Глава четырнадцатая. Старые враги!

Райн очнулся, не в состоянии сообразить, день сейчас или ночь. Каким-то шестым чувством он понимал, что вот-вот начнется утро. Лея проснулась почти одновременно с ним. Ее вообще мало интересовало время суток, она хотела пить, есть и многое другое, например, раздеться, выбравшись из опостылевшего комбинезона, растопить снег и искупаться!

Сегодня Райн не цеплялся за нее. И это было отлично, потому что сегодня она была не в состоянии быть терпеливой и понимающей. Вместо этого как назло она была злая, уставшая и невыспавшаяся!

В пещерке от их дыхания стало по-настоящему тепло. Хотя еще вчера Райн перед сном снял куртку.

Лея так быстро раздеться не могла. Ее рубашка под комбинезоном была слишком короткой для посторонних глаз, а под ней только нательное белье. Так что такую роскошь, как ходить без «мехового кокона», она позволить себе не могла. И вообще позволить себе ходить. Нога вновь воспалилась, рука не слушалась. Лея чувствовала, что еще немного, и она начнет капризничать, прямо как Крим и Трем в детстве от простуды.

Лея расстегнула верхнюю одежду и осталась сидеть на шкуре, пока Райн стягивал теплые штаны из меха.

С самого пробуждения охотник молчал, не вспоминая вчерашние события, но держался неестественно близко к Лее. Он чувствовал себя чуть лучше, но опасение остаться без воздуха по-прежнему держало его в напряжении. К Лее он приставать больше не мог, последние полчаса он наблюдал, как во сне она стонет от боли, пытаясь найти удобное положение для раненой ноги.

Эмирими в этот момент была зла на весь свет, а особенно на то, что ей выпало постоянно находиться в обществе лэра, когда ей так хотелось побыть одной! После смерти отца Лея предпочитала полное одиночество, оно успокаивало ее, примиряя с несправедливостью жизни.

Райн тоже мечтал искупаться и переодеться, а еще его волновало, как отреагируют на его пропажу горячие головы в племени, в особенности Дирк. Райну было страшно представить, что они пойдут на прорыв сквозь Заслон… Хотя нет, старейшины за этим присмотрят, в этот момент ему казалось, что мудрецы их племени на глупость не способны.

Лея первая подала голос. Наверное, потому, что она, в отличие от Райна, не давала себе зарока молчать.

— С чего начать? Зажечь свет или пожарить мясо?

— С ноги, — примирительно ответил он. — Сними боль и начни исцелять перелом.

— Это тупик: не будет еды — не будет сил; не будет сил — не будет магии. Как-то так… — тихо пояснила Лея, улыбнувшись про себя его заботе. Небось, у самого живот сводит от голода! Она вновь с удовольствием вспомнила, что с ней на удивление благородный лэр, и почему-то от этой мысли на душе стало теплее.

Лея не собиралась воспользоваться его предложением насчет ноги и сразу решила начать с мяса, а если получится, то и со света, но ей все равно было приятно его беспокойство. Она посмотрела в сторону, где, по ее представлениям, находился лэр, и попросила:

— Тебе придется пока побегать в темноте. Сначала нужно нарезать мясо, оставшийся кусок закопать в снег, чтобы он не пропал.

 Отдавая себе отчет, с кем объясняется, Лея произносила приказы в просительной форме. Хотя ей было куда легче сделать все самой, но если бы она могла!

— Я добуду огонь, а ты обжаришь мясо.

— Хорошо… — Лэр все понял. Нельзя сказать, что ему нравилось исполнять ее указания, но что делать!

Они быстро приготовили обед, поели, и истощенная после траты магии Лея уснула. Это было самое тяжелое время для Райна. Он поклялся себе, что, выбравшись на свет, больше ни в одной пещере ночевать не будет!

Стало душно.

Отодвинувшись от спящей девушки, Райн разделся по пояс и, хотя ему было просто необходимо, чтобы она проснулась, постарался ее не разбудить.

Сейчас главное — пробить отверстие наружу. Лэр с тоской посмотрел в темноту: и как тут хоть что-то разглядеть? Отверстие очень нужно, но лэр знал, до чего может довести пренебрежение к такому перелому, как у Леи, и опасался проблем. Он долго не мог уснуть, мучаясь от беспомощности, чувства вины и постоянной нехватки воздуха, хотя девушка во сне дышала спокойно.

Лея проснулась от того, что по ее виску, щекоча, медленно скатывалась капелька пота. Комбинезон же просто душил! А может, и не в нем дело? Опершись на локоть здоровой руки, она приподнялась, пытаясь найти спутника по звуку дыхания. Звать не хотелось, вдруг он спит… Она осторожно пощупала шкуру рядом — никого.

— Райн? — позвала Лея мягким голосом, будто оглаживая густую тишину.

Куда он мог деться? Девушка разволновалась.

Стазис, за которым лавина намела плотную стену из снега, полностью перекрыл вход! Лея попыталась сесть удобнее, но распухшая рука не двигалась как надо.

Она прислушалась. Райн мирно спал неподалеку — с другой стороны пещеры доносилось его мерное дыхание. Видимо, он лежал на своей куртке у противоположной стены.

Закусив губу, эмирими попыталась освободить раненую руку из мехового рукава, но ничего не вышло. От боли на глаза навернулись слезы. Вновь потратить немного магии на раны? Но это проблему не решит.

— Давай помогу! — проворчал лэр, приподнимаясь. Лея не хотела его помощи, но выхода не было.

— Ты стянешь сначала со здоровой руки…

— Знаю, — грубо осадил ее лэр. Лея, поджав губы, промолчала.

Наконец она освободилась от теплого одеяния. Но, несмотря на помощь, благодарить Райна ей не хотелось. То ведет себя как грубый мужлан, то льнет как младенец!

— Спасибо, — все-таки выдавила из себя девушка. Он равнодушно промолчал.

Лэр, что с него взять! Лея здоровой рукой раздраженно одернула задравшуюся рубашку.

Сейчас, пока темно и нет освещения, больше всего она мечтала стянуть меховой низ комбинезона, но самой ей это не под силу, а просить не хотелось.

«Пора!» — подумала Лея и, вздохнув, громко сказала:

— Сейчас я попробую кое-что сделать. Отойди от стены подальше, а лучше иди сюда!

Лэр равнодушно сел рядом, ожидая ее действий. Ему было крайне любопытно посмотреть, что она может, но пока ничего интересного не происходило.

Мысленно отделив находившуюся за стазисной перегородкой часть пещеры, пол которой был полностью спрятан под снегом, Лея с огромным напряжением стала расплавлять камни, сообщая магическим потокам небольшой уклон влево. Она задумала сделать нечто вроде стока с отверстием под гору, куда из пещеры будет стекать вода. Там же можно устроить нечто вроде ванной, столь насущной в данный момент.

Ступенька в каменном полу, начинавшаяся сразу за границей, удалась на славу. Снег с глухим шумом осел вниз, но остался лежать сплошным ковром. Наклон, отверстие и сам сток вышли так, как задумала Лея, но еще предстояло как-то пробить ходы в снегу. Райн терпеливо ждал. Под конец девушка обессиленно откинулась назад, ударившись спиной о камни.

— Готово. Дно я преобразовала. Надень куртку, сейчас сниму стазис, и станет холодно,  — сказала она.

Райн молча натянул рубашку.

Лея хрипло продолжила:

— Надо пробить проход. А потом вырубить в снегу отдельную «комнату» над стоком. Где именно, будет понятно по уклону.

Райн понял, о чем сейчас умолчала Лея. Их «удобства».

Эмирими лежала на шкуре чуть дыша.

Охотник взял клинок и принялся за работу. Он был рад этому занятию: задействовав руки и клинок, он забывал о темноте и душащем давлении метрового снежного покрова над ними. И уже через несколько часов в пещере на месте, где прежде спал лэр, образовалась большая куча снега.

— Если бы был свет, я бы подровнял проход, — деловым тоном сказал он.

— Потом, — пробормотала Лея. У нее начался жар, никакого отношения к меховой одежде не имеющий.

Райн расширил коридорчик и принялся за «комнату» под туалет. Работая, он забывал о страхах, связанных с темнотой и удушьем. Он также забыл о Лее и о том, что давно не ел. Когда он закончил, эмирими крепко спала. Райн понимал, что по мере таяния снега пространство расширится само, но как же ему хотелось сделать все как надо!

Лея задыхалась… Ее тело горело, в голове бродили смутные образы, на обрывки разговоров накладывался гнев правителя. Она громко застонала. Лэр решил избавить ее от кошмара и подошел с твердым намерением разбудить, но вместо этого обнаружил, что она в бреду и вся горит.

— Проклятие! — взъярился лэр. Что он может сделать с больной девушкой, находясь в пещере, оказавшейся глубоко под снегом?!

Райн зарычал от бессилия, бесцельно оглядывая холодную темноту. Но ей надо было как-то помочь, и он этим занялся. Стянув комбинезон девушки сначала со здоровой ноги, потом с покалеченной, лэр оторвал нижнюю часть своей рубашки, чтобы завернуть в нее снег, и приложил к голове Леи.

— Что еще можно сделать? — спросил Райн у себя самого.

— Пить хочу, — шепотом попросила девушка, не открывая глаз.

— Снег подойдет?

— Да, да...

Лэр скатал крошечный снежный шарик и дал его Лее — «напиться».

— Как ты?

— Ничего, еще бы сапоги снять…

Райн осторожно помог ей. Даже без света было ясно, что все дело в распухшей ноге.

— Первым делом вылечи ногу! — строго сказал он.

— Нет магии, нет сил, нет света. Ничего нет… — Судя по тону, губы Леи растянулись в усмешке, и она даже лихорадочно засмеялась каким-то натужным, нервным смехом.

Райн не стал обращать на это внимание.

 — Выживем! Ты все выдержишь! Не сдавайся! — Не раз побывавшему в самых разных передрягах лэру было ясно, что несколько дней мучения и постоянных испытаний подкосили силы эмирими и полностью исчерпали его терпение.

Лея снова уснула. Он натаскал снега и обложил им раненую ногу Леи, используя повязку, снятую с ее лба.

В пещере без стазиса стало довольно прохладно.

Райн оставил девушку и стал небольшими частями носить снег из кучи в «комнатку» над стоком. На месте ему не сиделось. Еще он задумал продлить коридор до выхода из пещеры, как и выдолбить ступени и отверстие наружу. Но это потом, пока снег девать некуда.

За хлопотами Райн окончательно забыл, что его душило темное замкнутое пространство, вызывающее спазмы страха. Сейчас больше всего охотника волновали дела по обустройству их убежища.

Он нарезал немного мяса, а большой кусок спрятал во льду на потом. Из снега, вытащенного из коридорчика, соорудил стол и разложил на нем мясные кусочки.

Жажда деятельности никак не угасала, и Райн решил сделать нечто вроде огромного таза, в котором можно искупаться. Для этого в другом конце коридора он выдолбил почти квадратное отверстие с неглубокой круглой выемкой в нижней части.

— Потом обработать огнем, и чаша для купания готова. — Довольный проделанной работой, Райн залез внутрь и выбрался наружу. — А воду можно выплеснуть в сток!

Потом он долго ходил в темноте, не зная, чем еще заняться.

Лея с трудом пришла в себя и при помощи лэра даже приготовила мясо.

— Следующее, что ты сделаешь, — вылечишь ногу! — строго приказал Райн, когда, победив ее апатию к еде, он насильно накормил и уложил девушку на шкуру.

Выглядело так, будто между ними в какой-то степени все наладилось, но все оказалось настолько неустойчиво. Хотя началось так невинно!

Лея наконец занялась своей многострадальной ногой. Запустив светлячок, она при помощи Райна смогла промыть рану снегом, чтобы позже снять воспаление и оттек. Если перелом срастется неверно, она будет хромать, но как в такой обстановке можно что-то собрать? Под потолком пещеры горел тусклый светлячок, в такт движений лэра и эмирими по пещере танцевали тени, которые мешали как следует осмотреть ногу.

Нога дергалась и болела, Лея терпела молча, опасаясь открыть рот, чтобы не застонать. Ей было стыдно перед лэром. Райн как смог поправил сломанные кости. И поборов помутнение от боли, Лея наложила исцеление. Наконец она отключилась. А Райн — нет.

Он постоянно думал о том, что все это время помогает кровному врагу, у которого, как у любого эмирими, на совести смерть его родителей.

Если бы отец не погиб, мать тоже была бы жива и у Райна все в жизни сложилось бы по-другому! У него была бы семья, а значит нормальная жизнь. Никакого одиночества, ощущения ненужности и попыток научиться драться, чтобы доказать себе и окружающим, что он не пустое место.

Смерти друзей, родных, и все из-за этих эмирими! А он — подлый предатель! Самый настоящий! Ради того, чтобы выжить, сошелся с заклятым врагом! Его любой лэр осудит и будет прав! Добил бы вражину и с честью умер, выполнив обещание, данное старейшинам. Райн схватился за голову и застонал от омерзения к самому себе.

Лея проснулась от непонятного звука.

Она была в одной рубашке и сильно замерзла. Нога почти не тревожила, но эмирими боялась радоваться. Ей надо было встать, нащупать в темноте одежду и обувь, а потом натянуть ее на себя.

«Нет, лучше начать со света…» — подумала Лея. Запустив светлячок под потолок пещеры, не разобравшись со сна, она на миг оцепенела от ужаса и омерзения — напротив нее сидел клыкастый враг в зеленом походном костюме.

Тут до нее дошло, что это Райн просто снял куртку и оказался в походном костюме, в котором она его еще не видела… зато за десятки лет насмотрелась на такие в бою! Ее состояние не укрылось от лэра, и, оскалив зубы, он злобно усмехнулся.

Внутренне сжавшись от неприязни, Лея спокойно произнесла:

— А… это ты… Мне тут видится всякое…

— И что тебе видится, розовая? — грубо спросил воин.

— Наглый клыкастый с глупым оскалом, — отчеканила Лея, не пожелав остаться в долгу.

Лэр в один прыжок преодолел расстояние между ними, намереваясь сжать ее шею так, что, будь на ее месте воин-лэр, он бы задохнулся.

Очнувшись от испуга, Лея остановила врага стазисом. Потом, здоровой ногой презрительно оттолкнув Райна от себя, сказала:

— Остудись с полчасика и подумай! — Сама устало поднялась, подобрала свои сапоги, с трудом их натянула и спокойно вышла проверить новые комнаты.

Райн неподвижно лежал щекой на камне, кипя от злости и виня себя за непродуманные действия.

Лея, вернувшись, взялась за свои волосы: сначала распустила их густой волной по спине, а затем заплела в косу. Все это она делала, скривившись от боли. Рука, вот еще чем надо срочно заняться! Наконец она села. И, повернувшись к лэру вполоборота, мягко сказала:

— Ничего нового. Ты ненавидишь эмирими, а я — лэров. Правильно? Вот и хорошо. Значит, мы с тобой живем дальше, осознавая, что ничего нового между нами не произошло. — Еле сдержав стон, она погладила растревоженную руку, уложив ее на груди поудобнее, и подняла глаза на разгневанного лэра. — А если мы все-таки вернемся к своим, сообщим, что спаслись в одиночестве… и продолжим воевать дальше! Как тебе мой план? Нравится? Да?! И мне тоже!

От ее язвительного тона его перекосило от злости. Она же продолжала:

— Я тут по глупости подумала, что, если мы найдем общий язык, в случае благополучного возвращения это даст нам возможность спасать на переговорах хотя бы детей или иногда достигать соглашения в чем-либо. Но твой прыжок все расставил по местам! За что отдельная благодарность от всех эмирими. Хорошо, когда заблуждения исчезают.

Лэр замер… Он привык надеяться только на силу, и уловки его не привлекали, но в словах врага был смысл.

Лея, подхватив клинок, сухо сказала:

— Жить дальше, говоришь? Хорошо!

Райн приготовился к смерти. Это вечный прием эмирими — заморозить лэра в стазисе и проткнуть его клинком с помощью магии. Но Лея, отвернувшись от него, разрезала шкуру пополам, чтобы обработать ее магией, и одну из половинок кинула в сторону лэра.

— Твоя, — равнодушно сказала она.

В пещере сильно запахло сырой шерстью.

— По-всему уже вечер… — неестественно грустно произнесла эмирими и сняла стазис. — Меня врасплох ты больше не застанешь. И теперь тебе осталось только жалеть, что ты не добил меня, как только нашел.

Лея была в состоянии поджарить мясо, но не смогла его нарезать из-за руки. Пришлось лечь голодной. Она опустилась на шкуру, как была — в сапогах, и, мстительно потушив светлячка, «укрылась» стазисом.

Райн, подавив гнев, нащупал в темноте свою часть шкуры и тоже лег. В густой тишине, повисшей между врагами, слышалось только мерное звучание падающих с потолка и стен капель. Стоило Райну досчитать до пяти, как набухала и срывалась следующая капля…

Ему досталась скверная часть пещеры, рядом располагалась снежная куча, по замыслу лэра изображавшая стол. Стол постепенно таял, и это грозило Райну тем, что проснется он в луже. Мало ему унижений на сегодня, так еще и спать на мокрой шкуре! Нет, и нечего ему указывать!

Райн поднялся, легко подхватил кусок своей «постели» и подтащил его к эмирими. Невозмутимо расстелил шкуру и плюхнулся на нее, собираясь спать тут.

Потом они долго лежали рядом, уставившись в темноту. Не желая признаваться самим себе, что глупо убили хрупкие ростки нарождающегося сотрудничества.