Закрыв на окне скрипнувшую решетку, Хаос поплыл к краю скалы. Через один из незастекленных иллюминаторов он увидел отца, нависающего над заваленным документами столом, сколоченным из досок. Если бы не эссенция из слизи морских червей, дерево давно бы разрушилось. Над раковиной с чернильницей, привязанные за плавники к привинченному стула, колыхались цератии , освещая «удочками» развернутые листья ламинарии с докладами. Эреб нервно барабанил когтями по столу, время от времени поглядывая на черный шарик — Нафаивель (названный в честь глаз морского чудовища, убитого королем Потидэем ), вставленный в коралл-подставку. Главы Имбры и Сомбры связывались и общались между собой с помощью глаз. Третий был у королевы, а четвертый исчез вместе с морской колдуньей. Из тела Нафаивеля Потидэй также создал костяную стену, отделив друг от друга Сомбру и Умбру.
Хаос видел шевеление отцовских губ, но не различал слов. Приблизившись к широкому окну, он вплыл в кабинет.
Эреб скривился, б
Йоханес Колдунью привлекла смелость Йоханеса и его красота. Часами они могли разговаривать о мечтах пастуха. Он даже не заметил, как рассказал русалке о своих страхах, жизни с отцом которого так любил. Но его стремления могли осуществиться лишь в столице Сорфмарана - Вайле. Колдунья разрешала ему приходить в свой грот, называя тот крошечным уголком их радости. Однажды русалка встретила Йохана сменив привычный облик на человеческий. В ту ночь им было не до разговоров. Она влюбилась в пылкого юношу, который не боялся ее природы и жаждал знаний. Когда колдуньи не было, он проводил время в гроте наедине со старинными фолиантами, изучал, запоминал. Особенно все, что касалось магии, хоть и не сумел бы никогда научиться колдовать. По словам русалки – это было подвластно лишь морскому народу, хранящему в своих телах магическую энергию или жемчужины. Последнее особенно заинтересовало пастуха. Вслух, он мечтал стать тритоном и быть с любимой, но даже она не сумела бы с
Нокте Сковавшее тело оцепенение не позволило Нокте пошевелиться, разве что кончики пальцев слабо дрогнули на правой руке, левая показалась девушке куском неподъемного льда. Сквозь приоткрытые веки она слабо различала очертания комнаты и темный силуэт Агнес. Ее черный наряд она узнает повсюду. Из рта вырвался хрип и прикосновение теплой руки обожгло лоб. К губам поднесли кубок с водой и та растеклась по подбородку Нокте. С трудом, но девушка смогла сделать пару глотков и обессиленная вновь потеряла сознание. Агнес вздохнула и блаженно закатила глаза: - Очнулась, значит пойдет на поправку, - служанка встала со скрипнувшего стула и подойдя к окну взмахнула платком, подав знак сидящему на камнях тритону. – Радуйся, что тебе есть за кем наблюдать, хвостатый, - проворчала Агнес и криво улыбнулась. Однако лежащий на столе конверт испортил ей настроение. - Как любезно с их стороны, пригласить бывшую супругу на этот проклятый бал-маскарад по случаю дня рождени
Нокте куталась в накидку, потерлась щекой о черный мех. Ее по-прежнему морозило, но утолив голод, она избавилась от слабости и перед глазами вместо расплывчатой пелены из красок стоял четкий морской пейзаж. Девушка ступила на полосу разноцветного песка и тяжело вздохнула. Как бы солнечно и тепло не было на юге, ей хотелось поскорее вернуться в Черный утес. Без замка она словно лишилась защиты, и все, что отделяло ее от жестокого мира людей – Агнес. «Должно быть раньше она жила на юге и обрадовалась, вернувшись сюда спустя столько лет», - Нокте никогда не спрашивала у служанки откуда та родом, где работала до дворца, имеется ли у нее семья или она такая же одинокая как Бастиан. Повар с большой охотой рассказывал о себе, часто приговаривая, что Нокте могла бы подружиться с его дочерью, а будь его супруг жива, то непременно связала для госпожи шаль. Погрузившись в мысли, девушка не сразу заметила стоящего в нескольких шагах человека. Длинный плащ развевал ветер, лицо ск
Вайле Карета задержалась на дороге среди едущих на ярмарку людей, и к замку короля Нокте с Агнес попали поздним вечером когда бал-маскарад начался. Девушка оказалась единственным опоздавшим гостем. Слуга встретил их у главного входа и вознамерился сопроводить до бального зала, но под ледяным взглядом Агнес стушевался и от чего-то нервно вздрагивая спросил: - Не желает ли госпожа освежиться? – он протянул руки к саквояжам, которые кучер предусмотрительно помог донести и вернулся к лошадям. - Еще бы! Весь день в дороге, что за прислуга у Его Величества? По-вашему, кого вы сейчас встретили? Низкородную мещанку? А ну-ка показывайте дорогу к апартаментам, милейший, - Агнес топнула ногой, и слуга услышал хруст, будто у старухи с колючим взглядом что-то сломалось. Бормоча извинения он повел их по слабо освещенным коридорам, пыхтя от тяжести дорожного багажа. Шум празднества не доходил до этой части замка. Гостей всегда селили рядом с королевской чето
Целитель вывел госпожу на дальний балкон и плеснул в стоящий на столике кубок воды из стеклянного графина. - Выпейте, вам станет легче, - он поспешно вложил чашу в дрожащие пальцы Нокте и придерживал кубок пока девушка его не осушила. Госпожу трясло. Утирая губы рукой, она опиралась на подоконник, глядя на искрящееся в полумраке море. Теплый ветер колыхал ее волосы, и постепенно лицо перестало быть мертвенно-бледным. Обернувшись к Мортусу, она заглянула в глаза целителя. Мужчина поджал губы и тяжело вздохнул: - Так я и существую, госпожа. После того, как вы покинули Вайле, моя жизнь превратилась в настоящий кошмар, в котором я вынужден носить маску повиновения, – он слабо улыбнулся, когда Нокте коснулась его руки. – Да вы как никто другой меня понимаете. В чем-то я даже рад, что все так произошло. Из нас двоих, хотя бы вы освободились, - он прижал ее руку к своей груди и приблизился, но девушка отвернулась. - Простите мне мою несдержанность. При виде
Нокте снилось, как она танцевала с Готфридом. Их окружали гости, облаченные в наряды всех расцветок зеленого: от темно-болотного, как топи на границе Сорфмарана, до ярко- салатового, будто первая весенняя трава. В ту пору излюбленным развлечением короля были танцы. Все свободное от государственных дел время он проводил на балах. Где, подражая королеве, придворным дамам дозволялось не надевать корсеты, не делать слишком сложные прически и даже танцевать босиком. Со счастливой улыбкой Нокте кружила с супругом рука об руку, прижималась к его груди, орошая слезами лацкан сюртука. Король смотрел на свою прекрасную жену и видел в ее глазах счастье. Ни разу Готфрид не усомнился в возлюбленной, считая, что та с большой радостью разделяет его увлечение. Но король не подозревал каких усилий Нокте стоило сдерживать крик боли, из последних сил она терпела, стараясь не упасть от невыносимых мук, причиняемых танцами: будто ее нежные ступни топтали битое стекло и раскаленны
- Ищите ее, она не могла далеко уйти! – мимо их укрытия пробежал один из стражников. В полумраке его начищенный до блеска нагрудник сверкал. Алый плащ с шорохом развивался на ветру. - Ее Величество будет недовольна, - проворчал второй остановившись у камней. Хаос скрипнул клыками, и Нокте приложила ладонь к его рту, внимательно наблюдая за вторым мужчиной. Тот обежал берег, гневно топнул по воде и вернулся к напарнику. - Нигде нет, да и темно. - Потому что ты, бестолочь не взял ни фонаря, ни факела! – парировал другой. - Вот сам бы и брал! Нас так спешно вызвали, я едва успел соскочить со служанки и застегнуть ремень. Послышалась возня, лязг доспехов, и мужчины удалились. Когда их голоса смолкли, Нокте выждала еще несколько томительных минут и на коленях выползла из укрытия, ободрав щиколотку о край камня. «Зачем я понадобилась королеве? Почему она будет недовольна?», - думать мешала боль в груди, о которой Нокте старалась забы
Нокте отошла от двери и легла на кровать: волосы разметались по покрывалу, подол свежей ночной рубашки задрался до колена. На миг, девушке показалось, что ее светлая кожа переливается серебром, будто она вернула прежнюю чешую, но то оказалось лишь коварной игрой пламени в камине. «Все это время, Ангела была рядом. Даже когда заключила со мной сделку и несколько ночей помогала встать на ноги, учила ходить, утирала слезы, поила целебными отварами. Мы расстались, когда я покинула Черный утес и думала, что больше никогда не увижу тетушку. Агнес-Ангела, моя морская колдунья», - глаза защипало, горло сдавил болезненный спазм и слезы счастья упали на постель. «Ангела никогда не делала ничего просто так… Именно она помогла Хаосу добраться сюда, узнать, кто убивал наших собратьев. Я не могу вернуться на север. Мы должны узнать, что задумала королева и сколько еще тритонов из-за нее пострадает». Смежив веки, девушка уснула, и сновидения перенесли обратно в пещеру Сирены, но теперь мон
Замутненным взглядом Нокте следила за метаниями Хаоса по гроту. Сирены не было. А у девушки не осталось сил бороться. От холода ее ноги онемели. Держать глаза открытыми становилось все труднее. Будто чьи-то незримые пальцы давили на веки и в конце концов закрыли их; принцессе осталось только слушать. Поблизости раздались шаги, Хаос вернулся на настил. Склонился над принцессой, роняя на нее капли воды. Тритон всматривался в мертвенно-бледное лицо Нокте, улавливая ее сиплое дыхание. Ему не нужно было подтверждение предчувствий, он видел – принцессе осталось недолго. Протянув руки и бережно уложив ее голову к себе на колени Хаос коснулся ладонью горячей женской щеки. Серые глаза распахнулись, пронзительный взгляд вперился в тритона. Нокте раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но захрипела еще сильнее. Непослушными, онемевающими пальцами она указала на выход из грота. Тритон нахмурился: – Хочешь поплыть за Сиреной? Нокте качнула головой, продолжая указыва
Мортус со стуком уложил весла на дно лодки. Коснувшись шнурка с двумя крошечными флаконами, целитель решительно бросился в воду. Из разрезов на шее и под ребрами хлынули пузыри воздуха, смешавшись с кровью. После операций над собственным телом он не раз погружался под воду, проверяя, как работают мутировавшие органы, в первую очередь жабры. Целитель раскрыл рот и сделал осторожный вдох, затем пошевелил ногами, и плавники затрепетали. Уверенно погружаясь на глубину, он мысленно повторял все, что успел рассказать ему Форкий. «Никто не додумается проникнуть в столицу «сверху». Стражи несут караул по периметру дворца, границы города находятся за магической стеной. Пробраться во дворец не так тяжело». Целитель замер над столицей, напоминая зависшую на морском небосклоне звезду. От Умбры исходило тусклое свечение. «Тебе необходимо всего лишь добраться до купола над тронным залом и найти расщелину среди кораллов. Ты не слишком широкоплеч и сможешь проскользнуть. Кор
Держась за плавник серпенса, Эфир обернулся к уплывающей Сирене и вытянул из ушей губки. Змей плавно двигался вперед, обогнув кладбище затонувших кораблей с колыхающимися в воде серыми облаками парусов и темную бездну. Из глубины течение приносило ледяную воду с привкусом подгнивших водорослей. Тритон не спешил в Умбру, ему было жизненно необходимо оказаться во дворце позже целителя. Еще в гроте Эфир понял, как использовать нападение на королеву и, возможно, достичь того, о чем так долго мечтал Эреб. «Видишь, отец, даже после твоей смерти я думаю, как вернуть былую славу нашей семье». Серпенс взмахнул плавниками и активно пронесся над розовыми полями штейнов. Из щелей, растревоженные усилившимся течением, показались цианеи. На их щупальцах замерцали отблески электричества. Парочка особей запустила несколько разрядов в брюхо серпенса, от чего змей довольно заурчал (чтобы ранить такую громадину, потребовалась бы стая штейнов), но увидев, что серпенс не собирает
Хаос отбросил в сторону полуобглоданную рыбу и, поковыряв ногтем между клыков, выплюнул мелкую кость в море. Волна обидчиво ударила о край чаши с горячим источником и с шипением отхлынула. Черный утес давно погрузился во мрак ночи, тускло горели звезды, прячась среди серых туч, застивших месяц. В чернильной воде показался острый плавник, и у источника вынырнул Эфир. Тритон смахнул волосы со лба и ловко забрался по камням в чашу, устроившись рядом с братом. Жар воды напоминал ему о прошлой жизни в Умбре. «Когда-то мне нравилось лежать на нагретых солнцем камнях, загорать. Благодаря сильному хвосту я мог быстро преодолеть расстояние от столицы до берега», – он опустил задумчивый взгляд на две конечности и, с сожалением вздохнув, посмотрел на Хаоса. – Слышал ее сегодня? Брат давно вернулся в Сомбру и о многом ему рассказал, заставив Эфира пересмотреть привычные взгляды на многие вещи, особенно касательно людей. «Эти существа оказались куда более
Вернувшись во дворец, Мортус не стал тратить время на переодевание и без промедления отправился к королю. Разговор был недолгим. Готфрид вручил ему свиток с приказом об освобождении целителя от службы короне и велел не тратить времени на длительные сборы. Читая документ, заверенный королевской печатью, Мортус не верил в собственную удачу. «Так просто!», – думал он, не смея поднять взгляд на Его Величество. – Ступай и не попадайся королеве на глаза. Она пожелает упросить меня отменить приказ, но мы оба знаем, ради кого я его подписал, – сказал Готфрид, глядя на вазочку с персиками. Один из надкушенных плодов лежал рядом с его рукой, напоминая о причине всего происходящего. – Благодарю, мой король, – Мортус поклонился и, прижимая свиток к груди, покинул кабинет. – Стража! Никого ко мне не впускать! – приказал король. Гвардейцы, лязгнув доспехами, скрестили пики напротив двери. Они наблюдали за поджавшим губы целителем – как тот задумчиво
Наблюдая за игрой волн, рисующих узоры из морской пены, Нокте хотелось упасть в их объятия и больше не подниматься. Агнес нет, Хаос уплыл, и она осталась совсем одна среди холодных каменных стен. Скользя по гроту задумчивым взглядом, девушка нахмурилась. У противоположной стороны бассейна, рядом со ступенями возвышался стол, так часто виденный ею во снах. Казалось, что она видит наяву стоящего за ним незнакомца, разбивающего раковину над телом Сирены. Кости убитых тритонов. Сейчас этот угол укрывала легкая завеса полумрака. Толкнув деревянный настил и закрыв им дыру, девушка подошла к столу. Коснувшись ладонями гладкого камня, она представила, как незнакомец варварски разделывал здесь ее собратьев, извлекал жемчужины. «Я утратила свою магию, но отчего-то продолжаю видеть эти тревожные, странные видения. Агнес обладает даром предвидения, может, и во мне остались крупицы той же силы?» Нокте ничего не знала о том, каким должно быть будущее, но картины прошлого в
Ночной сквозняк шевелил оконные занавески, гулял по полу, пока не подобрался к краешку покрывала. Угол ткани затрепетал, но Нокте не проснулась. Между бровей девушки образовалась морщинка, от напряжения вена на шее пульсировала. Пальцы нервно скомкали покрывало. Нокте снилась королевская спальня. Среди обагренных кровью простыней лежала она сама: мертвенно-бледное заострившееся лицо, на лбу испарина, искусанные в кровь губы приоткрыты. Королева обессилела от боли. Рубашка насквозь пропиталась потом. Грудь медленно вздымалась под мокрой тканью. Рядом стоял Мортус. Плечи целителя дрожали от напряжения. Он отложил в сторону окровавленный инструмент и, прижимая что-то к груди, обернулся: его ладонь с осторожностью удерживала крохотное детское тельце. Ножки недоношенного младенца оказались сросшимися, как хвостик у рожденных в Умбре, две тонкие ручки прижимались к груди. Сгустки крови налипли на голубоватую кожу. Из-за ширмы со стеклянной колбой вышла Агнес, внутри плескалась тем
Готфрид выслушал служанку, приносящую в апартаменты Нокте все необходимое, и махнул рукой. Девушка поклонилась королю и ушла, оставив на столе чашу с нетронутыми персиками. Его Величество отправил их Нокте, помня, как она любила эти фрукты. Но те вернули обратно, как и большинство других изысканных блюд. «Почему она так мало ест? Неужели ей стало хуже?» Мужчина встал из-за стола и, приблизившись к чаше, взял крепкий плод. Нежный аромат напоминал о временах его молодости, когда он был не обременен тяготой королевских дел и все заботы состояли в том, как добиться уважения отца, сделать так, чтобы тот заметил усилия принца. Нокте прошла с ним от начала и до конца, помогла достигнуть величия, заключить мирное соглашение с морским народом, отдала ради него все, что имела, и даже больше, а он… Развод был необходимостью, которую Готфрид как правитель не мог отринуть. «Я не принадлежал себе, однако сейчас, когда она вернулась во дворец, чувство вины стало давить на м
Имбра Аргалид нависал над каменной чашей, в центре которой чернело око Нафаивеля. В ушах главы Имбры звучал равнодушный голос Эреба: «Я не знаю, какие цели преследовал мой сын, осмелившись нарушить приказ, пересечь границу и оказаться на юге. Доверяю его жизнь тебе, глава южного бастиона. Распорядись ею, как посчитаешь нужным». Аргалид потер уставшие глаза, бронзовые кудри укрывали мускулистые плечи, струились по подтянутой груди. На лбу и шее сверкали золотые обручи. Тритон вздохнул и, подплыв к выложенному из раковин креслу, опустился на губку-подушку. Кончик темно-зеленого хвоста нервно подрагивал. «Как же с тобой поступить, Хаос?», – Глава стал задумчиво накручивать прядь волос на палец. Над Сорфмараном давно светило солнце, придворные прогуливались по пляжу. Наведавшиеся к пленнику Гелиод с Агатом так ничего и не узнали. Хаос отмалчивался, ничто его не пугало. Прислонившись к стене, тритон сидел с закрытыми глазами, время от времени облизывая и б