Босиком по пеплу 2

— Такая ласковая сегодня, tatlim, — ухмыляюсь я, без усилий разгадав ее игру. — Хочешь доставить мне удовольствие или снова что-то натворила? — По-моему я давно не отказываю тебе в удовольствии, — она кладет ладони на мои плечи и тянется к губам с чувственным мурлыканьем. «Я помню, какие звуки издаешь ты, Ли. Помню, как ты стонешь, теряя контроль над своим телом, как выгибаешься и умоляешь трахать тебя сильнее». — Не отказываешь, tatlim, — я отстраняюсь, удерживая ее лицо за скулы. — Быстро вошла во вкус. «Почти с первого раза ты была такой, Ли…» — Почему ты так смотришь? — спрашивает едва слышно, скользнув вопросительным взглядом по моему застывшему лицу. Вряд ли Алиса способна осознать, чего мне стоит удержаться от желания свернуть ей шею. Прямо сейчас. Здесь. Без суда и следствия. Иначе не смотрела бы на меня

АлисияЧтобы просто открыть глаза, я выстояла кровожадный внутренний бой со своим отражением. Часть меня, категорически не хотела возвращаться к ужасающей реальности, где все зашло слишком далеко, сломалось, разрушилось.Одни руины остались от моей прежней жизни.Самое страшное, что я сама превратилась в обуглившиеся обломки той Алисии Саадат, которую всегда знала.Амиран Мактум столкнул меня в пылающий кратер.Он стал тем, кто подстелил мне под ноги пепел, и он будет тем, кто закопает меня в этом черном песке.Чтобы уже наверняка не сбежала. Я слишком поздно осознала, что это бесполезно — убежать от эмира можно только в объятия смерти.А я хочу жить. Сейчас, я как никогда, хочу жить! Быть счастливой, создавать и созидать, привнести в этот мир пусть маленький, но значительный и благой вклад.Просыпаться невыносимо тяжело. Все органы чувств включаются постепенно. Фантомные боли в груди разрывают д

Настоящее времяАлисияВозле аэропорта нас неожиданно окружает толпа журналистов. И к моему изумлению служба безопасности не блокирует попытки папарацци снимать на камеру, как мы с Амираном следуем в окружении свиты к частному сектору. Вспышки камер меня дико нервируют. Я ускоряю шаг, но идти в длинной абайе дико неудобно. Потеряв равновесие, инстинктивно хватаю Рана за руку, недоумевая, почему не отдает приказ остановить съемку.В Анмаре запрещено фотографировать членов королевской семьи, как и простых подданных без специального разрешения. Но вместо того, чтобы разогнать журналистов, мой муж вдруг останавливается, обнимая меня за плечи, и оборачиваясь к камерам, благосклонно улыбается и приветственно машет рукой. Что? Я шокировано смотрю на него.— Улыбайся и смотри на меня, — не меняя выражения лица, распоряжается Ран. И если бы я его не знала, то поверила бы, что нежность и теплота в его глазах — настоящие.

НейтанДесять дней спустяУмереть от любви — это только звучит мрачно-романтично и по-книжному драматично. В действительности же я прошел все круги адской агонии прежде, чем осознал, что мне не дано даже этого. Умирать — приказа не было. В новой реальности меня ждала расплата за то, что позволил себе посягнуть на девушку, которую любил с детства. Любил взаимно и вопреки воле одного из самых влиятельных людей королевства. Амиран аль-Мактум мог уничтожить нас за то, что мы посмели, решились на чувства, неугодные его высокомерному высочеству, и он хотел… Убить, растоптать меня и Ли, раздавить своим раздутым авторитетом, продемонстрировав собственное превосходство в извращенной жестокости, где ему нет равных. Спланированной и целенаправленной жестокости. На Алисию она распространялась в меньшей мере, но я ни на секунду не позволял себе обольщаться насчет его намерений в

НейтанПо злой иронии или, скорее всего больной прихоти эмира, первый день в новой должности совпал с его возвращением из свадебного путешествия. Я едва не сдох от дикой боли, заметив свою маленькую хрупкую Ли, едва различимую из-за широкоплечей фигуры аль-Мактума. Она неуверенно спускалась по трапу, через силу следуя за его уверенными размашистыми шагами. Я смотрел на нее, на нее одну, и не мог поверить, что с момента нашего неудачного побега, прошло всего две недели, превратившиеся для нас в вечность. Я не узнал своенравную энергичную и неунывающую Алису в этой потерявшейся под голубыми традиционными одеждами потухшей девушке. Недоступная, чужая, укрощенная. Она выглядела такой несчастной, измученной и передвигалась настолько медленно, словно каждый шаг приносил ей мучительные страдания. Ее мужу пришлось остановиться и буквально волоком тащить за собой к ожидающему кортежу. Неудивительно, что она не заметила меня в шеренге выстроив