Чарли
– Добрый вечер.Чарли дернулся от неожиданности, расплескав пиво на себя и сидящего рядом Винсента. Секунду назад лавка напротив пустовала, а сейчас там расположился неизвестный тип.
Обматерив незнакомца, а за компанию и охрану, которая сидит и чешет яйца, пока к хозяину подкрадываются всякие, Чарли поставил на стол мокрую кружку и внимательно осмотрел незваного гостя, готовясь бежать или нападать, в зависимости от ситуации.
Гость прятал лицо под низко надвинутым капюшоном и кутался в теплый плащ, что в жарко натопленном и душном зале трактира смотрелось вдвойне подозрительно.
Эта подозрительность, как и прозвучавшее ранее приветствие неожиданно успокоили. Убийцы стараются не выделяться, и здороваться убийца уж точно не станет. Его приветствием, будет удар ножа.
Тем временем охранники поспешили загладить свою оплошность, и, обойдя стол, взяли незнакомца в клещи.
– Мистер Бруизер не любит, когда к нему подкрадываются. Шел бы ты отсюда, парень, пока не сломали чего.
Громила, известный жителям Братсмута под прозвищем Кувалда, продемонстрировал увесистый кулак едва ли не больше головы незнакомца. Как правило, этого было достаточно. Начинавший на Арене еще при батюшке Чарли, Кувалда смотрелся весьма внушительно. Огромные ручищи, стесанные в боях костяшки пальцев, перебитый нос и двести тридцать фунтов мышц, распиравших легкий доспех, отбивали всякую охоту связываться с этим человеком. Рядом с ним, кутавшийся в плащ незнакомец казался совсем задохликом.
– У меня дело к Винсенту Макгрегору, – незнакомец никак не отреагировал на угрозу. Его голос, тихий и хрипловатый, даже не дрогнул.
«Резеннец», – отметил Чарли. Едва заметная манера говорить отрывисто и удваивать согласные, выдавала в незнакомце жителя южного полуострова. Либо резеннец, либо долго жил в тех краях.
– Сказано же – иди отсюда, – рыкнул Кувалда, попытавшись сцапать навязчивого хмыря за плечо, но ухватил пустоту. Гость, неуловимым глазу движением, сместился чуть правее, словно и сидел там изначально.
– Я не ищу ссоры, – в голосе незнакомца не было торжества или заискивания, – Мне просто нужно поговорить с Винсентом Макгрегором.
Любопытный тип.
– Оставь! – приказ остановил готового броситься в бой Кувалду. Чарли с Винсентом переглянулись. Винсент отхлебнул, со стуком поставил кружку на стол и кивнул:
– Пусть говорит.
– Подожди, – Чарли еще раз смерил незнакомца подозрительным взглядом и приказал. – Покажи лицо!
Тот помедлил и опустил капюшон.
Чарли, прищурясь, разглядывал кошачьи глаза и большие, как у лошади заостренные на кончиках, уши. Ахать или удивляться, подобно селюкам, он не торопился. На Арене хватает бойцов с примесью крови волшебного народа. Правда, чистокровных ему видеть еще доводилось.
Дело пахло деньгами, а значит, просто так отродье Изнанки отсюда не уйдет.
– Завтра отправляется обоз в Анварию, – фэйри хотел снова поднять капюшон, но Чарли жестом запретил ему это делать. – Мне нужны деньги, поэтому я хотел бы наняться охранником.
Не просто деньгами, а очень хорошими деньгами. Лишь бы Винс не перехватил длинноухого!
– Сожалею, – голос Винсента прозвучал спокойно, без издевки. – Мне не нужны охранники
– Я – мастер-воин и смогу полезным, – в бесстрастном голосе незнакомца прорезались эмоции, давая понять, что это для него важно, и Чарли поспешил уколоть, в приоткрывшуюся уязвимую точку:
– Парень, ну кто так нанимается, – сообщил он, издевательски улыбаясь. – Ты бы еще в подворотне с ножом подошел, – Чарли ухмыльнулся, и посмотрел на Винса, призывая разделить с ним веселье.
Винсент веселия не разделял.
Он отпил еще пива, со стуком поставил кружку на стол, и хмуро оглядев зал, поднял сжатую в кулак ладонь:
– Во-первых, – он оттопырил толстый палец с обгрызенным заусенцем. – Мне не нужны охранники. У меня большой отряд надежных ребят, с которыми я работаю уже много лет. Во-вторых, – теперь два пальца торчали вверх пародией на приветствие во славу королевы, – я не нанимаю фэйри. Вы всегда держитесь наособицу, да еще собачитесь с остальными. В-третьих, если ты шастаешь среди людей без денег, значит, тебя изгнали, а я не нанимаю преступников. У меня – честное, уважаемое предприятие, мне не нужны неприятности с князьями или воровскими баронами, – он продемонстрировал фэйри три пальца и, намекая что разговор окончен, снова взялся за кружку.
Если фэйри и был разочарован отказом, то ничем этого не выдал. Он поднял капюшон, встал, собираясь уйти, и Чарли понял – пора. Валяться в ногах и умолять такой не станет, значит, дожимать длинноухого придется уже во время переговоров.
– Погоди, парень, – протянул он, жестом приказывая подавальщику принести еще пива. – Говоришь, тебе нужны деньги?
Бобби
Стукнула рама за спиной. Бобби замер.
А мог бы не дергаться. Тихо все, пылью пахнет, сыростью. Не сбрехал Гарри. Никого здесь не живет, кроме чокнутого горбуна.
Он запалил тайный фонарь, чуть не шарахнулся от затянутого в чехол дивана. Ну, чисто туша на бойне. Только вонищи не хватает и мух.
Разом заныли шрамы по телу. Тяжелая рука была у Жирного Смитти.
Помойной крысой Бобби прошмыгнул по комнате и разочарованно скривился. Заплечный мешок потяжелел только на бронзовый канделябр, отлитый в форме букета. Вот ведь – богатей вроде, а взять нечего.
В прочих комнатах и того хуже. Ни картин, ни статуэток. Столового серебра на кухне и то нет.
Бобби обиженно почесал нос, еще раз осматривая пустое нутро буфета. Не чугунную же сковороду тащить?
Возвращаться без добычи нельзя. Гарри не Смитти пороть не будет. Но накажет…
Это у него развлечение любимое. Набросит удавку и стоит, улыбается.
И еще в отхожее место головой макать любит.
Сразу вспомнилось – вонючая жижа, заливающая нос и рот и голос над ухом. «Ты очень разочаровал меня, малыш».
Бобби вздохнул. Нет, Гарри разочаровывать никак нельзя.
Перед входом в покои горбуна он помедлил. Одно дело – обносить дом, пока хозяева в отъезде или спят где подальше. А вот так, когда рядом владелец…
Боязно!
Дверь не скрипнула, когда Бобби приоткрыл ее. Не закряхтели под ногами половицы. Внутри было темно и пахло воском, как в храме.
Горбун дрых. Храпел даже: на всю комнату из-за ширмы раскаты доносились.
Алтарь в покоях поставил. Набожный, видать, сильно.
Воровать на глазах у богов Бобби не стеснялся, а вот ширме обрадовался. Повезло!
Еще больше он обрадовался золотым и серебряным пластинкам с закорючками на столе в углу. Чокнутый горбун – столовое серебро на пластинки перевел.
Рядом лежали курильницы тонкой работы, статуэтки. Экое богатство!
Мысленно ликуя, Бобби сгребал добычу в мешок, когда горло сдавила резкая боль, и сразу стало невозможно ни выдохнуть, ни вдохнуть. Словно Гарри встал за спиной со своей известной всем босякам Ист-Уорфолл-Энда удавкой. Вот-вот над ухом раздастся «Ты очень разочаровал меня, малыш».
– Хорошая работа, Кьяра, – услышал Бобби прежде, чем в глазах окончательно потемнело.
РэндольфГромилы-охранники нависали рядом, загораживая Рэндольфа и его собеседника от любопытных взглядов. От них несло потом и чесночной колбасой. Из кружки, которую подавальщик поставил перед его носом, шел кислый дух перебродивших дрожжей. Фэйри поморщился и отодвинул непрошеное угощение.Он нормально относился к принятию эликсиров или наркотиков, если того требовало дело. Но странной человеческой привычки без причины травить себя слабыми растворами яда понять не мог.– Мне не нравится убивать людей, которые мне ничего не сделали, – сказал он, рассматривая человека, только что предложившего ему работу. – Я не убийца.Строго говоря, это не было совсем правдой. Рэндольфу не раз приходилось убивать по приказу князя. Просто он не любил это делать. Истреблять чудовищ ему нравилось куда больше.– Кто говорит об убийствах? – улыбка у человека, назвавшегося Чарльзом Бруизером, была неестественно широкой. Сл
Рэндольф– Драть твою мать! – все, что сумел сказать Чарли после того, как длинноухий за полминуты обезоружил двух его лучших бойцов.Фэйри вложил клинки в ножны и повернулся. Его лицо оставалось таким же бесстрастным, каким было в трактире, когда он побрезговал угощением Чарли. Ни азарта, ни гордости от победы.Не тщеславен. Совсем плохо. За прошедший час Чарли так и не понял, чем вообще можно зацепить длинноухого. У него словно не было слабых мест, любые обещания, похвалы и завуалированные дерзости фэйри встречал одинаково равнодушно.– Это отлично, парень. Могешь, не отнять. Но пойми: зрителю нужно зрелище. Чтобы неясно было, кто победит. Чтобы покричать, понервничать за свои денежки. Да и крови немного пустить в конце не помешает.О том, что лившаяся в боях кровь покупалась на соседней скотобойне и принадлежала овцам, он рассказывать не стал. Всему свое время.– Ну давай! Затяни, поддайся. Покажи
ЭлисонОни были гистрионами*. Маленькая труппа из фэйри и монгрелов. Отщепенцы, преступники, изгнанники Изнанки, вынужденные скитаться по человеческому миру и веселить простолюдинов, чтобы выжить. Команда дядюшки Ринглуса.Кроме Тильды, Зигфрида и Фэй, которых я уже видела, в труппе была молчаливая смуглянка Паола – высокая и гибкая, с прекрасными бархатными глазами. На вид – обычный человек, даже Фэй с ее красными волосами выглядела более странной.Шестой комедиант – Фернанд, выступал под звучным псевдонимом Мефисто Великолепный. Темноволосый, лощеный, слегка показушно-зловещий. Белая кожа, ярко-алые губы, бородка клинышком. Никогда не встречала мужчину, который был бы так увлечен своей внешностью. Он проводил у зеркала больше времени, чем Китти, одевался с тщанием, достойным потомственного лорда, а духов, притираний, помады, мушек и пудры у него было больше, чем у всех остальных гистрионов, вместе взятых.Тильда была м
Фэй не предпринимала больше попыток сблизиться, но и не показывала, что обижена на мой отказ. Я очень скоро поняла, что подобное предложение с ее стороны не было чем-то особенным. Непоседливая полукровка обожала все, связанное с постельными утехами и постоянно искала случая разнообразить свои вечерние приключения:– Поаккуратнее с ней, – предупредила Тильда на следующий день. – Не увлекайся. Фэй любит всех и никого.Я похлопала глазами от ее прямоты и решила не делать вид, что не понимаю о чем речь:– Я этим не интересуюсь.– Зря. Она великолепна в том, что умеет.Я покраснела и решила не уточнять, опирается ли Тильда на собственный опыт. И так понятно было.– Зачем ограничиваться кем-то одним, – рассуждала вечером Фэй, укладываясь спать. – Жизнь так коротка, и в ней так много красивых людей. Вот, например, ты, Элисон. Нет, нет, не бойся. Я больше не буду приставать, пока сама не попросишь. Зна
ЮнонаЧто-то в недрах замка чуть слышно щелкнуло. Юнона продвинула шпильку чуть дальше, надавила сильнее.И сломала.Ругнувшись вполголоса, вынула обломок, швырнула к десятку других и со вздохом признала, что врезной альбский замок – из тех, что куда чаще ставят на сейфы, чем не на двери гостевых покоев, оказался ей не по зубам.«Магия развращает» – зазвучал в ушах голос Мартина. – «Мы привыкаем к ней и становимся беспомощны».Юнона мысленно согласилась с первым Стражем.Она выпрямилась, еще раз пленной тигрицей обошла свою темницу. Две комнаты обставленные с почти вызывающей роскошью, на грани безвкусицы – у Отто всегда было плохо с чувством меры. Мебель из красного дерева, резная, в позолоте и аляпистых розочках. Пышный ворс ковра, в котором ноги утопают почти по щиколотку, багряные тканые обои с золоченым узором на стенах.И очень прочные вцементированые в стены решет
ЭлвинУ гостевых покоев на третьем этаже я остановился, вслушиваясь в происходящее за дверью. Франческа была внутри. И даже что-то напевала.У нее был несильный, но приятный голос. В самый раз для светских музыкальных вечеров. Я любил слушать, как она поет, поглаживая струны арфы или опуская пальцы на черно-белые клавиши клавикорда. Созданный мастером-фэйри специально для сеньориты инструмент звучал божественно – нежный почти скрипичный дискант, глубокие и звучные басы.Сейчас клавикорд пылился в гостиной под чехлом. Его не снимали уже несколько месяцев. И вряд ли скоро в башне раздастся мягкое звучание его струн.Проклятье! Всякий раз, когда я возвращался домой, у меня было ощущение, что под ногами хрустят осколки прежней жизни.Поначалу я надеялся завоевать Франческу снова, избежав прежних ошибок. Но в нее как будто демон вселился, честное слово. Презрение, отвращение, скандалы, провокации и совершенно детские выходки, кото
При виде сеньориты у братца на физиономии нарисовалась такая масляная улыбочка, что мне захотелось выгнать его из дома пинками.– Ах, леди, я счастлив, снова быть представленным вам. И вдвойне счастлив, что вы забыли все мои комплименты, и теперь я смогу повторить их, будто в первый раз…– Знаешь, дружище, – перебил я его самым проникновенным голосом, на какой был способен. – Общение с тобой заставляет меня цитировать великих. Вот и сейчас, ну как не вспомнить бессмертное «заверни жерло» от Фергуса?!Уверен, Риэн внял бы призыву и заткнулся, он всегда неплохо понимал слова, особенно такие, которые таили в себе намек на мордобой. Но вмешалась Франческа:– Нет, нет! Продолжайте, сеньор, – сказала она, улыбаясь улыбкой сытой кошки. – Я с удовольствием еще раз услышу все, что позабыла.– Риэн пришел по делу, так что обойдемся без политесов.Братец развел руками, как бы показывая,
Он поднимает руку, чтобы коснуться моей щеки. Я отшатываюсь и фыркаю:– О, не трудитесь, сеньор. Мне ничего не нужно от вас.– Не хочешь дать мне шанс?– Нет! И никакая сила не заставит меня простить или взглянуть на вас иначе.Наградой за мои слова становится знакомая ухмылка:– Очень по-квартериански, леди. Думаю, ваш духовный отец мог бы вами гордиться.Я не успеваю рассказать ему, что квартерианство не для таких наглых безбожников. Потому что слышу за спиной неуместный в стенах дома звук, похожий на блеянье.Слишком много всего случилось за эти дни. Я совсем выкинула из головы козу. Просто не до того было. Тем более что я больше ее не встречала. И вполне готова была поверить, что вредное животное мне просто привиделось или приснилось.А вот и не приснилось!Она стоит в дверях. И меланхолично жует кусок ткани, в котором я узнаю свой любимый шелковый шарф.– Хейдрун?! – изумля