Share

Глава 1

* * *

«Никогда не доверяй отражению», – эта странная фраза из моего сна вспомнилась опять, когда я разглядывала себя в зеркале. «Не доверяй!»

Этой ночью я вновь увидела хорошо знакомый мне с детства сон, где я гуляла по узким улочкам, приводившим меня к католической церкви. Он каждый раз обрывался встречей с пожилым сеньором, который спускался по ступеням и с ласковой улыбкой протягивал мне ладонь, приглашая следовать за ним. Это был вещий сон, секрет которого я разгадала прошлым летом, когда волей судеб оказалась в одном испанском поселке и обнаружила, что улицы его уже мне знакомы[1].

Но в сегодняшнем сне я услышала эту странную фразу. «Никогда не доверяй отражению».

Дверь тихонько скрипнула, и в спальню, мягко ступая лапками по паркету, вошел Булка – котенок Рауля. Булка прошествовал к кровати, обнюхал край шерстяного пледа и громко чихнул, смешно присев на задние лапы. Чихал он всегда с такой мощностью, будто был не полугодовалым котенком, а взрослым львом. Мы с Раулем каждый раз вздрагивали от неожиданности, а затем смеялись, пугая уже Булку громким смехом. Мою же кошку Дусю на эти три недели, что я гостила у Рауля в Испании, приютила моя подруга Арина.

Котенок явно собрался запрыгнуть на кровать и угнездиться в ложбинке между двумя подушками. Но, передумав, развернулся и направился к трюмо. Видимо, вспомнил, что в глубине зеркала прячется его товарищ по играм. Я, предвкушая забавную сцену, замерла со щеткой в руках. И точно, кот вспрыгнул на столик перед трюмо и ткнулся носом в зеркало, оставляя на нем влажный отпечаток. Игра Булки была всегда одной и той же: он трогал поверхность стекла лапкой, крутил головой, шевелил ушами и даже пытался «разговорить» отражение мяуканьем. В этот раз он заглянул за створку трюмо в поисках еще одного белого котенка с черным пятнышком у носа и выглянул оттуда с таким разочарованным выражением, что я рассмеялась.

– Анна, ты здесь? – в комнату заглянул Рауль.

– А где же мне быть, – ответила я. Потеряться в этой квартире было сложно. Несмотря на наличие нескольких комнат, размерами помещение лишь слегка превышало мою однокомнатную «хрущевку» на Щелковской. Больше всего мне нравилась гостиная: стена, отделяющая ее от кухни, была заменена барной стойкой, открывающееся пространство и выкрашенные в светлый цвет стены делали эту часть квартиры визуально больше. У стены стоял удобный диван, по бокам которого расположились торшер, дававший мягкий свет, и стойка с дисками. Журнальный столик заменял обеденный стол. Мне понравилась идея обедать и ужинать, сидя на подушках, брошенных прямо на светлый ковер. Рауль сказал, что мог бы купить нормальный стол, но тогда из‑за размеров гостиной пришлось бы расстаться с диваном и столиком.

Спальня была еще меньшего размера. В нее удалось втиснуть только двуспальную кровать. Оставшееся пространство занимало старое трюмо, которое Рауль подумывал заменить навесным зеркалом и поставить шкаф, потому что встроенный в стену был слишком мал.

В кабинет, напоминавший габаритами грузовой лифт в московской девятиэтажке, я почти не заходила.

И хоть эта квартира была маленькой, преимуществ у нее нашлось достаточно. Во‑первых, в ней недавно сделали капитальный ремонт, установили батареи и кондиционер, во‑вторых, соседи оказались нешумными и приятными людьми, в‑третьих, здание располагалось в пяти минутах ходьбы от станции электрички. В‑четвертых, поселок, в котором Рауль снимал квартиру, был гораздо больше того, в котором проживали его родители, – с магазинами, кафе‑барами, широкой центральной улицей…

Рауль вошел в спальню и прикрыл за собой дверь. Булка же проворно спрыгнул на пол и шмыгнул под кровать. В квартире с утра царила суета, кот чувствовал, что она каким‑то образом скажется на нем, поэтому нервничал и прятался. Мы планировали провести несколько дней в снятом с друзьями Рауля старинном доме, и все утро занимались сборами. Такой вид отдыха в отреставрированных, с современными удобствами, но с сохраненным первоначальным обликом домах, чей возраст порой приближался к тысячелетию, был довольно популярен в Испании. Когда Рауль еще до моего приезда поинтересовался, интересна ли мне подобная поездка, я без раздумий ответила согласием.

– Э, стеклянный мальчик, я так ничего не вижу! – рассмеялась я, когда Рауль уселся на столик трюмо, заслоняя мое отражение.

– Я тебе лучше зеркала скажу, что ты очень красивая! – ответил он и, обхватив руками мои бедра, притянул меня к себе и посадил на колени. – Красивая и сладкая.

Я с готовностью обняла его за шею и потянулась с поцелуем, но в последний момент отпрянула и показала язык. Рауль недолго позволил дразнить его, уже в следующее мгновение запустил пальцы в мои волосы, ласково взъерошил их, и когда я прикрыла глаза, поцеловал меня.

С Раулем мы встретились во время моей летней поездки в Испанию. Но я даже представить себе не могла, что это знакомство получит продолжение.

…Мне не понадобилось много времени, чтобы влюбиться в Рауля, хоть я и считала, что моя душа, опустошенная изменой мужа и сложным разводом, еще не скоро сможет наполниться новыми чувствами. Но как можно было не очароваться высоким загорелым красавцем с медальным профилем, вытатуированной на плече пантерой, взъерошенными черными волосами и с плещущимися в зеленых глазах‑озерах солнечными зайчиками? Носил тогда Рауль еще бородку, но сейчас его подбородок был гладко выбрит. Привлекательная внешность в сочетании с отзывчивостью, с которой он согласился помочь мне раскрыть семейную тайну, с заботой, которую я никогда не получала от бывшего мужа – и я увлеклась Раулем не на шутку. Роман между нами вспыхнул быстро и не предполагал развития, как многие курортные приключения (у Рауля, к тому же, в то время вяло дотлевали отношения с его постоянной девушкой), но казался подарком, врученным мне судьбой в качестве утешительного приза за разбитую семейную жизнь. Таким приключениям отводятся слишком узкие временные рамки, и, помня об этом, отпускаешь чувства на волю, не задумываясь о приличиях, накладывающих ограничения на обычные отношения. Поэтому переживаемые эмоции оказываются острее. Уезжала я из Испании, не оставив случайному знакомому никаких контактов. Но покидала солнечную страну в дождливом настроении и, чего уж греха таить, с расцарапанным сердцем…

– Звонила сестра, сказала, что минут через пять будет у нас, – произнес Рауль, нехотя отстраняясь от меня. – Успеешь собраться?

– Я уже готова.

Он усмехнулся, услышав в невинной фразе другой смысл.

– Как жаль, что Лаура будет тут с минуты на минуту, – выдохнул он мне в ухо, обжигая дыханием. – Как жаль…

Его губы вновь нашли мои, но в этот момент, обманутый тишиной, из‑под кровати вылез Булка. Увидев нас, сидящих в обнимку, котенок прыгнул и ловко втиснулся между нами.

– О, Булка здесь, а я его по всему дому ищу!

– Он уже давно тут вертится, помогает мне со сборами, – ответила я, поглаживая громко заурчавшего котенка по белоснежной спинке. «Надо было его Трактором назвать, а не Булкой», – заметила я как‑то.

Столь странное для котенка имя дал ему Рауль, пожелавший в память обо мне назвать подобранного нами летом малыша русским «именем». Рауль рассказал, что слово «булка» услышал в госпитале от русской женщины, развозившей пациентам обеды. В один из дней, забирая у Рауля поднос с почти нетронутой едой, она воскликнула: «Ну что ж ты не поел! Съешь хотя бы булку!» Говорила женщина по‑испански, но слово «булка» произнесла на родном языке. Оно понравилось Раулю, и он так назвал котенка. То, что слово – женского рода, а котенок был мужского пола, Рауля не смутило, главное, как он говорил, «имя было русским». Булка толстел и рос, как на дрожжах, словно задался целью оправдать свое имя, и в этом подросшем молодом коте уже сложно было узнать того тощего малыша, которым мы его нашли.

– Пора «упаковывать» Булку, – засуетился Рауль, мягко ссаживая нас с котенком с колен. – Погоди, не отпускай его, я принесу перевозку.

Мы долго решали, как поступить с полугодовалым «ребенком»: взять его с собой в поездку или отвезти к родителям Рауля. Сомнения разрешила мама Рауля, сказав, что в незнакомой обстановке Булке будет неуютно, тогда как ее дом котенку уже знаком.

Рауль вернулся, неся в руках зеленую пластмассовую «клетку», при виде которой Булка извернулся, спрыгнул с моих рук и вновь юркнул под кровать.

– Извини, не удержала, – повинилась я, разводя руками. Рауль красноречиво закатил глаза, поставил перевозку на пол, лег на паркет и сунул руку под кровать. Я, глядя на его попытки вытащить Булку, вновь вспомнила о своей кошке, «девушке с характером», признавшей Рауля сразу. Помнится, все время, что он гостил у меня, Дуся ходила за ним следом, ластясь и мурлыча, а по ночам вспрыгивала на кровать и засыпала, с удобством разместившись на его ногах, хотя обычно спала в кресле. Такой влюбленности от своей кошки, не жалующей человеческий сильный пол, я не ожидала. Впрочем, я ее прекрасно понимаю…

– Булка, иди сюда! – звал Рауль, ползая по‑пластунски перед кроватью. Я съехидничала, что теперь уверена в чистоте полов: если и была какая‑то пыль, Рауль собрал ее на свитер. Он, не обращая внимания на мои остроты, почти полностью скрылся под кроватью и уже оттуда буркнул что‑то неразборчивое, а потом вскрикнул, видимо, Булка оцарапал его. Котенок вообще‑то был ласковый… до тех пор, пока не видел перевозку, которая ассоциировалась у него не столько с переездами, сколько с походами к ветеринару и прививками.

– Анна, помоги! – попросил Рауль, выныривая наружу. На тыльной стороне его ладони набухали и наливались кровью свежие царапины. Булка когти уже спрятал, но пугливо прижимал уши и недобро косился на клетку.

– Надо обработать и заклеить, – заметила я уже после того, как жалобно мяукающий котенок оказался заключен в «тюрьму».

– А, ерунда, – поморщился Рауль, разглядывая «боевые ранения». – Так пройдет. Да и пластыря, кажется, у меня нет.

– В доме медика – и нет пластыря! – поддела я его.

Это в свои выходные Рауль выступал с музыкальной группой в клубах и на городских мероприятиях, а в рабочие дни сменял майки и протертые джинсы на форму медбрата.

– Вот так и нет, – пожал он плечами.

– Хотя бы обработай чем‑нибудь!

– Не страшно… Это же Булка, а не уличный кот!

Я покачала головой, не одобряя его беспечности. К собственному здоровью Рауль относился небрежно, но стоило мне или Булке чихнуть, как он проявлял излишнее, по‑нашему мнению, беспокойство, разводил суету. Конечно, с одной стороны, мне было приятно такое внимание, но с другой – Рауль в этом плане перегибал палку. Если поделить его заботу о здоровье на нас троих, стало бы в самый раз.

Возразить мне не дал звонок в дверь.

[1] Начало истории читайте в романе Н. Калининой «Врата полуночи».

Related chapter

Latest chapter

DMCA.com Protection Status