Ругаю себя, что так опрометчиво доверяла оборотню в погонах. Идеальная репутация и нарочитая неподкупность восхищали меня. Сейчас же, думая об этом, поражаюсь, как могла не замечать очевидного? Нет идеальных людей! Их не существует. А если ты встречаешь такого, то стоит насторожиться: человек, который играет в доброго супергероя — отличный актёр, и только. Но Степан Деомарович, судя по рассказу Василия, долгие годы оттачивал своё мастерство, неудивительно, что я поддалась очарованию «защитника». А защищал Рогов лишь свои интересы, сейчас я это осознаю.
Иду медленно, опускаюсь на тот самый продавленный диван, поднимаю взгляд на расположившегося напротив оперативника. Степан Деомарович смотрит своими тёмными блестящими глазами — такими обманчиво добрыми и честными! — и улыбается. А у меня мороз по коже ползёт, и волосы на затылке льдом стягивает. Не выбраться нам отсюда! Точно не выбраться!
— Что-то хотите мне сказать, Нина Иванов
Рогов замирает, в распахнутых глазах его замечаюудивление, по моим пальцам струится горячая кровь. Лжедоктор не видит гвоздя, принимая хрипы раненого за любовные стоны, продолжает лыбиться. Я тихо выдыхаю, радуясь, что помню лекции по самообороне и не промахнулась с ударом, нашариваю у Рогова пистолет. Надеясь, что преступник не заметит, взвожу курок.Но звук получается слишком громким, а тело Рогова сползает с дивана. Лжедоктор напрягает руку, и я, понимая, что не успею выстрелить первой, замираю на миг. Звук выстрела, и я недоумеваю — боли нет. Преступник же, прижав руку к груди, падает, а в окна и вдверь врываются люди в масках. Я недоумённосмотрю на подбегающего ко мне Ваню, роняю пистолет и, прижав руки к губам, сдерживаю рыдание.Ваня падает передо мной на колени, быстро ощупывает.— Нина, Нина! — кричит. — Ты не ранена?— Смотри, — шепчу немеющими губами. — Он убит. Это твой отец…
В комнату влетает растрёпанная фурия, и я вздрагиваю:— Кто ты? И куда дела мою сестру?— Очень смешно! — фыркает Олеся и пытается пригладить взъерошенные от волнения и нервных метаний волосы. Окидывает меня возмущённым взглядом: — Ты ещё не одета?!— Это как посмотреть, — ухмыляюсь я и бросаю горделивый взглядв большое зеркало. — Бельё, которое подарила мне сестрёнка, такое красивое, что я думаю — может, мне так к жениху выйти?— Издеваешься? — Олеся запускает пальцы в свои волосы, и мне становится ясно, что с причёской у неё будет бардак, пока я не выйду из дома. — Там выкуп уже вовсю идёт! Девчонки продержат сватов как можно дольше, нет проблем! Но ты же не хочешь опоздать на регистрацию? Или передумала замуж выходить?— Хм, — глажу чуточку выступающий животик. — Тут без вариантов, если тебе дорог друг детства. Папа до сих пор на Ваню волком смотрит, как ви
Моей жених смеётся и подхватывает меня на руки:— Не понравилось? А я слышал, ты мечтала о стриптизёре-пожарном!— Ты что делаешь? — ахаю я и стягиваю ворот халата на шее. — Плохая приметаувидеть невесту до свадьбы!— Правда? — искреннеудивляется Ваня. — Мне кажется, плохая примета не видеть ту, на ком собираешься жениться. Мало ли коговстретишьу алтаря! Сюрприза можно и не пережить.— Да я не о том, — смущаюсь я. — Нельзя видеть наряд невесты.— Наряд? — Ваня перестаёт улыбаться, взгляд его темнеет. Шепчет: — Ты собралась замуж выходить в этом? Весьма необычно! И уж точно незабываемо.Кивает на виднеющуюся подвязку. Я одёргиваю халатик и мотаю головой.— Нет, конечно. То есть да, но будет ещёиплатье.Поглядываю на шкаф, который, хвала всем богам, закрыт. Ваня опускает меняи, удерживая за талию одной рук
Я просыпаюсь и, зевая, сладко потягиваюсь. В комнате темно и тихо, лишь тикают часы. Приподнимаюсь и оглядываю пустую кровать, вколыбельке дочки тоже нет. Улыбаюсь и, сунув стопы в тапочки, топаю в другую комнату. Так и есть!Муж, развалившись на диване, похрапывает, а дочка, раскинув ручки и ножки, тихонечко посапывает на его животе. Прислоняюсь к косяку и любуюсь идиллией. Ваня, словно почувствовав мой взгляд, просыпается и, щурясь, смотрит на меня.— Доброе и очень раннее утро, любимая. Танька ночью проснулась, я её покачал тут, чтобы тебя не будить. И она меня усыпила.Голос его спросонок звучит чуточку хрипло, и это очень заводит. По телу моему будто молния пробегает, между ног становится жарко и влажно, дыхание сбивается. Я прислоняю указательный палец к губам и тихонькокрадусь к сладкой парочке, осторожно беру ребёнка на руки и несу в спальню, укладываю в колыбельку и, убедившись, что дочкакрепко спит, возвращаюсь.На ходу с
Сюрприз для ОлесиЯ смотрю на Нину, и сердце сжимается от любви. Какая же сестра красивая! Ангел… Ну ладно, очень строгий ангел с мечом правосудия в руках. Это платье ей так идёт! Невзирая на то, что молодые совершенно наглым образом устроили первую свадебную ночь в дороге, всё равно Нина — само совершенство! После того как я, матерясь, поправила макияж и причёску. И теперь, сидя за свадебным столом, я молча наслаждаюсь происходящим.Ваня нежно смотрит на жену, держит её руку, не отпуская ни на секунду. Даже в туалет водил сам, благо согласился постоять у двери. Я умильно качаю головой: совершенно непробиваемый парень. И да… Я чуточку завидую сестре. Её счастью, её удаче. В неё влюбился такой замечательный человек. Уверенный, сильный, настойчивый. Он и раньше был таким, а после армии эти черты ещё и усилились. Узнав, что Ваня родной сын уважаемого офицера, я не удивилась. Стало понятно, в кого у парня такое стремление
Ухмыляюсь: это он зря. Я лишь хотела наказать его, а теперь ещё и поиздеваюсь. Шанса не упущу и отыграюсь за испорченные новенькие туфли, в которых совсем не планировала ходить по гальке, чтобы нести молодым шампанское в роще невест. Это была работа свидетеля! Как и ещё сотня дел, которые мне пришлось переделать за Костика.Коварно улыбнувшись, нахожу фонограмму забытой песни, которую в юности обожала моя сестра. Свидетель наверняка и не слышал о такой. Протягиваю Косте один из двух микрофонов, а сама поворачиваюсь к гостям.— Как вы знаете, почти у каждой пары есть особенная песня, — с нежностью глядя на сестру, говорю я. — И у наших молодожёнов она, конечно же, тоже. Я приглашаю жениха и невесту на первый танец!Конечно, я рассчитывала сделать это гораздо позже, даже договорилась с певцом, что он исполнит эту композицию, но… Не считая того, что я сейчас повеселюсь, наблюдая за Костей, как он будет пытаться коверкать английские слова и
Я смотрю, как Костя покачивается, как блестят его глаза, и понимаю, что сделала очередную глупость. Надевая туфлю, спрашиваю:— Когда вы ели в последний раз?— Вчера, — охотно отвечает он. — Утром выполнял поручения, чтобы отпустили в увольнительную, в обед бегал, искал командира… Надо было подписать бумагу. А ужин… — Он бросает жадный взгляд на стол: — Надеялсяперекуситьна свадьбе.— Горе луковое, — тащу его за руку к столу и усаживаю. Быстро накладываю в первую попавшуюся тарелку всё подряд, пихаю в руку мужчины. — Закусывайте быстрее! И побольше! — Он начинает жевать, а я сажусь напротив и, подперев рукой голову, смеюсь: — Не думала, что такой мускулистый и крупный мужчина «поедет» с одной маленькой туфельки…— Туфелька не такая уж маленькая, — жуя, замечает Костя.— Тридцать седьмой размер! — возмущаюсь я.
Закрываю папку и откидываюсь на спинку кресла. Десятое дело отписано! Тру горящие — словно песок попал! — веки и зеваю так широко, что хрустят челюсти. Беру сотовый и смотрю на светящиеся в темноте цифры: полпервого ночи. Слышу урчание желудка, невольно морщусь: опять забыла поужинать! Теперь стану ночной жрицей —буду есть ночью. Поднимаюсь, ноющие колени едва разгибаются, и, сунув стопы в пушистые тапочки, выхожу из своей комнаты. Увидев светлый прямоугольник стеклянной кухонной двери, вздрагиваю. Со стороны спальни родителей доносится богатырский храп отца, а это значит только одно.— Эта девчонка! — шепчу зло.Открываю дверь на кухню и слышу приглушённую, чтобы не мешать отцу, музыку. Мама, облокотившись спиной о стену, сидит за столом, веки её опущены, рот приоткрыт. Из маленького грязно-жёлтого приёмника доносятся отрывистые выдохи, словно кто-то убегает, и мрачная мелодия. Мама вздрагивает, резко выпрямив спину, смотрит на меня и обл
Я смотрю, как Костя покачивается, как блестят его глаза, и понимаю, что сделала очередную глупость. Надевая туфлю, спрашиваю:— Когда вы ели в последний раз?— Вчера, — охотно отвечает он. — Утром выполнял поручения, чтобы отпустили в увольнительную, в обед бегал, искал командира… Надо было подписать бумагу. А ужин… — Он бросает жадный взгляд на стол: — Надеялсяперекуситьна свадьбе.— Горе луковое, — тащу его за руку к столу и усаживаю. Быстро накладываю в первую попавшуюся тарелку всё подряд, пихаю в руку мужчины. — Закусывайте быстрее! И побольше! — Он начинает жевать, а я сажусь напротив и, подперев рукой голову, смеюсь: — Не думала, что такой мускулистый и крупный мужчина «поедет» с одной маленькой туфельки…— Туфелька не такая уж маленькая, — жуя, замечает Костя.— Тридцать седьмой размер! — возмущаюсь я.
Ухмыляюсь: это он зря. Я лишь хотела наказать его, а теперь ещё и поиздеваюсь. Шанса не упущу и отыграюсь за испорченные новенькие туфли, в которых совсем не планировала ходить по гальке, чтобы нести молодым шампанское в роще невест. Это была работа свидетеля! Как и ещё сотня дел, которые мне пришлось переделать за Костика.Коварно улыбнувшись, нахожу фонограмму забытой песни, которую в юности обожала моя сестра. Свидетель наверняка и не слышал о такой. Протягиваю Косте один из двух микрофонов, а сама поворачиваюсь к гостям.— Как вы знаете, почти у каждой пары есть особенная песня, — с нежностью глядя на сестру, говорю я. — И у наших молодожёнов она, конечно же, тоже. Я приглашаю жениха и невесту на первый танец!Конечно, я рассчитывала сделать это гораздо позже, даже договорилась с певцом, что он исполнит эту композицию, но… Не считая того, что я сейчас повеселюсь, наблюдая за Костей, как он будет пытаться коверкать английские слова и
Сюрприз для ОлесиЯ смотрю на Нину, и сердце сжимается от любви. Какая же сестра красивая! Ангел… Ну ладно, очень строгий ангел с мечом правосудия в руках. Это платье ей так идёт! Невзирая на то, что молодые совершенно наглым образом устроили первую свадебную ночь в дороге, всё равно Нина — само совершенство! После того как я, матерясь, поправила макияж и причёску. И теперь, сидя за свадебным столом, я молча наслаждаюсь происходящим.Ваня нежно смотрит на жену, держит её руку, не отпуская ни на секунду. Даже в туалет водил сам, благо согласился постоять у двери. Я умильно качаю головой: совершенно непробиваемый парень. И да… Я чуточку завидую сестре. Её счастью, её удаче. В неё влюбился такой замечательный человек. Уверенный, сильный, настойчивый. Он и раньше был таким, а после армии эти черты ещё и усилились. Узнав, что Ваня родной сын уважаемого офицера, я не удивилась. Стало понятно, в кого у парня такое стремление
Я просыпаюсь и, зевая, сладко потягиваюсь. В комнате темно и тихо, лишь тикают часы. Приподнимаюсь и оглядываю пустую кровать, вколыбельке дочки тоже нет. Улыбаюсь и, сунув стопы в тапочки, топаю в другую комнату. Так и есть!Муж, развалившись на диване, похрапывает, а дочка, раскинув ручки и ножки, тихонечко посапывает на его животе. Прислоняюсь к косяку и любуюсь идиллией. Ваня, словно почувствовав мой взгляд, просыпается и, щурясь, смотрит на меня.— Доброе и очень раннее утро, любимая. Танька ночью проснулась, я её покачал тут, чтобы тебя не будить. И она меня усыпила.Голос его спросонок звучит чуточку хрипло, и это очень заводит. По телу моему будто молния пробегает, между ног становится жарко и влажно, дыхание сбивается. Я прислоняю указательный палец к губам и тихонькокрадусь к сладкой парочке, осторожно беру ребёнка на руки и несу в спальню, укладываю в колыбельку и, убедившись, что дочкакрепко спит, возвращаюсь.На ходу с
Моей жених смеётся и подхватывает меня на руки:— Не понравилось? А я слышал, ты мечтала о стриптизёре-пожарном!— Ты что делаешь? — ахаю я и стягиваю ворот халата на шее. — Плохая приметаувидеть невесту до свадьбы!— Правда? — искреннеудивляется Ваня. — Мне кажется, плохая примета не видеть ту, на ком собираешься жениться. Мало ли коговстретишьу алтаря! Сюрприза можно и не пережить.— Да я не о том, — смущаюсь я. — Нельзя видеть наряд невесты.— Наряд? — Ваня перестаёт улыбаться, взгляд его темнеет. Шепчет: — Ты собралась замуж выходить в этом? Весьма необычно! И уж точно незабываемо.Кивает на виднеющуюся подвязку. Я одёргиваю халатик и мотаю головой.— Нет, конечно. То есть да, но будет ещёиплатье.Поглядываю на шкаф, который, хвала всем богам, закрыт. Ваня опускает меняи, удерживая за талию одной рук
В комнату влетает растрёпанная фурия, и я вздрагиваю:— Кто ты? И куда дела мою сестру?— Очень смешно! — фыркает Олеся и пытается пригладить взъерошенные от волнения и нервных метаний волосы. Окидывает меня возмущённым взглядом: — Ты ещё не одета?!— Это как посмотреть, — ухмыляюсь я и бросаю горделивый взглядв большое зеркало. — Бельё, которое подарила мне сестрёнка, такое красивое, что я думаю — может, мне так к жениху выйти?— Издеваешься? — Олеся запускает пальцы в свои волосы, и мне становится ясно, что с причёской у неё будет бардак, пока я не выйду из дома. — Там выкуп уже вовсю идёт! Девчонки продержат сватов как можно дольше, нет проблем! Но ты же не хочешь опоздать на регистрацию? Или передумала замуж выходить?— Хм, — глажу чуточку выступающий животик. — Тут без вариантов, если тебе дорог друг детства. Папа до сих пор на Ваню волком смотрит, как ви
Рогов замирает, в распахнутых глазах его замечаюудивление, по моим пальцам струится горячая кровь. Лжедоктор не видит гвоздя, принимая хрипы раненого за любовные стоны, продолжает лыбиться. Я тихо выдыхаю, радуясь, что помню лекции по самообороне и не промахнулась с ударом, нашариваю у Рогова пистолет. Надеясь, что преступник не заметит, взвожу курок.Но звук получается слишком громким, а тело Рогова сползает с дивана. Лжедоктор напрягает руку, и я, понимая, что не успею выстрелить первой, замираю на миг. Звук выстрела, и я недоумеваю — боли нет. Преступник же, прижав руку к груди, падает, а в окна и вдверь врываются люди в масках. Я недоумённосмотрю на подбегающего ко мне Ваню, роняю пистолет и, прижав руки к губам, сдерживаю рыдание.Ваня падает передо мной на колени, быстро ощупывает.— Нина, Нина! — кричит. — Ты не ранена?— Смотри, — шепчу немеющими губами. — Он убит. Это твой отец…
Ругаю себя, что так опрометчиво доверяла оборотню в погонах. Идеальная репутация и нарочитая неподкупность восхищали меня. Сейчас же, думая об этом, поражаюсь, как могла не замечать очевидного? Нет идеальных людей! Их не существует. А если ты встречаешь такого, то стоит насторожиться: человек, который играет в доброго супергероя — отличный актёр,и только. Но Степан Деомарович, судя по рассказу Василия, долгие годы оттачивал своё мастерство, неудивительно, что я поддалась очарованию «защитника». А защищал Рогов лишь свои интересы, сейчас я это осознаю.Иду медленно, опускаюсь на тот самый продавленный диван, поднимаю взгляд на расположившегося напротив оперативника. Степан Деомарович смотрит своими тёмными блестящими глазами — такими обманчиво добрыми и честными! — и улыбается. А у меня мороз по коже ползёт, и волосы на затылке льдом стягивает. Не выбраться нам отсюда! Точно не выбраться!— Что-то хотите мне сказать, Нина Иванов
Холодею при мысли, что мне на самом деле очень повезло. Что могло помешать оперативнику, например, «случайно» задеть меня пулей так, что я бы за несколько минут истекла кровью? Уверена, для опытного оперативника не составило бы труда это сделать. Я была в двух шагах!— Иван отличный парень, — неожиданно меняет тему Василий. — Веришь ли, как увидел его в военкомате, сразу узнал. У меня сердце кольнуло, хотя никогда не жаловался на эту мышцу. — Вздохнул и тихо продолжил: — Будто на себя в молодости посмотрел. Поговорил с кем надо, чтобы ему один хороший человек предложил особую службу.— Подождите, — хмурюсь я. — Говорите, что впервые увидели Ваню в военкомате?— Да, — отвечает Василий. — В тот день я приехал в ваш город, чтобы встретиться с Мершиковым, но столкнулся с этим парнем. — Он замолкает на мгновение, слышу вздох. — Словно в зеркало посмотрел и не смог снова отвернут