздыхает с облегчением и виновато улыбается:— Слава богам, ты очнулась! Я так испугался. Хотел уже везти тебя в больницу.— Что со мной? — бормочу и, ощущая головокружение, с усилием сажусь. — Мутит…— Тебя по голове ударили, — мрачнеет Ваня, желваки на его щеках дёргаются. — И это моя вина. — Смотрит обеспокоенно. — Я отвезу тебя в больницу. — Замолкает и, глядя в сторону, добавляет: — Только с тобой не пойду.Я рассматриваю Ваню: ему так идёт мягкий свитер крупной вязки. В нём Ваня выглядит домашним и милым. Трудно поверить, что ещё(не знаю, сколько прошло времени) совсем недавно он врывался в чужой дом с автоматом. Вздрагиваю: кто же он? Кем стал?— Это может быть не только из-за удара, — говорю тихо. — Ме
Разводит ноги, и от ощущения влажных поцелуев на моих бёдрах едва не схожу с ума. Хочу сбросить свитер, но Ваня прижимает мои руки к кровати:— Ну уж нет! Ты получишь своё наказание сполна, за все сто пятьдесят тысяч минут, когда я сходил с ума от желания!Ложится на меня и, оставаясь чуть на весу, трётся о моё тело. Ощущая прикосновения внизу живота, почти поскуливаю от нетерпения, готовая умолять о пощаде.— Я ждала, — выдыхаю, сдавшись. — Я тоже ждала тебя. Не хотела думать, но думала.— Как именно думала? — шепчет Ваня, вновь опускаясь к моему животу. Оставляя полоску влажных поцелуев, добавляет: — Хочешь, чтобы я продолжил? Тогда расскажи, как это было у тебя… Подробно!— Это… Ах! — Вскрикиваю, ощутив лёгкое мимолётное касание его горячего языка к пульсирующей самой чувствительной точке моего тела.Но, к сожалению,Ваня тут же отстраняется и замирает, ожидая моего
Но смех мой быстро тает, тело окутывает истома, кровь по жилам бежит всё стремительнее. И всё, что я вижу, возбуждает ещё сильнее: и приоткрытые губы Вани, и его потемневший взгляд, и напряжённые мышцы. В плечо так и хочется впиться зубами, чтобы ещё сильнее погрузиться в хищный и сладостный танец вечной жизни, соперничество страсти. Не сдерживаюсь, и Ваня громко стонет, но не от боли: ему нравится! Очень нравится, когда я то покусываю его солоноватую кожу, то провинившейся кошкой зализываю розовые следы от своих зубов.А мне безумно нравится, как он стонет! Я рассыпаюсь угольками от каждого звука, и внутри нарастает такой жар, что, кажется, я сейчас извергнусь, взорвусь, превращусь в расплавленную лаву. А человека Нины просто не станет, растает в огне, сгинет в искрах безумной страсти. Слышу свой крик и на грани яркого оргазма едва не теряю сознание. Крик перерастает в грохот, мир взрывается, рушатся стены…Не сразу понимаю, что происходит. Тело после пика едва
Я сижу в кабинете Рогова и мрачно наблюдаю, как он барабанит пальцами по столу и буравит тяжёлым взглядом Ваню. Тот молчит и, скрестив руки на груди, смотрит на оперативника исподлобья.— То есть вы сбежали из своей части, нашли на дороге папку с этими, — постучал по стопке бумаг, — доказательствами и решили передать их Нине Ивановне? Я правильно понимаю?— Всё так, — спокойно произносит Ваня и указывает взглядом на папку: — Или я должен её был Мершикову отнести?— Нет, конечно, — строго отвечает Рогов. — Но не кажется вам, что передавать данные по уголовному делу судье по гражданским делам не совсем правильно? Точнее, совсем неправильно. Чего вы этим хотели добиться?— Ничего, — спокойно говорит Ваня. — Я нашёл папку и отнёс той судье, которую знаю. Думал, что Нина… Ивановна найдёт, кому её передать. Это всё.— Всё? — ухмыляется Степан Деомарович. — Ил