— Спасибо, учту.
— Ну а теперь… — Маржичка краем глаза глянула в мою чашку и тут же отстранилась с явным разочарованием — хвельца действовала на меня не так, как они планировали. — О чем ты хотел поговорить, Темнозар?
Я выдержал паузу, поглядывая то на одного, то на другого. Ожидал, что запросят цену повыше, но оба молчали. Что ж, с одной стороны, опасно узнать, чем надо расплачиваться, после того как услуга оказана. С другой… всегда можно сказать, что мы так не договаривались, не будь я старшим сыном Кощея.
— Есть интерес у меня, — сказал я, делая глоток и, прищурившись, глядя на Кривсуна. Чутье подсказывало, что в этом деле может помочь именно он. — Что за красавица, холодная да суровая, красивая, как зимняя пора, но так же смертельна, сидит в серебряной пещере у ткацкого станка?
Перед взором вновь появилась красавица с белыми косами. И глаза, да. Сейчас только дошло, что они были серебряными. И ледяными-ледяными. Но в то же время на Снегурочку женщ
А потом вдруг резко всё прекратилось. Я чуть пошатнулся и огляделся. Так, кажется, в «Умряге» было ещё ничего, там хотя бы не так холодно. А тут… под ногами белый камень с серыми ветвистыми прожилками. Стены гладкие и… холодные, так и веет морозным днем, который вдруг явился среди жаркой осени. С потолка свисали подобные горному хрусталю капли и шипы, грозящие в любую минуту упасть на голову. Мне это совсем не понравилось, однако спрятаться было негде. По полу, если его так можно было назвать, пополз серебристый туман. «Говорила мне мама, — подумал я, — иди на землю, помогай братику искать невесту. Но нет же… дела! А теперь не просто дела, теперь котомка с неприятностями, знаете ли». Туман пугливым зверьком замер у моих ног, вытянулся стрункой, осторожно коснулся носка сапога. Замер, словно раздумывая, что делать и нравлюсь я ему или нет. Холод стал как-то убедительнее… Я перемялся с ноги на ногу, шикнул на туман. Тот оскорбился и отпрянул. Сам не пон
Где-то впереди, в нескольких шагах от меня, скрипнули сухие ветки, будто кто-то наступил на них неуклюжими лапами. Я замер, вслушиваясь. Медведь? Если так, то договоримся. Я ему не охотник, чтобы опасаться. Из-за деревьев показалась внушительная фигура, выше меня на две головы. Преградила дорогу. Да так ещё, что луна светила ей в затылок. Я нахмурился. Так, что сейчас будет? На всякий случай прикинул, что лучше: оставить позади, сделав быстро ноги, или всё же припугнуть. Всё же деталей не разглядеть, словно чарами какими-то сокрыто. Ещё догадайся, с какими намерениями тут возле меня стоит. — Бог в помощь, — хрипло сказала фигура. Голос я неожиданно узнал и прищурился. Так-так, вот уж чего не ожидал. Хотя, удивляться нечему. Если я тут оказался, то почему бы не быть и ему? — Какой именно? — уточнил. — Не любит он, знаешь ли, нашего брата. Волколак — тот самый, из «Умряга», — мотнул головой и развёл лапами. — Да любой. Хоть какой
Жизнь, конечно, дорога. О чем разговор вообще? Мне ли об этом не знать, сыну купчихи из самого стольного града Къева? Жар, опаливший спину, заставил стиснуть зубы. Кажется, я немного просчитался, что все спят. М-да, будет наука, а то что-то совсем расслабился. Не все же станут меня встречать, как та водяница. — Ну, что замерли?! — грубовато спросили сзади и ткнули в спину. Могута тоже замер, следовательно, тоже оказался под прицелом неведомого оружия. Только, в отличие от меня, явно чувствовал себя куда хуже, толком и пошевелиться не мог. Я же медленно повернул голову. — Вы уж определитесь, стоять нам и не шевелиться или наоборот, — любезно попросил, вглядываясь в закутанную с ног до головы в плащ невысокую фигуру. По голосу, кстати, не разберёшь, кто наш пленитель. Чарами окутали неплохо, кажется, что искажённый голос мальчишки. Но знаю я такие штучки, «мальчишке» может оказать полвека и больше. Тут надо быть осторожным. — Хватит болт
Только глаза вдруг странно пожелтели, наливаясь янтарём. Хотя, почему странно? Может, у него просто в роду именно так. Не все же волколаки спокойно могут сохранять человеческий облик и при этом не поддаваться звериным изменениям. — А мне надо было сказать, что я твоя дочка? — невинно уточнил. Могута вздохнул, потом поморщился. Видимо, от усталости и неопределённости ляпнул. Ничего, бывает. После общения с Лишкой я и не такое переживу. — Как думаешь, нам поверили? — тихо спросил он, оглядывая помещение. — Нет конечно, — хмыкнул я. — Но в то же время не спешат проткнуть копьём — уже приятно. Я встал с лавки и подошёл к окну. Вряд ли обзор будет приличный, но, может, хоть что-то увидим. Ага, точно. Кружком люди добрые окружили нашего пленителя, который вовсю размахивал руками и едва не топал ногами. Эка его прям разобрало. Что-то больно наши физиономии не понравились. А мы же хорошие, очень. Разве что немного не из мира живых, ну так кому сейчас
Ну, это святое. Стоит только подумать, что всё в порядке и можно расслабиться, как обязательно случится какая-нибудь непредвиденная гадость. Не теряя времени, я натянул одежду, Могута тоже не отставал. О нас, кажется, позабыли. Впрочем, если у них Ткачиха любит погулять, размахивая серпом, то вряд ли им будет до путников. Ещё раз глянул в окно. Ослепительное серебро залило весь двор. Ледяное такое, неживое, нечеловеческое. И даже мне, тому, кто сам к людям относится только немного, всё равно стало не по себе. А потом вдруг раздался дикий хохот и зловещий свист, от которого заложило уши. Миг — серебро будто рассекло огромным мечом, и снова донеслись крики. — Надо идти, — проворчал за моей спиной Могута. Я обернулся и заметил, что он принял волчью форму. Что ж, уж лучше так, чем ждать, пока за твоей головой кто-то придёт. А так и силы больше, и ловкости, и выносливости. И глаза горят так… Ну, в общем, будь я простым селянином, трижды подумал бы, прежде
Ну началось. А сталь-то холодная. И даже очень, совсем не так, как присуще обычному металлу. И холод знакомый. Прям как тот, что шёл от плетения чар и сияющих голубым искр. Так, стоило всё же сразу отреагировать на зов Могуты. На будущее запомню. Медленно подняв голову, ощущая ледяной клинок, встретился с янтарно-жёлтым взглядом Зирьяны. — Что вы тут делаете? — далеко не ласково спросила она, прищурившись. А наряжена-то совсем не как девица красная. Штаны из грубой ткани, рубаха, сапоги. Сумка через плечо. Коса медно-рыжая совсем сюда не идёт. С такой красотой надо ходить в расшитом золотом и серебром сарафане. А она — штаны, эх. — Да вот, спасались от чудищ, — ответил я чистую правду, глядя в янтарные глаза. Не верит. Меч только крепче перехватила. Ух, боевая. И что ж ты на нас так взъелась-то? «Хорошенькая же, кстати, — как-то подумалось совсем не вовремя, — только бы не хмурилась всё время и не пыталась прожечь взглядом».
Солнце поднималось медленно, красило небо сиренево-розовым, ласкало утреннюю росу, застывшую на траве. На берегу реки было тихо. Песчаный берег пуст. Только склоняются ивушки к воде, окуная свои ветви, шепча сказки ночи. Я осмотрелась. Никого — славно дело. Можно спокойно посидеть и кое-что вспомнить. А может, и окунуться. Река с ночи ещё теплая, не продрогну. Подумав, быстро скинула сарафан, припрятав под камушком, и вошла в воду. Та тут же приняла в тёплые ласковые объятия. Дивислав и Забава ещё спали. В Удавгород мы прибыли ночью. Слава богам, быстро нашли постоялый двор. Дивислав обо всем договорился: комнатки нам дали пусть и маленькие, но очень уютные. Бесстыдник этот, правда, всё пытался ко мне пробраться да речами сладкими заговорить, однако удалось только поговорить у порога. Сорвал поцелуй и довольный ушёл. На мой взгляд, довольный, ибо ничего тяжёлого у меня в руках в тот момент не оказалось. А губы и щёки горели так, будто полночи целовал, окаянны
Дивислав, не ожидавший такого поворота, осторожненько меня поставил на ноги и вопросительно покосился, немо спрашивая, что делать, дабы не случилось беды. Забава прямо-таки сияла каким-то нездоровым оживлением и жаждой деятельности. При этом настолько сияла, что я невольно спряталась за спину Дивислава. — Ну, кто там про жену говорил? — шепнула почти недвижимыми губами. — Вот теперь и выкручивайся… муженек. — А вы где были? — подозрительно поинтересовалась Забава, осматривая нас с ног до головы, словно пытаясь понять, надо ли немедленно тянуть в храм или можно сначала позавтракать. — На речке были, — наконец-то выдавил Дивислав, поняв, что затяжное молчание может обернуться бедой. Забава прищурилась, уперла ручки в полненькие бока. — Калинка, правду говорит али крапивой мне тут по ушам хлещет? За девицами, небось, подглядывал, окаянный? — Я?! — оторопел Дивислав. — Между прочим, это она, непристойно обнажившись, плескалась в воде, поза