Внезапно Света опустилась передо мной на одно колено и, покачнув такой же остроконечной шляпой, что украшала ее голову, застыла рядом с Маргаритой.
— Прошу, стань мамой моей дочери.
Я нервно хихикнула и вжалась в стену. Ощущение сюрреализма усилилось. Что тут распыляют, раз такие глюки? Покосилась на «ведьму», но она обнималась с мужем и с улыбкой поглядывала на нас. Она же разбила шар, там наверняка что-то было. Того, что я вижу, просто нет. Быть не может! Так не бывает. Но доконал меня Лев.
— Будь моей женой и мамой моей дочери, Люба, — глухо попросил он и тоже опустился на одно колено.
Я уже готова была дико заорать и сигануть в окно, как в комнату влетела огромная псина — та, что недавно валялась на газоне, — и, закружившись по комнате, залилась лаем. Света завизжала так, что уши заложило, и забралась на руки к Гоше. Его жена недовольно цыкнула на псину:
— Фу, Ванилька! Весь кайф сломала, зверюга!
— М-а-а-а-м!Я подскочила и, едва понимая, где я, слетела с постели. Марго начала звать меня мамой сразу, как колечко ее отца оказалось на моем пальчике, но я даже не предполагала, какими последствиями выльется неуемная любовь девочки. Она не оставляла меня ни на минуту, будто наверстывая последние дни, которые ей пришлось провести со Светланой, следовала за мной, словно хвостик. А с учетом того, что за девочкой по пятам ходила Ванилька, у меня было два хвостика. Короче, ни места, ни времени для моего любимого босса не оставалось. Да и для меня, если честно, тоже.Вчера, едва уложив Марго спать, я юркнула в спальню Льва, но хозяина не обнаружила. Видимо, он снова задержался на работе. Что поделать — организованный Светой переполох все еще приходилось разгребать. Я попыталась дождаться Лаврентьева, но, видимо, уснула. И сейчас, подкинутая диким криком девочки, бросилась вон из его спальни…Чтобы столкнуться с Львом. В помятом костюме, со съехав
Я вошла в свою комнату и, рухнув в кресло, выдохнула. Выжила! Поверить не могу, но, кажется, я выиграла этот раунд у чертовки. Да, обойти ловушки было непросто, но я добралась сюда. Конечно, утром Анне Васильевне придется и макароны с лестницы убирать, и сушить мокрый ковер в холле, зато я сейчас сухая, и в моих волосах не торчат спагетти!Осознав, что едва-едва избежала очередного позора, я посмотрела вверх и с удовольствием расхохоталась: не так-то ты и хитра, девочка! Могла бы привязать веревку, которая удерживала ведро с водой, за диваном, я бы не заметила ее да получила холодный душ. А кастрюля со спагетти на приоткрытой дверце? Это же классика жанра!Ох уж эти дети богачей! Считают, что им позволено все. Полная безнаказанность! И, ко
Босс, подхватив меня под локоток, потянул к двери.— Любовь Алексеевна, — тоном, не терпящим возражения, проговорил он, — я предупреждал вас, что не потерплю ни прогулок по дому голышом, ни попыток пробраться ко мне в спальню.— Да я и не собиралась! — едва сдерживая слезы от обиды, воскликнула я.— Утром, перед тем как уйти, загляните в мой кабинет за жалованьем, — беспощадно произнес босс.— Да послушайте же! — возмутилась я. — Минутку! Я и не думала соблазнять вас. Это Маргарита облила кресло клеем, и я…
Лаврентьев вернулся в свою комнату и, усевшись на кровати, соединил ладони. Сжимая руки, он смотрел на перегородку, что отделяла его от душа, и улыбался. Кто бы мог подумать? Девчонка оказалась крепким орешком. И если бы обстоятельства сложились иным образом, он заставил бы ее пожалеть о так необдуманно брошенных словах. Заявила, что не заинтересована в нем и поцеловала!Лев снова усмехнулся, откинулся на спину и, заложив руки за голову, посмотрел в потолок. Даже под душем мысли о делах не отпускали его, но появилась она, словно Афродита, в пене с головы до ног! И в тонком кружевном белье. У него дыхание перехватило, как у мальчишки! Конечно, он разозлился. Да так сильно, что едва не выставил девчонку из дома в тот же миг. А когда няня заговорила о дочке, еще и раздражением накрыло.
Лев шагнул в комнату, тихо подошел к дивану и, ухватив белую развевающуюся ткань, осторожно потянул на себя. Тут «привидение» развернулось и, вытаращив на хозяина дома круглые от изумления глаза, с испуганным писком упало на руки Лаврентьеву. Мужчина инстинктивно сбросил тело на пол и машинально отступил. А под его ногами, поглядывая на босса и потирая, видимо, ушибленное мягкое место, лежала новая няня. Что она творит?— Вы с ума сошли?! — прошипел Лаврентьев. — А если бы Маргарита проснулась и, увидев вас, перепугалась?— Если кого в этом доме и стоит бояться, — тихо проворчала девушка, — то точно не меня!
Я проворочалась полночи, вспоминая то, как босс прижимал меня к столу, как смотрел со стремянки, но не в глаза, а в декольте, отчего так и подмывало спихнуть его с «пьедестала». Я настолько возмутилась наглому взгляду, что не удержалась. Не столкнула, разумеется, но на миг руки отпустила. Знай я, что босс всей своей немаленькой массой навалится на меня, держала бы дрожащую лестницу до победного!Это был ужасный день! Один из тех кошмарных, которые валятся на меня, будто из рога изобилия. Может, сдаться и сходить с Люськой к той бабульке, про которую подруга все уши прожужжала? Нет же! Не бывает проклятий, сглазов и прочей лабуды! Есть в жизни темные и светлые полосы. У всех они есть! Вот только моя черная что-то затянулась. События одного только этого дня вызывали румянец на щеках и не давали спать. Когда наконец я уснула, мне снилось крепкое обнаженное мужское тело, по которому струилась вода…Проснувшись, я вскочила и, дико озираясь, пыталась понят
Воспитание дочери стоит начать с перевоспитания ее отца.— Кстати, я оценила вашу шутку про индейцев и лук, — лукаво проговорила я и, взяв с полочки забытые Маргаритой фломастеры, снова посмотрела на босса. — Но вы упустили из виду, что там, где есть лук, есть и стрелы!И одним движением освободила фломастер от колпачка да несколько раз мазнула Лаврентьева по тщательно выбритому подбородку, оставив на коже синие полосы. Лицо босса удивленно вытянулось, а я хмыкнула:— Ну как, приятно ощутить себя на моем месте? Я индеец, а у вас — синяя борода!— Упс, — услышала я веселый голосок Маргариты. — Фломастеры-то несмываемые.В кухне на минуту установилась такая тишина, что стал слышен скрип зубов мужчины. Мне даже показалось, что он похож на тиканье бомбы замедленного действия.— Несмываемые? — с обманчивым спокойствием уточнил босс и наградил меня таким взглядом, что захотелось провалить
— Что это у тебя? — кивнул Пашка, указывая взглядом на лицо Лаврентьева. — Дочка постаралась?— Не поверишь, — усмехнулся Лев и потер подбородок.Видимо, няня не до конца оттерла следы фломастера. Или он убежал раньше, чем она закончила. Но оставаться на месте он не смог. Да и кто бы удержался? Смотрит на его лицо, глаза голубые, бездонные. Ротик розовый приоткрыт от усердия, и так близко, что стоит чуть податься вперед, и касаться его губ будет не ее легкое дыхание, а нежная кожа. Разукрашенная несмываемыми фломастерами Маргариты.Мужчина с силой захлопнул папку и сурово посмотрел на зама.
— М-а-а-а-м!Я подскочила и, едва понимая, где я, слетела с постели. Марго начала звать меня мамой сразу, как колечко ее отца оказалось на моем пальчике, но я даже не предполагала, какими последствиями выльется неуемная любовь девочки. Она не оставляла меня ни на минуту, будто наверстывая последние дни, которые ей пришлось провести со Светланой, следовала за мной, словно хвостик. А с учетом того, что за девочкой по пятам ходила Ванилька, у меня было два хвостика. Короче, ни места, ни времени для моего любимого босса не оставалось. Да и для меня, если честно, тоже.Вчера, едва уложив Марго спать, я юркнула в спальню Льва, но хозяина не обнаружила. Видимо, он снова задержался на работе. Что поделать — организованный Светой переполох все еще приходилось разгребать. Я попыталась дождаться Лаврентьева, но, видимо, уснула. И сейчас, подкинутая диким криком девочки, бросилась вон из его спальни…Чтобы столкнуться с Львом. В помятом костюме, со съехав
Внезапно Света опустилась передо мной на одно колено и, покачнув такой же остроконечной шляпой, что украшала ее голову, застыла рядом с Маргаритой.— Прошу, стань мамой моей дочери.Я нервно хихикнула и вжалась в стену. Ощущение сюрреализма усилилось. Что тут распыляют, раз такие глюки? Покосилась на «ведьму», но она обнималась с мужем и с улыбкой поглядывала на нас. Она же разбила шар, там наверняка что-то было. Того, что я вижу, просто нет. Быть не может! Так не бывает. Но доконал меня Лев.— Будь моей женой и мамой моей дочери, Люба, — глухо попросил он и тоже опустился на одно колено.Я уже готова была дико заорать и сигануть в окно, как в комнату влетела огромная псина — та, что недавно валялась на газоне, — и, закружившись по комнате, залилась лаем. Света завизжала так, что уши заложило, и забралась на руки к Гоше. Его жена недовольно цыкнула на псину:— Фу, Ванилька! Весь кайф сломала, зверюга!
Я вышла из университета и, щурясь, посмотрела на яркое солнышко. Зажмурилась и чихнула, а затем закричала изо всех сил:— Я свободе-е-е-ен!— Не хвастайся, — пробурчал рядом парень. Он уткнулся в планшет, что держал дрожащими руками, и добавил зло: — Птица в сиреневых трусах.— Это шорты! — весело сообщила я ему. Про то, что они Люськины, не стала говорить. Вряд ли парень с параллельного потока знает мою подругу. Особенно сейчас, перед самой защитой. Помахала: — Ни пуха, ни пера!— Ни топора, — рыкнул он и исчез за дверьми университета. Оттуда донеслось глухое: — Иди к черту!Но настроения это моего не испортило. Через полчаса этот юноша будет так же прыгать от радости, как я сейчас. А я, пожалуй, пойду.— Люба!Я обернулась к дороге и улыбнулась при виде машущей мне подруги. Люська стояла у автомобиля одновременно смущенного и гордого Толика. Отремонтированного автомоб
После работы, когда к завтрашнему сражению все было готово, Лаврентьев возвращался домой на своей машине. Он заехал в супермаркет, чтобы обновить арсенал Анны Васильевны, безропотно отмывающей дом после хулиганки, а после навестил знакомого.Когда вошел в питомник, его встретил недружный хор разнообразного лая. Лаврентьев улыбнулся идущему навстречу толстяку, протянул руку:— Привет. — Пожал широкую ладонь и тут же перешел к делу. — Гоша, что насчет моей просьбы?— Я поговорил с Магдой, — ответил хозяин питомника и белозубо улыбнулся: — Она не против и очень обрадовалась возможности поиграть с твоей дочерью в ее странные игры. Моя жена станет знаменитостью, и нам это на руку. Маргарита обещала нам рекламу за это сделать в своем инстаграм.— Отлично, — облегченно выдохнул Лаврентьев. — Надеюсь, она хорошо сыграет свою роль. А еще мне нужна собака…— Прости, Лева, — пробурчал он
Лев вышел из душа и, услышав тянущие за нервы звуки, улыбнулся. Маргарита снова издевалась над инструментом. Помнится, Любе удалось ее переключить с музицирования, к чему у девочки нет ни малейшего таланта, на рисование. И другие занятия… Но то Люба!Лаврентьев вздохнул и, одевшись, вышел из комнаты няни, где уже неделю как жил. Спустившись, он кивнул домоправительнице:— Анна Васильевна, вызовите садовника. Пусть спилит сломанную яблоню под моим окном и уберет лестницу обратно в сарай.— А доктора не вызвать? — проворчала женщина. — Кажется, ваша гостья сильно ушиблась, когда упала с лестницы.Лев едва сдержал улыбку, вспомнив, как ночью в окне показалось лицо Светы, а потом исчезло: женщина рискнула полезть по деревянной лестнице на высоченных каблуках, за что и поплатилась. Всю неделю бывшая пыталась застать Льва наедине, соблазнить его, но Лаврентьев, прошедший курс боевого отшельника вереницей настойчивых нянь, был гото
Я искренне обрадовалась, что Марго не плачет в комнате, а находит веселье в этом мире, но и не могла не понимать, что подобные «акции непослушания» — крик о помощи, попытка привлечь к себе внимание. И если Маргарита третировала у себя дома нянь, чтобы на нее обратил внимание отец, то подобный жест — это крик для меня. И совесть принялась грызть меня с удвоенной силой.Не в силах сдержать порыв бросить все и, плюнув на гордость, бежать к девочке и ее отцу, я схватилась за телефон и позвонила ректору.— Добрый день, Геннадий Степанович. У меня все готово к защите! — Это было далеко не так, но если я себе не устрою личный Армагеддон, то сдамся. Я вернусь в дом Лаврентьевых, вырву у красотки-Светланы клок волос и прокляну ее так, что… Зажмурилась и выпалила: — Готова защитить хоть завтра!И выдохнула: ну вот, пути отступления нет. Я физически не успею подготовиться до завтра, просто сойду с ума, пытаясь сделать это, з
Я остановилась у светлого двухэтажного дома и снова сверилась с листочком. Нет, адрес верный, но вместо черного готического сооружения с пиками остроконечных крыш и свисающими паутинами серых занавесей я увидела практически пряничный домик с замечательным палисадником и добродушнейшей псиной, которая развалилась на зеленой лужайке с таким видом, будто в нее только что впихнули предыдущего весьма упитанного клиента.Я не удержалась и погладила громадного, но флегматичного пса и подошла к двери. Звонка не было, зато висел старомодный молоточек. Им я и постучала, затем еще… и еще… Но открывать мне не спешили. Оглянулась на собаку и заподозрила, что та сожрала не клиента, а как раз хозяйку, ибо странно, что та так ругалась по телефону, а сама не открывает.Я пожала плечами и, черкнув на бумажке с адресом записку для ведьмы, воткнула ее в щель между дверью и косяком. Погладила пса и пошла обратно к автобусной остановке: настроение было так себе. И дело не в то
На работе проблемы закружили Льва так, что он лишь иногда проверял дочь в кабинете. То, что произошло вчера, разворошило осиный улей: заволновались все, начиная от профсоюза, заканчивая акционерами. Все же большинство было на стороне Лаврентьева, и Лев вел список, отслеживая реакцию каждого на перемены и его действия.Когда он в очередной раз заглянул в кабинет, дочка все так же сидела на диванчике и что-то изучала в своем телефоне. На лице ее блуждала предвкушающая улыбка, а на столике лежало печенье и стояла чашка с чаем. Надо бы поблагодарить секретаря за заботу о девочке, но некогда. Скоро должен вернуться Павел, письмо от которого Лев получил рано утром. Зам предупредил, что задержится, и обещал объяснить все по возвращению. Не то чтобы хотелось услышать оправдание прогулу, а вот дать в челюсть очень хотелось.Мало того, что он выслушивал все причитания Светы, щедро изливаемые ею на Павла, так еще и верил лживым словам. Искренне считал, что Лев изменяет жене напра
Утро началось с дикого крика. Казалось, дом содрогнулся. Лаврентьев мгновенно слетел с постели и несколько секунд пытался понять, где он и что происходит. Сообразил, что из-за Светы остался ночевать в комнате няни, и тут же бросился к выходу. Да так и остался стоять перед распахнутой дверью, не зная, плакать ему или смеяться. Нет, зная. Плакать точно не хотелось.Внизу, у основания лестницы, прямо на полу сидела Света и верещала так, словно ей зуб без наркоза выдирают. Здоровый.В светлых волосах «жертвы» торчали спагетти, а по красивому и явно дорогому кружевному белью женщины стекали вязкие алые капли соуса. Из-за угла выглядывала донельзя довольная мордашка Маргариты. И Лаврентьев не выдержал — расхохотался так, что стекла зазвенели.Света заткнулась и, грозно глянув на Льва, поднялась… чтобы снова растянуться на полу в весьма неприглядной позе. Теперь к хохоту Лаврентьева присоединился и звонкий смех дочери.— Вы!.. &mda