Впервые мы завтракали не вместе, за общим столом, а по отдельности – по мере того, как кто‑то просыпался и спускался на кухню. Даже стол не стали накрывать. Может быть, потому, что наш шеф‑повар Давид, спалив до угольного цвета пару тостов, обреченно махнул рукой и ушел, а может, потому что напряжение, возникшее в нашей компании, за ночь не развеялось, а, наоборот, зависло над нами плотным куполом. Ни у кого не было аппетита, в основном обходились растворимым кофе, выпивая его на ходу, прямо на кухне. Единственной парой в отличном настроении были Чави с Сарой. Как будто ничего не произошло! Похоже, после темпераментной ссоры последовало не менее горячее примирение. Скорее всего так и было, судя по блестевшим глазам Сары и геройскому виду, с каким расхаживал, потряхивая дредами, Чави.
– Не дом, а зоопарк какой‑то, – проворчал он, принимая из рук Сары чашку с какао. – Проснулись с пауками в постели, можете пред
Кто прокричал это слово, мгновенно приводящее в движение даже мертвые камни, я так и не разобрала. Крики, визг, суета, метания, паника. Ад.–Не поднимайтесь туда!– закричал Чави, проносясь мимо нас со скрученной жгутом рубашкой, с которой капала вода.–Что случилось?!– выкрикнула я ему в голую спину, тогда как Рауль торопливо поставил Лауру на пол и, проигнорировав предупреждение друга, ринулся за ним.–Горит комната Лауры. Возможно, уже и часть гостиной.–А зачем он рубашку снял и намочил?– невпопад спросила Лаура уже своим нормальным голосом. Видимо, от шока пришла в себя. Я ей не ответила и помчалась следом за Раулем. А за мной – и Лаура. Нормальные люди бегут от огня, а мы – наоборот. Помешательство…–Куда?!– рявкнул встретившийся нам на лестнице Давид.– Быстро вниз!–Давид, давай всех дев
–Шучу, конечно!– преувеличенно весело отозвался Рауль, трогая обеими ладонями разбитую поверхность.– Но не шучу в том, что мы отсюда выйдем.Я не ответила, приковав взгляд к его перебинтованной руке, а вернее, к темному пятну, проступившему на повязке.–Рауль, у тебя, похоже, опять кровоточит рана.–Знаю. Сказал ведь, как выйдем из дома, съезжу к врачу.–Я не об этом. А о том, что рассказала Лаура.–Я понял, Анна.Он поежился. В подвале было прохладно – даже для меня, одетой в свитер и джинсы. Неудивительно, что Рауль, обнаженный до пояса, замерз. Но в дополнение к этой прохладе из рамы будто потянуло холодом.Рауль убрал руки с зеркала, и я заметила, что на стекле осталось кровавое пятнышко. И в этот момент металлическая дверь, отделяющая нас от той части подвала, в которой находились друзья, с силой захлопнулась. Мы вздрогнули и испуганно повер
–Ты не сделаешь этого!– реакция Рауля оказалась куда быстрей моей. Его пальцы стальным браслетом сомкнулись на моем запястье и сдавили так больно, что я, тихонько вскрикнув, выпустила осколок.–Ты. Этого. Не. Сделаешь,– повторил Рауль, глядя мне в лицо. В полумраке его зеленые глаза казались черными. А может быть, такими они стали от боли? Что я могу знать о том, что он сейчас чувствует?–Если ты поранишься, я не смогу остановить кровотечение. Потому что тот, кто обитает в этом доме, мне не даст это сделать – несмотря на все мои попытки. Высосет кровь и из меня, и из тебя. И только станет сильнее. А я на тебя рассчитываю.–Я хочу уйти с тобой,– прошептала я.–Так и сделаем. Уйдем вместе – из этого дома,– бодро, слишком бодро, сказал Рауль. И эта нарочитая беззаботность в его голосе, напротив, напитала меня страхами.– Давай, А
* * *Сеньор Анхель переступил порог дома, прошел через длинную столовую, гладя отполированные временем и ладонями спинки стульев. Эти стулья были приобретены в лавке его отца, которую продолжал содержать по сей день Анхель. Люди уходят, а у предметов жизнь куда более долгая. Они пережили не только несколько поколений владельцев, но и уцелели при двух пожарах. Как вот этот буфет и стол.Анхель открыл дверь, ведущую на лестницу, но в последний момент передумал подниматься: что ему делать сейчас там, среди рабочих, восстанавливающих второй этаж после пожара? Там такие специалисты, что он, знающий толк лишь в старинных вещах, но ничего не понимающий в ремонтных работах, будет лишь мешать. Да и выгоревшая комната – та самая – невольно напоминает о другом пожаре, в котором погибла Мария.Анхель прошел через хозяйственный блок и вышел на другую лестницу. Даже здесь еще чувствовался запах горелого пластика и «химии», которой туши
* * *Это был печальный обед. Плакала душа, плакали мои сухие глаза, плакали мои тронутые улыбкой губы. Я слушала Давида, но думала лишь о том, что завтра – все… Зимние объятия моей страны, компания одиночества, воспоминания – то ли мой яд, то ли лекарство.Там, в Москве, осталась Дуся, она тоскует по мне. Я и так задержалась дольше, чем предполагала. Там, в моей семье, готовятся к празднованию маминого юбилея, и я просто не могу на нем не присутствовать, а так задержалась бы в Санроке еще ненадолго. В Москве вроде как моя жизнь, но похожа она на выстуженные зеркальные коридоры. Теперь моя настоящая жизнь только там, где Рауль.–Эй, принцесса?– услышала я его шепот, и теплое дыхание тронуло мочку уха.– Ты чего загрустила?–…А она вцепилась в тебя, как кошка!– продолжал Давид, размахивая руками.– Я ее отдираю, ору ей, чтобы выпустила. А она дер
Наталья КалининаЗеркальный лабиринт«Испанский» цикл – 2В произведении использованы тексты песен Diego Martín «Sobra», «De qué me vale quererte». Перевод Нины Арутюновой.Памяти Алексея СабкоПролог1970 год, ИспанияЕе терзали противоречивые чувства: с одной стороны, любопытство толкало в спину, словно озорной товарищ, но стоило приблизиться к двери ванной, как страх хватал за руку, вынуждая отступить. Ванесса ходила комнате нервными кругами и вновь замирала возле ванной. Что же там происходит? Она приложила ухо к двери и прислушалась. Ни звука. Ни шороха. Ни вздоха. Будто в помещении и нет никого. Открыть? Но Мария строго‑настрого запретила ей мешать, напротив, дала важное задание – следить за тем, чтобы в комнату не заглянул кт
* * *«Никогда не доверяй отражению»,– эта странная фраза из моего сна вспомнилась опять, когда я разглядывала себя в зеркале. «Не доверяй!»Этой ночью я вновь увидела хорошо знакомый мне с детства сон, где я гуляла по узким улочкам, приводившим меня к католической церкви. Он каждый раз обрывался встречей с пожилым сеньором, который спускался по ступеням и с ласковой улыбкой протягивал мне ладонь, приглашая следовать за ним. Это был вещий сон, секрет которого я разгадала прошлым летом, когда волей судеб оказалась в одном испанском поселке и обнаружила, что улицы его уже мне знакомы[1].Но в сегодняшнем сне я услышала эту странную фразу. «Никогда не доверяй отражению».Дверь тихонько скрипнула, и в спальню, мягко ступая лапками по паркету, вошел Булка – котенок Рауля. Булка прошествовал к кровати, обнюхал край шерстяного пледа и громко чихнул, смешно присев на задние лапы.
Рауль, оставив нас с Булкой, пошел открывать. Я же присела перед клеткой и легонько постучала пальцами по дверце:–Не бойся,– ласково прошептала паникующему котенку.– Ничего плохого тебя не ожидает, поверь мне.Не знаю, может, на Булку подействовал успокаивающий тон моего голоса, а может, кот действительно меня понял, но он вдруг затих и, приблизившись к дверце, осторожно обнюхал мои пальцы, а затем уткнулся в них носом, будто прося прощение за то, что оцарапал хозяина.–Он на тебя совершенно не сердится,– ласково сказала я. И оглянулась на вошедших в комнату Рауля с сестрой.–Бедняга!– воскликнула Лаура, присаживаясь рядом со мной. Она постучала легонько пальцами по дверце, и Булка тоненько мяукнул, будто жалуясь на нас с Раулем. Он вообще был котенком «разговорчивым»: не просто бессмысленно на наш человеческий взгляд мяукал, а поддерживал диалоги. И иногда см