3
В Иваново, немного побродив по городу, мы нашли дешёвую столовую. Я набрала на два подноса столько тарелок, сколько они могли вместить, и ела впрок, по детдомовской привычке. Артур еле притронулся к еде.
– Ешьте! – ворчала я. – Ешьте же! Когда ещё поедим?
Он наконец рассмеялся.
– Вы… Елизавета Юрьевна, можно сказать? Вы похожи на зверя, который рычит над костью.
Я так и рот раскрыла.
– Спасибо! – нашлась я, наконец. – Ничего не скажешь, лестное сравнение для вашего педагога нашли, молодой человек!
Он слегка поморщился.
– Никогда не понимал этого: молодой человек. Почему бы тогда пожилым людям не говорить «старый человек»? А вы какой человек: среднего возраста?
– Потому что пожилых уважают, а молодых нет, не будьте наивны, Артур. Не принимайте на свой счёт, – прибавила я. – Я не отношусь к вам как к «молодому человеку». Но согласитесь, что «зверь» – ещё хуже, чем «человек», молодой он или старый.
– Простите, пожалуйста, – отозвался он сердечно. – Я не думал…
Я замахала руками.
– Всё, всё! Не думал – и слава Богу. Когда начнёте думать над словами, смотреть на женщин как на женщин – станете совсем взрослым. А взрослому не нужен сопровождающий. И вообще, не мешайте мне грызть мою кость!
После обеда я объявила Маленькому принцу, что у меня есть дела в банке. Он согласился кивком головы, не задав мне ни одного вопроса.
В здание банка мы вошли вместе. Я ожидала, что Артур будет смирно стоять или сидеть на кожаном диване для посетителей. Вышло не совсем так…
Едва я стала напротив девушки-операциониста и протянула ей паспорт, как соседний работник окликнул моего спутника.
– Молодой человек!
Артур послушно направился к нему. Я, давая нужные пояснения сотруднице, которая работала со мной, правым ухом слушала их разговор.
– Хотите сделать вклад? Перевод?
– Нет.
– Обменять валюту?
– Нет.
– Тогда зачем вы пришли?
– Ну как же? – с улыбкой отозвался Принц. – Вы меня сами позвали!
Бедняга-операционист даже рот забыл прикрыть. И правда, не поспоришь!
– А я хотел вас спросить… – продолжал Артур. – Вы хорошо зарабатываете?
Работник ухмыльнулся.
– Не жалуюсь…
– Я понимаю! – сочувственно заметил Маленький принц. – Знаете, евреи в Третьем рейхе тоже не жаловались…
У его собеседника глаза полезли на лоб.
– Я приду к вам и принесу десять тысяч рублей, – развивал Артур свои мысли. – Сколько у меня будет в конце года?
– Это зависит от вклада. По вкладу «Максимальный доход» вы можете получить, например, пятнадцать процентов…
– Спасибо. Но откуда возьмутся эти деньги?
– Какие вы странные вопросы задаёте, молодой человек! Как откуда? Например, за счёт более высоких процентов на кредиты…
– Всё понятно. Это значит, что у тех людей, у которых денег и без того мало, они отнимутся, а тем, у кого их и без того много, они ещё прибавятся. Как вы думаете, это справедливо?
Немая пауза. Скорей бы уж эта дамочка закончила возиться с моим переводом, что она копошится? Потому и копошится, что сама поглядывает в сторону этого чуда-в-перьях, юного глашатая справедливости, да и все сотрудники на него смотрят!
– А почему я должен думать о справедливости! – возмущённо выкрикнул работник – и сразу оглянулся, покраснел.
– А почему не должны? – парировал Артур. – Знаете, в 1938 году и русские, и немцы, и поляки, все говорили хором: почему мы должны думать о справедливости? Пусть другие люди о ней думают! Те, которым платят деньги за эти мысли! А те люди действительно думали, даже не за деньги, а из любви к искусству. И один из них придумал варить мыло из людей, второй придумал Катынь, а третий придумал атомную бомбу. Да вы ведь несчастны! Вы задумывались, из чего состоит ваша жизнь? Делать бедных бедней, богатых богаче, трудиться, как лошадь, а в конце концов лечь в деревянный ящик.
Ах ты, маленькое чудовище! Да не маленькое, а настоящий монстр! Вон уж и охрана косится на нас… Кассовый расчёт, наконец-то! Я затолкала деньги в бумажник (пять тысяч, не так уж и много), схватила Артура за руку и потащила прочь, приговаривая.
– Пойдём отсюда, пойдём, горюшко ты моё!
– Нашёл время и место проповедовать! – сердито крикнула я на улице, поставив его перед собой.
Артур развёл руками.
– Не понимаю…
– Он не понимает!
– Да, не понимаю! Для проповеди всегда есть время и всегда есть место.
Я рассмеялась: как с ним разговаривать?
– Так бы сейчас и треснула тебя по голове кулаком! Ах, Ваше высочество, извините, Вас!
Артур сделал насмешливо-страдальческое лицо.
– Обижают дитя…
– Пойдём, дитя! Чувствую себя как болонка, которой велели пасти слона…
4Проблуждав по улицам около часу (Маленький принц шёл без всякой видимой цели), мы наткнулись на гостиницу. И то, был уже вечер. Я вопросительно посмотрела на него. Сюда? (Или на вокзал?) Он кивнул.Не без робости я выложила на стойке администратора наши паспорта. Никогда не бойтесь никого, даже если у вас есть причины! Люди, что собаки: всё чуют…Администратор прищурила маленькие злые глазки.– Несовершеннолетний?– Ну да, да, – пробормотала я.– А вы, позвольте, ему кем приходитесь?– Я педагог, сопровождающее лицо.С полминуты она неприязненно глядела мне в глаза.– Вы, дамочка, может быть, сесть хотите?Я оглянулась.– Тут нет стульев…– Не паясничайте! В тюрьму? И меня ещё под статью подвести?Вздохнув, я достала, развернула и положила перед ней доверенность.Администраторша, сощурив глаза, поднесла бумагу
ДЕНЬ ВТОРОЙ5За завтраком меня «обрадовал» телефонный звонок от своей дражайшей половины.– Где ты находишься?– Мы в Иваново, но сегодня едем в Нижний Новгород. Зачем тебе это знать, Вадим?– Нам нужно поговорить.– Ты же меня благословил на все четыре стороны – разве нет?– Нам нужно поговорить, – угрюмо повторил Вадим.– Я не вижу смысла говорить с тобой по телефону. Жди, пока я не вернусь. Или приезжай в Горький, если уж тебе так не терпится. До свиданья!От Иваново до Нижнего Новгорода путь неблизкий. На утреннюю электричку мы опоздали, и Артур решил ехать с попутчиками, «автостопом».– Я боюсь… – призналась я.– Боитесь? Чего?– Ну, что вы, Артур – ребёнок? Хотя с вами ведь и не знаешь, кто вы: то взрослый, то ребёнок… Попадётся нам какая-нибудь
6Водитель высадил нас в центре города: неподалёку высились башни Нижегородского Кремля, и Артур живо направился к ним. Я вздохнула, догоняя. Кому развлечение, а кому адъютантская служба…Дородная женщина-экскурсовод что-то вещала двум десяткам туристов. Артур незаметно пристроился к группе, мне оставалось сделать то же. Группа, словно выводок за наседкой, переходила с одного места на другое. Я не слушала экскурсовода и её однообразную лекцию с традиционным историко-государственным пафосом: я всё продолжала думать о рассказанной попутчиком истории…– Вы считаете, что это хорошо?Голос Артура. Я вздрогнула. Ну, что снова начинается, что за новая битва с ветряными мельницами! Мы стояли у памятника основателям города, князю Юрию Всеволодовичу и епископу Симеону Суздальскому.– Что – хорошо? – не поняла наседка.– То, что церковь благословляла убийство всех этих мокшан, эрз
7Спросив у людей на улице дорогу, мы добрались до университета и разыскали в здании столовую. Увы, и здесь нас не оставили в покое…Едва я взяла в руки стакан с чаем, как в столовой объявилась женщина лет сорока, грозного вида. Бранясь, словно продавщица, она живо согнала всех студентов со своих мест и отправила их на «лекцию профессора». Затем подошла к нам.– А вы кто такие? Посторонние? Вы знаете, что у нас в столовой не обслуживаются посторонние?– Нет, мы не посторонние, – ответила я, оробев. – Мы из школы: он ученик, а я педагог… Мы пришли…– На лекцию профессора Станюковича, конечно: куда вы ещё могли прийти! – перебила она меня. – Знаю, знаю, департамент направил! Так спешите, к о л л е г а! Уже началась лекция, а вы тут прохлаждаетесь! Что ваше начальство скажет? И верхнюю одежду не сняли, а ещё педагог… Ну, давайте, давайте, шустре
8– Почему «мы»? – окликнул меня Артур. Я встряхнулась.– Что?Он повторил свой вопрос.– Но как же иначе? – удивилась я. – Вас только на минуту одного оставишь – и вы или митинг устроите, или ввяжетесь читать мораль неонацистам! Нет уж! Я… отвечаю за вас перед вашим отцом, в конце концов! Мне за это деньги заплатили! Это честные деньги, я их не проституцией заработала!– Разве вы без денег не поехали бы? – тихо спросил Принц.– Это совершенно другой вопрос, он не относится к делу. Боитесь вы его, что ли?Сказала я это по обычной привычке всех женщин управлять мужчинами, намекая на их слабости – а сказав, тут же и постыдилась. Пятнадцатилетний подросток имеет право опасаться взрослого мужика. Хотя с чего бы, собственно, опасаться: я что, со своим любовником уехала в путешествие?! Совершенно очевидно, что если кто и виноват перед Вадимом,
9Остаток дня мы провели заурядно: в гостиничном номере. На стойке дежурного администратора я сразу, не дожидаясь вопросов, выложила доверенность на сопровождение несовершеннолетнего. Её изучали не менее придирчиво, чем в Иваново, даже зачем-то посмотрели сквозь неё на свет, но вернули мне, не сказав ни слова.Едва мы расположились в номере, как Артур начал.– Елизавета Юрьевна, может быть, я погуляю по городу? Ещё не очень поздно…– Нет! – истерически вскрикнула я. – Сидеть в номере! Смотреть телевизор!– Если вы будете тиранствовать, я ведь убегу, – пообещал он то ли иронично, то ли вполне серьёзно.Я махнула рукой.– Ай, делайте, что хотите…В конце концов, подумалось мне, если Вадим подкарауливает нас у выхода и повезёт его высочество в Ярославль, то ничего особенно плохого не случится. Я честно заявлю, что сделала, что могла.– Так мож
ДЕНЬ ТРЕТИЙ10В среду я проснулась около одиннадцати. (Хорош адъютант, называется! Вот стыд-то!) Артур сидел на стуле в своём пальто и глядел на меня.– Доброе утро, – хмуро поздоровалась я. – Что дальше в нашем увеселительном маршруте?– Казань, – сообщил Артур. – Я звонил на вокзал: поездов не будет до вечера.– Для ненормального вы очень даже разумны… Выйдите, я оденусь, – попросила я.– Так ведь вы одеты, – спокойно сообщил Принц.И в самом деле. Как я себя веду при своём ученике, Господи! Валяюсь одетая на постели, будто одалиска. Вид у одалиски, наверное, словно из мусорного ящика меня достали… Ну и пусть его, пусть думает, что хочет! Или ему кажется, что это огромное удовольствие – сопровождать безумного вундеркинда?На трассе Артур захотел «голосовать» сам, и почти сразу оста
11Ангелина сдержала слово и оплатила мне двухместный номер в неплохой гостинице. Я хотела было протестовать, но махнула рукой. Я – не богатейка, а с паршивой овцы хоть шерсти клок. Хотя не цинично ли – брать деньги с женщины, которая собирается совратить вашего ученика? И опять, зачем же сразу «совратить»? – это у них наверняка по обоюдному согласию решится. Вот Принц мне и в глаза избегает смотреть…Дежурному администратору я пояснила, что сопровождаю своего ученика, что молодой человек вернётся вечером, и робко спросила, должна ли я предъявить доверенность на сопровождение несовершеннолетнего. Та отмахнулась от меня:– Нужна мне ваша доверенность! Таких, как вы, сегодня знаете сколько будет?Видимо, вместе с ростом цен беспокойство о моральном уровне постояльцев стремительно падает…Мы скупо попрощались с Артуром, дамочка улыбалась и сияла всеми своими белоснежными зубами.Ав