All Chapters of Пленить охотника: Chapter 11 - Chapter 20

Я задумчиво смотрела на кресло, что появилось в комнате этой ночью, и пыталась представить, как кто-то сидит и смотрит на меня из тьмы. Смотрит на дурацкую пижаму с ромашками.Охотник? Сколько он сидел здесь? Час? Два? Три? Я сплю чутко, но его не услышала.— И чего теперь ждать от жизни? — спросила я у пустой комнаты. Комната не ответила. — Одно хорошо, обошлось без подвала. Не знаю, как подвал, а я рада.Подцепив пальцами пластырь на плече, я оторвала полоску. Под ней оказалась ровная кожа, хотя ещё вчера Валентина Павловна, доставая из раны стёкла, ругала весь белый свет в общем и меня в частности.До сих пор помню, как скрипели металлические тросы и свистящий звук падения. Выводя меня из-под удара, охотник с такой силой врезался в меня, что разбил стеклянную стену, осколки вспороли кожу… Но и только. Если бы на меня свалилась лебёдка, я бы так легко не отделалась, кровь лайне не всесильна. А так обошлось даже без переломов, од

Молчаливый охранник-леший открыл ворота, и мы выехали на просёлочную дорогу. Через километр грунтовка, тянувшаяся вдоль опушки, сменилась асфальтовым шоссе. Охотник жил не так далеко от города, километрах в десяти. Ещё четверть века плановой застройки, и посёлок станет частью города.Мужчина выкрутил руль, машина свернула с центрального проспекта на одну из тихих улочек. Очень знакомую улочку. Внедорожник остановился напротив двухэтажного дома старой постройки. Штукатурка на фасаде давно отсырела и местами отвалилась. Я вопросительно посмотрела на своего спутника. Он меня отпускает, поэтому и привёз к дому?— Выходи, — скомандовал мужчина, вылез из машины и первым подошёл к двери. В руке появилась связка ключей. Моих, между прочим.— Что ты… — следом за ним я оказалась в уютном полумраке подъезда.— Ты так замечательно молчала в моей спальне, — припомнил мне охотник, поднимаясь по лестнице на второй этаж. —

Барменшей была девушка, которая хоть и взглянула завистливо, но лезть не стала. От парня, что с горестным видом пил в одиночестве, тянуло такой беспросветной тоской, что впору повеситься. И желательно поскорее. Когда умирает любовь — это больно.Я снова вспомнила отца. После смерти матери он тоже «умер». Он больше не мог и не хотел питаться как обычно. За последние двадцать лет из «вечного студента» превратился в молодого мужчину. И как бы он не экспериментировал, собирая хоть гарем, хоть бордель, ничего не выходило. Чужая энергия больше не усваивалась. Теперь он будет стареть. Медленно, но неотвратимо. И лет через двести умрёт глубоким стариком. Вернее, уже через сто восемьдесят. Бабушка очень расстраивалась, считая, что семьдесят лет — это совсем не тот возраст, когда нужно остепеняться. И не тот возраст, когда должно умирать.Я хмыкнула. Барменша бросила взгляд на мой бокал, где ещё плескалось спиртное, и не стала подходить. Интер

У любого, даже самого глубокого колодца есть дно, и когда ты его достигнешь, пожалеешь, что полёт не был вечным.Моё падение закончилось ударом, резкая боль привела в чувство. Она ворвалась в темноту алой вспышкой. Она была острой и всепроникающей, как стилет. Я распахнула глаза, закричала, зажмурилась и закричала снова. Боль пульсировала, запертая внутри моего тела, она загоралась и гасла, загоралась и гасла. И неизвестно что было хуже, агония или секунды облегчения, как преддверие новой вспышки. Я продолжала кричать, и это казалось бесконечным. Но даже бесконечность, вопреки всякой логике, имеет свойство заканчиваться.Подсвеченная алыми всполохами боли тьма поседела, а потом расцвела сероватыми сумерками, которые показались мне ярче самых сочных красок дня. Боль отступила, не ушла совсем, а встала в сторонке, ожидая момента, когда можно будет сделать шаг вперёд. Я заморгала, обрывая крик, и увидела… его. Он стоял, сложив руки на груди, волосы с правой стороны

Мужчина медленно стянул с меня одеяло, провёл пальцем от плеча к ключице, потом к груди… Я сосредоточилась на дыхании, а не на том, как сладко пощипывает кожу от его прикосновений. Вдох-выдох. Я зажмурилась, хотя больше всего мне хотелось обхватить голову охотника руками и прижаться к губам…. И одновременно с этим расцарапать их в кровь, чтобы он ощутил хоть малую часть боли, что причинил мне. Шизофрения, в общем, ничего интересного.И эта двойственность не давала мне пошевелиться. И ещё слабость. И огонь в крови, что продолжал зажигать охотник.— Это неправильно, — хрипло произнёс он, касаясь пальцами соска.С моих губ сорвался стон. Да, это было неправильно. Абсолютно неправильно даже для нашего чокнутого мира. Но было.Злость и наслаждение, вместе с которым тело по капле наполняла энергия. Очень-очень медленно, не сравнить с моим «обычным питанием». Словно хочешь пить, но вместо того, чтобы открыть бутылку с водой,