Глава 1

Наша с Гре́гом новая работа на благо Темной империи оказалась весьма неожиданной, чего уж лукавить.

Я предполагала, что, после того как поменяла начальника и перестала быть личным ассистентом лорда даль Те́хо, стану перебирать бумажки в должности ассистента или секретаря его величества, да хотя бы даже архивариуса в имперской библиотеке. Но поручение, которое дал нам император, было совершенно иным. Исследовать дворец, чтобы найти «что-то». Что именно, не знал даже он сам. А мы и подавно. Поэтому нам не оставалось ничего иного, как идти туда, не знаю куда, искать то, не знаю что. И это занятие оказалось на редкость утомительным.

Но кто же мог предположить, что его императорское величество лорд Даго́рн будет так впечатлен нашей с Грегом находкой — зачарованной смертельным заклинанием пластинкой в подаренной его предку статуе. Еще бы! Стоял подарок четыреста лет, никому не мешал. Ровно до тех пор, пока император не проявил беспечность и не пустил в свой прекрасный кабинет нас с Грегом. И статуи ныне нет, и кабинет перестраивать пришлось, и все присутствующие в нем во время прогремевшего взрыва выжили чудом. А мы с братом теперь вынуждены целыми днями ходить и искать, искать, искать…

К середине первого дня на моей новой работе я готова была упасть и умереть. И это при том, что я привычна к физическим нагрузкам. Но хоть кто-нибудь из этих высокопоставленных мужчин, в частности император и придворный маг, хоть раз пробовал целый день ходить в туфлях на высоких тонких каблуках? Нет? Вот и я так думаю.

Да что там я? Даже Грего́риан сдулся через несколько часов. Хотя начиналось все очень радужно — мы ходили и смотрели, смотрели и внимали, внимали и разглядывали. Но потом все эти статуи и картины, старинные гобелены и не менее старинные вазы и вазоны, панно и мозаики начали внушать отвращение.

— Все! Не могу больше! — Грег сдался первым и плюхнулся в удобное кресло в одной из многочисленных гостиных дворца. — Если бы я знал, что дядя нам такого у́ллиса[1] подгонит, то надел бы кроссовки и свободные брюки. А то вырядился как дурак — в официальный костюм и модельные туфли с узкими мысами.

— Это ты говоришь мне?! — Я опустилась в соседнее кресло, со стоном наслаждения скинула туфли и пошевелила пальцами ног, разгоняя кровь. — Убейте меня, но или дальше я пойду босиком, или же мне нужно сменить одежду и обувь.

Устало вздохнув, невесело улыбнулась.

Еще совсем недавно я была папиной дочкой, одной из многих аристократок Светлой империи, самой большой неприятностью в жизни которой являлась неудача в гонках. Все перевернулось вмиг. Неожиданная свадьба с неизвестным старцем, кошмарный брачный контракт, который я отказалась подписывать. Побег из-под венца и из дома… Случайная встреча с Грегом, и вот я уже здесь, в империи Темной. Новые знакомства, новая названая семья… Да какая!!! Сам император и его кровные родственники. Открывшиеся тайны о моем происхождении. Так много всего, а так мало времени прошло.

Неизменен только мой названый брат — Грегориан.

— Салаги! — А это мой несостоявшийся жених Себастья́н сел напротив, тоже вытянул длинные ноги и расслабился. — Чего вырядились-то? Я вот совсем не устал.

— Грегушка… — Я покосилась на брата, блаженствующего с закрытыми глазами. — Скажи, а тебе твой родственник очень дорог?

— А что? И смотря какой…

— Да есть у тебя один, промышляет тем, что трупы поднимает.

— А, этот! — У парня дрогнули уголки губ, но глаз он не открыл. — Не-а, этот не особо. Вредный он и противный. И характер у него злобный, мрачный и неуравновешенный. Его даже зомби боятся.

— Вот-вот, и я про то же. Злобный и черствый человек этот твой родственник. Мы с тобой, два бедных юных создания, нарядились как приличные люди, рассчитывая на офисную бумажную работу. И что? Нас бросили на тяжелые работы в дворцовых условиях. Ползаем тут как тра́кисы[2] в полнейшей информационной темноте, тычемся везде, пытаясь отыскать что-то стоящее… А хоть каплю сочувствия мы получили?

— Не получили! — поддержал мои причитания Грегориан. — Хуже того! Этот бессердечный некромант еще и глумится над нашими страданиями. Это при том, что сам он оделся и обулся очень удобно.

— Что будем делать? — патетически воззвала я к Грегу.

— «Темную» ему устроим? — оживился брат.

— Ну, Грегориан! Какой смысл устраивать «темную» темному магу, промышляющему самым темным из всех видов темной магии и проживающему в Темной империи?

— «Светлую»? — рассмеялся Грег.

— Комики, — фыркнул этот самый «темный некромант», но глаза его потеплели, и сдержать улыбку он не смог. — Вставайте, слабаки, сейчас перенесемся в особняк, переоденетесь и пообедаем заодно.

Что мы и сделали, после чего вернулись в императорский дворец уже полностью готовыми к длительной ходьбе и дальнейшим поискам чего-то неведомого.

Так прошла следующая неделя. С утра в особняк прибывал Себастьян, завтракал с нами и родителями Грега, забирал меня и братца во дворец, и мы продолжали осмотр комнат. Часа в четыре дня заканчивали и уходили домой. Обедали, после чего я уезжала на трек, а Грег отправлялся по своим делам. Чем занимался Себастьян, я не интересовалась.

Переезд в отдельную квартиру пока решила немного отложить. Слишком уставала от нового ритма жизни. Нужно немного втянуться, и тогда появятся силы для каких-то дел. Ничего интересного мы пока не нашли, зато неплохо освоились в хитросплетениях дворцовых помещений.

Утро очередного рабочего дня началось как обычно и не предвещало ничего нового. Все те же комнаты и коридоры императорского дворца, все то же бесцельное блуждание и осмотр интерьеров.

Мы дошли уже до четвертой по счету комнаты — не то очередного зала, не то большой гостиной, и присели в ней передохнуть.

— Ску-у-учно, — с завываниями проныл Грег.

— А что ты хотел? — тут же ответил ему Себастьян. — Это тебе не любимое занятие — с немытой и нечесаной головой блуждать по дорогам Светлой империи.

— Чего это с немытой?! — возмутился Грегориан.

— А что? Скажешь, ты мыл ее каждый день, пока слонялся, как все эти чокнутые «Идущие за радугой»[3]?

— Ну… Нет, конечно. Каждый день не получалось.

— Вот и я про то же… — невозмутимо ответил некромант.

Я в их ежедневные препирательства и подколки не лезла, потому что не хотела лишний раз заговаривать с Себастьяном. Собственно, я к нему вообще сама ни за чем не обращалась. Если он о чем-то спрашивал — отвечала, но первая не заговаривала никогда. Меня вообще ужасно злило то, что я была вынуждена каждый день проводить в его обществе. Стоило просить императора о том, чтобы он забрал мой контракт у Себастьяна, а в итоге постоянно терпеть его присутствие?

Вот и сейчас я снова отмалчивалась и осматривала помещение. Комната, надо сказать, была весьма занятная. Когда-то здесь, судя по небольшой сцене у дальней стены, находился зал для небольших театрализованных представлений или музыкальных вечеров. Ныне ее использовали скорее как просторную гостиную. А отличие этой залы от огромной череды прочих состояло в том, что здесь на полу была мозаика, а не паркет или мрамор, как в других помещениях. И вот эту мозаику я сейчас и рассматривала.

В центре комнаты из небольших кусочков разноцветной смальты был выложен рисунок, обрамленный широкой каймой, на нем красивая белокурая девушка в голубом платье обнимала за шею единорога. Традиционный в общем-то рисунок ничем выдающимся не отличался. Ну девушка, ну единорог. Единственное, что немного резало взгляд в облике красавицы, — это большой золотой жезл с навершием из черного драгоценного камня, застывший в ее руках. Именно этот крупный черный самоцвет и привлекал внимание, так как сильно диссонировал с общими пастельными красками картинки. Остальной пол в зале также был мозаичным, но без рисунков — только гладкий светлый фон.

— Грег? — позвала я брата, отвлекая от беззлобной грызни с Себастьяном. — А что за рисунок на этой мозаике? Какая-то легенда?

— Что? — Он повернулся и вгляделся в рисунок. — Не знаю. Наверное.

— Это не легенда, а старинная сказка, — ответил Себастьян. — Мне в детстве ее мама рассказывала. Грег, неужели не помнишь? Про деву и единорога.

— Не припоминаю. — Брат пожал плечами и вгляделся в рисунок мозаики. — Мне мама ничего такого точно не рассказывала, наверное не знает. Ян, расскажи? Хочу сказку!

— Шут! — обозвал его Себастьян и замолчал.

— Я тоже ни разу не слышала этой истории. Вероятно, это какая-то именно ваша сказка? Фольклор Темной империи? Я же его совсем не знаю. Но с удовольствием послушала бы, — обронила, ни к кому конкретно не обращаясь и продолжая рассматривать грустное лицо девушки на мозаичном панно.

— Дети… — лениво усмехнулся некромант и сел поудобнее. — Ну что ж, слушайте, малыши…

Мы с Грегом обменялись многозначительными взглядами, я прочла в его глазах обещание, что очень скоро кое-кто «взрослый» получит от «малышей» какую-нибудь каверзу. И горячо поддержала его кровожадные мысли.

А Себастьян начал размеренно говорить:

— Это случилось в далекие-предалекие времена, когда единороги, феи и прочие сказочные существа еще жили в мире Алсари́л, как и все прочие расы, и ни от кого не прятались. Единороги приходили в деревни и села, позволяя детям и прекрасным юным девам кататься на них верхом. Жили эти прекрасные животные в тех же лесах, что и эльфы. Но в те времена эльфы не слишком-то жаловали человеческий род, а вот мудрые четвероногие пытались дружить со всеми.

Феи также не боялись показываться. И нередко где-нибудь на ярмарке или в таверне можно было увидеть невероятно красивых девушек с крыльями, пьющих медовые напитки и вкушающих ягодные пироги. Ведь это только в сказках феи питаются нектаром и амброзией. А в реальном Алсариле феи ели обычную пищу, разве что очень любили сладкое.

Суша Алсарила в то время была едина и не делилась на два материка, как сейчас. Бок о бок жили и темные, и светлые маги. И не было между ними вражды, ведь каждый занимался своим делом.

Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Стала в Алсариле появляться нежить и нечисть. Успешнее всего с ними удавалось справляться светлым магам. Но и темные были далеко не бессильны. Однако тщеславие затмевало глаза тем, кто владел магией Света. Начали они считать себя более могущественными, более чистыми. Ведь именно Свет успешнее всего уничтожал страшные порождения Тьмы. Хуже того, кое-кто из них посчитал, что раз темным магам сложно уничтожать нежить и нечисть — значит, и сами темные из той же породы. И следовательно, их тоже нужно уничтожать.

Именно тогда и произошел раскол в отношениях между мирными ранее соседями. Светлые стали презирать темных и насмехаться над ними. И далеко не всегда их шутки были безобидны. Тогда же пролилась первая кровь. А Темные не могли оставить подобное безнаказанным.

Встала непреодолимая стена разногласий и ненависти между бывшими друзьями и родственниками. Ведь ранее в семьях один брат мог быть темным магом, а второй светлым.

Война — неофициальная, но война — началась между ними.

И вот однажды в смешанной семье, что являлось безумной редкостью к тому времени, когда произошли эти события, родилась девочка. Мать ее была человеческой женщиной, темным магом, а отец — эльфом, владеющим магией не только Жизни, но и Света. Росла девочка удивительной красавицей и унаследовала от своих родителей все лучшее. Красоту и способности к светлой магии — от отца. Мудрость и способности к темной магии — от матери. Столь странное переплетение способностей к двум видам магии дало ей неуязвимость от воздействия обеих. А красота и доброе сердце привлекали к девочке живых существ всех рас, в том числе фей и единорогов.

Война между темными и светлыми магами тем временем набирала обороты. И однажды, пока девушка гуляла в лесу, на дом ее родителей напали светлые маги, убили ее мать и пощадили отца. Не успели отец с дочерью похоронить и оплакать любимую жену и мать, как вновь на их жилище напали, но уже темные маги, и убили эльфа. Так девушка осталась сиротой.

Долго горевала она, роняя слезы на могилы родителей. А когда горе немного утихло, воззвала к богам и поклялась, что сделает все, что в ее силах, чтобы прекратить эту вражду, в результате которой брат идет на брата, друг лишает жизни своего друга, а земля обагряется кровью невинных.

И услышали ее боги, и отправили к ней своего посланника. Мудрого старого единорога.

Единорог передал девушке волю богов, но великая жертва нужна была от нее. И спросило деву сказочное создание:

— Готова ли ты отдать сердце свое и душу, чтобы прекратить вражду?

— Готова! — не задумываясь, ответила она.

Тогда единорог топнул копытцем и пронзил серебряным рогом сердце девушки. А когда выдернул он рог из ее груди, оказалось, что сердце девы нанизано на него. И превратилось оно в черный, словно сама ночь, драгоценный камень. Настоящую черную звезду.

Но не умерла девушка. О нет! Просто не было больше у нее сердца, осталась только чистая душа.

Вновь стукнул единорог копытцем. Отделилась душа прекрасной девы от тела и превратилась в золотой жезл. Своей магией единорог насадил драгоценный камень на этот жезл. А боги наделили его силой.

— Готова ли ты отдать жизнь свою? — вновь спросил деву единорог. — И тогда не станет больше вражды. Единые ранее народы начнут жить по отдельности. Не будет дружбы, но не будет и вражды.

— Готова! — так же твердо ответила она.

— Тогда возьми этот жезл и ударь им о землю, — сказал единорог. — И разверзнется море, и разломится земля на две части. На одной будет править Тьма, на другой — Свет.

— Но ведь многие погибнут! — воскликнула девушка.

— А если этого не сделать, погибнет еще больше разумных, — грустно ответил ей посланник богов.

— Но это же светлые маги начали войну, — вновь уточнила дева. — Какие могут быть гарантии, что не приплывут на кораблях убийцы, проповедующие Свет, чтобы завладеть землей, которая останется темным?

— Не волнуйся. Боги прикроют зачарованным куполом то, что станет со временем Темной империей. И никто из светлых фанатиков не попадет сюда, если только его не проводят маги, владеющие магией Тьмы.

Приняв его доводы, дева стукнула жезлом о землю. И случилось то, что предсказал единорог. Материк треснул и разделился на две части, и отошли они друг от друга в океане. На одной остались жить те, чьи силы были темными. На другой оказались те, кто владел светлой магией. А один из двух материков накрыл непроницаемый купол, скрывающий его от жадных недобрых глаз.

После того как все свершилось, единорог снял с жезла черный драгоценный камень, и упала дева сломанной куклой, так как покинула ее жизнь.

Спрятал единорог черную звезду с жезла в одном месте, а сам жезл — в другом. И в тех местах, где были спрятаны половинки этого артефакта, поселились народы. Там, где хранился самоцвет, жители приобрели способность поглощать темную магию так же, как этот камень. А там, где был спрятан жезл, поселились сильные воины, обладающие редкой способностью — уходить в Тень. И стали как те, так и другие хранителями половинок артефакта.

Так Алсарил, в котором раньше все народы дружно жили на одном большом материке, разделился на две империи. Одна из них — Светлая, и все так же непримиримы и безжалостны светлые маги к Тьме в любом проявлении. Вторая империя — Темная. С тех самых пор она накрыта божественным куполом, оберегающим ее жителей от жаждущих крови светлых фанатиков.

Те времена назвали Великим Расколом[4]. А феи и единороги ушли из Алсарила и с тех пор больше никогда не появлялись.

Себастьян замолчал, и в комнате повисла тишина.

— А сказочка-то страшная, — тихонько произнесла я. — У нас такой нет. То есть… В Светлой империи такой нет.

— Я тоже ни разу ее не слышал, — поддержал меня Грегориан. — Жутковатая история, если честно. Особенно та часть — с сердцем и душой…

— Это очень древняя история. Понятия не имею, откуда мама ее узнала, — пожал плечами Себастьян. — Я, став взрослее, пытался искать официальную информацию о том, как так получилось, что Темная империя накрыта куполом. Но ничего не нашел. Есть только общее понятие о периоде войны магов — Великом Расколе. Похоже, единственное упоминание о происходящих тогда событиях — как раз вот эта старая сказка.

— Иржи-и-ик… — вдруг хитро пропел Грег.

— Мм-м?..

— А ты ведь у нас тоже как та дева!

— В смысле? — Я перевела взгляд на лицо мозаичной девушки. — Блондинка?

— Да нет же! У тебя и светлая, и темная магия.

— А-а… Скорей у меня отсутствие и той, и другой. — Я рассмеялась. — Вы же знаете, что у меня нет магических сил.

— И́ржик… А давай найдем половинки этого жезла? — хищно улыбнулся Грегориан.

— Даже и не подумаю. Тут бы с поисками во дворце справиться.

— Ну чего ты такая скучная? — расстроился брат.

— Да уж какая есть, — и не подумала я поддаваться на провокацию.

Мужчины продолжали сидеть, а я встала и прошла к мозаичному панно. Присев на корточки, вгляделась в лицо изображенной на нем блондинки. Потом внимательно осмотрела единорога и даже головой покачала. Мастер, выполнявший эту работу, был любителем реализма. На серебристом роге единорога виднелись капельки крови, незаметные издалека, но видимые вблизи. И правда — страшная сказка. Впрочем, дети с определенного возраста любят всякие страшилки.

— Иржи, что там? — позвал меня Грег.

— Ничего. Просто интересно, рассмотреть хочу, — уронила я, не оборачиваясь, и перевела взгляд на жезл.

Тут художник тоже постарался. Навершие жезла, черный самоцвет, который издалека смотрелся выпуклым камнем, вблизи оказался гладким обломком черной смальты. Все-таки удивительно талантливый мастер работал над этим панно! Я протянула руку и поскребла пальчиком «черную звезду», как называли камень в сказке.

— Иржи! А сейчас — что? — вновь отвлек меня Грегориан.

— Боги, Грег! Да ничего! Рассматриваю.

Цыкнув, я стащила митенки, которые так и продолжала носить все эти дни, пряча кольцо Себастьяна. Я скрывала его кольцо от посторонних, не желая, чтобы хоть кто-нибудь подумал, что мы обручены. Это было не так, и… После того как я подслушала его памятный разговор с лордом Дагорном обо мне, моем происхождении и его нежелании иметь со мной какие-либо отношения, мы так и не поговорили о несостоявшейся помолвке. Сама я не могла потребовать, чтобы он снял обручальное кольцо, ведь император четко выразил свою волю — нужно ждать. А Себастьян молчал, словно ничего не произошло. Вот и приходилось мне мучиться с перчатками и митенками. Жарко ведь, да и неудобно. Отбросив их в сторону, встала на колени и начала ощупывать панно, медленно перемещаясь к краю рисунка.

— Ну, Иржи! Я же сейчас умру от любопытства! — взвыл брат, и я услышала его быстрые шаги.

Подойдя ко мне, он тоже опустился на четвереньки и стал следить за моими руками.

— Иржи́на? — обманчиво спокойно позвал меня Себастьян. — Прости, что отвлекаю тебя от этого безусловно интересного занятия, но мне хотелось бы кое-что прояснить.

— Мм-м? — вопросительно промычала я, не прекращая своего дела.

— Скажи, ты долго собираешься прятать мое кольцо? — очень ровным голосом спросил маг.

— До тех пор, пока ты его не снимешь. А что? — ответила, не оглядываясь, хотя внутренне напряглась.

— До тех пор, пока не сниму? — В голосе некроманта зазвенела злость, и я услышала его шаги. Подойдя к нам, он наклонился, схватил мои митенки, лежавшие на полу, и резким движением спрятал к себе в карман. — А с чего ты вообще решила, что я собираюсь его снимать?

— Что значит «с чего»? — Вздохнув, я села на полу так, чтобы видеть его.

Рядом затаился Грегориан и постарался слиться с обстановкой, что ему, впрочем, плохо удалось.

А я продолжила:

— Наверное, с того, что у нас с тобой был уговор. Я временно принимаю твое кольцо, и то только для того, чтобы оградить себя от сплетен. Но так как их нет и никто даже не пытается болтать, что я твоя любовница, потребности в твоем кольце и в этой фиктивной помолвке у меня тоже нет. Собственно, я так и предполагала. И ты прекрасно знаешь, что я надела кольцо только после приказа императора.

— Я правильно понял, что замуж за меня ты не собираешься? — В голосе Себастьяна все отчетливее слышалась ярость.

— Да, ты правильно понял. Замуж за тебя я не хочу и не пойду. Впрочем, справедливости ради замечу, что меня туда никто и не звал. Так что я жду, пока император отменит свой приказ. Ему я об этом уже говорила. Ну… или же ты сам снимешь с меня свое кольцо.

— А нельзя ли узнать, чем я тебе не угодил? — ядовито спросил Себастьян, и вот тут я тоже разозлилась и встала с пола.

— Дай-ка подумать. — Я посмотрела в его карие глаза. — Наверное, тем, что ты тоже не хочешь на мне жениться. Еще, вероятно, тем, что я — шлюха, потенциальная потаскушка, дочь одной из Горгулий, которую та нагуляла от светлого, а еще у меня дурная кровь. А ты и так уже натерпелся от одной гулящей дряни, и вторая тебе не нужна. Что еще? Ах да, напоследок ты дал согласие на то, чтобы твой старший брат женился на мне. Более того, очень настаивал на этом. Я ничего не забыла?

— Что?! — Себастьян стремительно побледнел, так, что это стало видно даже на его смуглой коже. Ни разу не замечала, чтобы кто-то вот так мгновенно белел от эмоций.

— Да, Себастьян. — Я смотрела на него, чуть наклонив голову. — Я в курсе вашей занимательной беседы.

Он кашлянул, опустил взгляд и нервно сжал руки в кулаки.

— Иржи… Я… Ты…

— Вот только не нужно говорить, что я все не так поняла, Себастьян. Я слышала ваш разговор своими собственными ушами. Не специально, совершенно случайно, но я подслушала его. Так что не надо сейчас пытаться делать оскорбленный вид из-за того, что я не хочу за тебя замуж.

— Почему ты мне ничего не сказала? — спросил он тихо и виновато отвел взгляд в сторону.

— А как ты себе это представляешь? Как мне нужно было тебе об этом сказать? Закатить скандал? Или устроить истерику? Или, может, отхлестать тебя по щекам? Что я, по-твоему, должна была сделать? — Во мне клокотала злость, которую с трудом удавалось сдерживать. А еще поднималась тщательно скрываемая ранее обида, особенно горькая от того, что пришлось сказать все это вслух.

— Ну хочешь, ударь меня? — Себастьян медленно приблизился ко мне. — Надавай пощечин. Накричи на меня. Не знаю… скажи, что я скотина и сволочь.

— Зачем? Это что-то изменит? Ты ведь даже виноватым себя не чувствуешь. Нет, ты всего лишь сказал своему брату то, что думаешь обо мне. И от того, что я назову тебя сволочью, твое мнение обо мне лучше не станет. А я не перестану чувствовать себя униженной. Так к чему это?

— И что теперь? — Лицо Себастьяна как-то резко осунулось, в уголках губ проявились морщинки, он смотрел на меня, ожидая моего решения.

— Ничего. — Я обреченно пожала плечами. — Только избавь меня наконец от этого украшения, чтобы не приходилось носить перчатки в такую жару. Необходимости в нем никакой нет. Ни помолвки, ни свадьбы у нас не будет. Так и останемся в некотором роде родственниками, поскольку Грегориан мой названый брат и принадлежит к твоей родне.

— А если я все-таки объявлю, что ты моя невеста? — поджал Ян губы, явно что-то задумав.

— Тогда мне придется найти себе любовника и сделать так, чтобы об этой связи узнали. Это гарантированно послужит поводом для расторжения помолвки. Не хотелось бы, но на что не пойдешь, если тебя приперли к стенке и угрожают.

— Ты не сделаешь этого. — Себастьян бледно улыбнулся, решив, что это шутка.

— Хочешь проверить? — Я отстраненно посмотрела на него. Но кто бы знал, чего стоила мне эта внешняя невозмутимость!

— Иржи… Ты… — Робкая улыбка Себастьяна исчезла. — Ненавидишь меня?

— Нет. — Я покачала головой и горько усмехнулась. — Ты не первый человек в моей жизни, посмевший смешать меня с грязью только из-за происхождения. Сама виновата, решила, что ты… А ты оказался такой же, как многие другие. Как же… Потомственные родовитые аристократы, и вдруг какая-то выскочка с непонятной наследственностью. Сними с меня свое кольцо, и пусть все идет так, как идет.

Я протянула ему левую руку, чтобы он мог снять кольцо. И ничего, что меня потряхивало от эмоций и рука немного дрожала.

— Иржи, послушай… — Некромант взял мою руку в свои ладони, но снимать кольцо не торопился. — Я виноват перед тобой, признаю… Но, может, все еще можно исправить? Дай мне еще один шанс!

— Не нужно, Себастьян. О каких еще шансах ты говоришь, если я знаю, как ты думаешь обо мне. Так не думают и не говорят даже о друзьях и хороших приятелях. Такими словами не называют женщин, которые не сделали тебе ничего плохого. — Голос немного дрожал, и мне приходилось прикладывать усилия для того, чтобы он совсем не сорвался. — И уж тем более такими эпитетами мужчина не награждает девушку, которая ему нравится. Я не говорю о любимой, но так мужчина не говорит даже о той, к которой испытывает хотя бы толику симпатии. Поэтому не надо. Давай закроем эту тему и больше не будем к ней возвращаться.

Очень медленно, словно сомневаясь и сопротивляясь своим действиям, Себастьян снял с моего пальца свое кольцо, но продолжил удерживать мою руку.

— Иржи… — В его глазах бились эмоции, которые я уже не могла и не хотела понимать.

— Спасибо, Себастьян. — Я выдернула руку и отвернулась к окну.

Не могу! Просто не могу!

За моей спиной еще несколько мгновений стояла гробовая тишина, а потом послышались быстрые шаги, и хлопнула дверь.

Обернувшись, убедилась, что Себастьян вышел, а на полу так и продолжал сидеть Грегориан. Он смотрел на меня очень серьезно и с таким сочувствием, что я не выдержала.

— Вот так вот, братик, — сказала, криво улыбнувшись. — Поговорили.

А потом села на пол, уткнулась лицом в ладони и расплакалась.

К чести Грега, он не стал меня утешать и говорить ненужных слов. Только переместился, сел рядом со мной на полу и обнял за плечи, позволив опереться на себя. И пока я рыдала от горечи и обиды, молча гладил по волосам, давая выплакаться.

[1] У́ллис — некрупное хищное животное из семейства псовых, обитает на северных территориях обоих материков. Летом имеет серовато-бурую окраску, зимой — белую. Линька происходит два раза в год. Шерсть очень длинная и мягкая, поэтому уллисы ценятся за густой теплый мех, и на них часто устраивают охоту. Хитрые и смышленые, из-за чего название этого вида часто используют как ругательство. — Здесь и далее примеч. авт.

[2] Тра́кис — маленькое насекомоядное животное черного цвета. Обитает в почвенной среде, ведет подземный образ жизни, копает туннели, кормится подземными беспозвоночными и реже частями растений.

[3] «Идущие за радугой» — молодежное движение, аналог земных хиппи. Их лозунг: «Радуга укажет путь, а конца пути — нет».

[4] Великий Раскол — исторический период в Алсариле. Точкой отсчета является начало гражданской войны между последователями двух направлений магии — Света и Тьмы. Окончание периода приходится на время раскола единого материка на две части, на которых впоследствии образовались две империи — Светлая и Темная.