Мой крик слился с грохотом, взорвавшим тишину подобно праздничному салюту. Кто‑то рядом вздрогнул и скользнул по моему плечу, убирая с него руку.
– Козлы! – пробормотал знакомый голос, который только чудом не перекрывала эта какофония из скрежещущих и гремящих звуков.
Я открыла глаза и не сразу поняла, что на самом деле нахожусь не в винном погребе, а в постели, рядом с Раулем, который уже сидел на кровати и торопливо натягивал джинсы.
– Убью! – прорычал он, вскакивая на ноги и направляясь к двери, из‑за которой доносились эти ужасные звуки – грохот, скрежет, металлическое лязганье и завывания. Я поспешно натянула на себя одеяло: представать в пижаме перед неизвестно кем не хотелось.
– У‑у‑у‑у! – раздались радостные завывания, сопровождаемые усиленным грохотом, стоило Раулю открыть дверь. На пороге стояли три фигуры разного роста в накинутых на головы простынях. В руках, выглядывающих
* * *…Что это? Жар, боль. У меня нет сердца, только его фантом, но я чувствую, как оно вновь бьется, как пенится и бурлит кровь – как тогда, когда в наш дом приходил Анхель. Что со мной?..Я бродила по коридорам моего мира, думая об увиденном «цветке»… Кто его обладатель? Кто она, та счастливица, к которой цветет эта несчастная любовь?Почему несчастная? Так мне показалось, что хозяйствует тут не человек, а этот сорный, несмотря на диковинную красоту, цветок. Он – раковая опухоль, разъедающая хозяина, паразит, выпивающий соки из другого, оберегаемого и напрасно взращиваемого растения. Такая любовь – неистребимая, пожирающая – не может быть счастливой. Возможно, тот мужчина, который ее испытывает, продолжает лгать своей женщине, что ее любит. Настоящие чувства, с примесью тоски и горечи, он испытывает к другой.Так думала я, снедаемая желанием выйти из моего м
Я поблагодарила приятеля за предупреждения и попрощалась.–Что‑то случилось?– спросил Рауль.–Нет,– бодрым тоном ответила я. Хоть я и рассказывала Раулю про Савелия, сейчас пересказывать наш разговор мне не хотелось. Потом, в другой момент.–Как здорово звучит русский язык!– воскликнула с заднего сиденья Моника.– Может быть, мне заняться его изучением? Было бы интересно!–И сложно,– усмехнулся Рауль.– Поверь мне, Моника.–Ты учишь русский?– с восхищением спросила Нурия.Но ответить Рауль не успел, так как тоже отвлекся на телефонный звонок.По разговору я поняла, что звонил тот друг, который должен был приехать сегодня с супругой. Рауль объяснил дорогу и сказал, куда положили ключи от дома.Минут через десять езды по шоссе, обвивающему горы новогодней гирляндой, мы остановились около пр
* * *Мне нравилась эта компания и особая атмосфера сплоченности, которая объединяла нас в одну семью. В доме остались только девушки, молодые люди занимались приготовлением мяса во дворе. Перешучиваясь и смеясь, мы мыли и резали овощи, складывали на блюда сырые свиные ребрышки и куриное филе, накрывали общими усилиями обеденный стол. Аппетитные запахи проникали в дом даже сквозь закрытые двери и окна, щекотали ноздри, заставляли сглатывать голодную слюну.В ожидании обеда мы засыпали вопросами Лауру, так ловко справившуюся с подъемами и спусками. И она, раскрасневшись от внимания и гордости, подробно рассказывала о велосипедной прогулке. Лаура была сейчас невероятно хороша – с разрумяненными щеками, с естественными локонами, в которые завились от влаги и ветра ее волосы, с блестящими глазами. И я, любуясь ее естественной красотой, с восхищением подумала, что сестра у Рауля – необыкновенная красавица.–Ты отважная девушка!
Рауль ждал меня неподалеку от входа.–Чави наговорил много неприятных вещей,– начал он, преграждая мне путь.– Сгоряча. Ничего лично против тебя он не имеет. Но до сих пор не может принять и ухода Ракель, и того, что я выгнал ее, ни с кем не посоветовавшись.–Я понимаю, Рауль,– произнесла я делано добрым голосом, хоть, чего уж скрывать, на душе у меня было скверно… Слова Чави оказались ударом под дых, и я, все еще полусогнутая, хватала ртом воздух.–У Чави непростой характер. Такие выпады случаются, мы к ним уже привыкли. Он отходчив. Сейчас походит где‑то там себе, подумает и придет просить прощения – у тебя, у меня…–Рауль, не надо оправдываться. Я в порядке. Главное, чтобы между вами не испортились отношения. А что касается Ракель, она же ведь в прошлом…Последнюю фразу я невольно произнесла с вопросительной интонацией, желая, чтобы Раул
–Я… Решила попробовать. Звучание у пианино, кстати, хорошее. Чистое. Видимо, его недавно настраивали.–Куда же ты?– остановил ее Чави, заметив, что Лаура предприняла попытку встать со стула.– Попробуем втроем? То, что ты сейчас играла.–Это так,– вдруг покраснела до свекольного цвета Лаура.– Просто… пришло в голову.–Прекрасно,– продолжал вкрадчивым голосом Чави, в то время как Серхио уже надел ремень своей гитары на шею.Лаура заметно колебалась, но потом, вдруг решившись, откинула за спину длинные волосы и азартно воскликнула:–А давай!Она наиграла мелодию одной рукой, подождала, пока молодые люди подберут мотив. Чави заиграл первым, затем вступил Серхио. И уже после них – Лаура.Она чувствовала себя неуверенно и заметно нервничала, но постепенно, с тем, как мелодия, декорированная гитарными пе
* * *До ужина оставалось еще время, а дождь все лил, не давая выйти на улицу. Мы опять собрались в гостиной на втором этаже. Сара, Чави, Серхио и Лусия, заняв кресла вокруг столика, с азартом играли в карты. Давид с Нурией о чем‑то переговаривались в другом конце гостиной, Марк с Моникой, видимо, уединились в своей комнате. Лаура расположилась в одном из свободных кресел возле недействующего камина и читала. А мы с Раулем просто сидели, обнявшись, в углу на диване. И если бы у меня потребовали за каждую минуту, проведенную в объятиях Рауля, по году жизни, я бы отдала их все. Почему‑то сейчас, как никогда, в его молчаливых, но таких говорящих объятиях, я острее ощущала приближение того дня, когда нам придется расстаться.–Эй, Анна?..– обеспокоенно прошептал мне вдруг на ухо Рауль.– Все в порядке?–Да, а что?–Эмм… Нет, ничего,– тихо засмеялся он. И только сейчас
–Что случилось?– нехотя откликнулся он.–Там… Лаура с Давидом так ссорятся, что…–Из‑за чего?– спросил Рауль, не предпринимая попытки встать.–Не знаю, но думаю, что случилось что‑то серьезное. Я увидела, как Нурия в слезах убежала в свою комнату. А Давид, похоже, готов убить Лауру, так он взбешен.–Иду! Анна?..– оглянулся Рауль.–Рауль, мне хочется побыть одной…Он замешкался, терзаемый сомнениями.–Рауль?..– позвала его Моника.–Иду, иду,– раздраженно отозвался он, поднимаясь.– Анна, пойдем в дом. Тут слишком холодно. Даже для таких горячих решений, которые ты принимаешь, не выслушав меня.–Что‑то случилось?– встревожилась Моника уже из‑за нас.–Нет, Моника,– поспешно отозвалась
Я присела перед ней на корточки и тронула ее за колено:–Лаура, не знаю, чего тебе наговорил Рауль, но сделал он это сгоряча, а не потому, что хотел обидеть тебя.–Эт… Эт… Это не он…– ответила, заикаясь от слез, Лаура и убрала дрожащей рукой налипшее на мокрое лицо прядь.–Тебя обидел Давид?Она, отрицая, помотала головой.–Хочешь, я принесу тебе воды?Лаура отказалась, и вдруг, вцепившись мне в руку пальцами, прошептала:–Я хочу отсюда уехать!Какое совпадение. Я тоже. Может, нам и правда уехать отсюда? «Пока не поздно»,– прибавила я мысленно, кстати или некстати вспоминая предупреждения Савелия. Да что такое происходит? Почему ощущение приближающейся беды не покидает меня? Во сне ли дело? В испорченном размолвкой с Раулем настроении?..–Хорошо, давай уедем,– как можно спокойней ск