Усевшись напротив Милана, мужчина еще раз улыбнулся и постучал своей шляпой о лавку. Капли воды взлетели в воздух, и часть из них забрызгала стол.
– Извините, снег. Надеюсь, я не ошибся. Пани Уршула и пан Милан? А ваша подруга, пани Кира?
Из-за спин выскочила официантка и стала протирать стол. Рикардо кинул на нее короткий взгляд и продолжил. Он говорил медленно, старательно подбирая и выговаривая слова. Видимо, польский был для него не родным, и Милан не мог разобраться в интонациях речи… Итальянца?
– Это хорошее место. Я бываю тут часто с друзьями. Поэтому я сразу порекомендовал Маттео это место. Unluogoaccogliente[1]. И близко от вашего отеля.
Чех удивленно взглянул на Уршулу. Та сразу опустила глаза и чуть заметно склонила голову. Уголок рта слегка дрогнул, ну что поделаешь.
Все это не укрылось от итальянца.
– О, нет-нет! Милая девушка не должна переживать! Маттео замечательный человек! Он такой трудоголик и слег
– Постой, куда ты меня тянешь? Я не могу так бежать!Кира споткнулась и чуть не упала от толчка. Фреда вырвала руку и остановилась в двух шагах от лифта. Створки открылись, видимо, среагировав на приближение людей, и в зеркалах на стенах заполненной светом кабины Кира увидела себя, девушку с растерянностью и страхом в глазах. Она замерла, действительно, Фреда была права, она бежала, совершенно не понимая, что делает. “Что я могу? Что я могу сделать? И как?” Она глядела в лицо своему отражению и пыталась успокоиться. Нужно было попытаться сообразить, что же происходит, и как связано происходившее сейчас в лобби-баре с тем, что случилось где-то там, далеко, а вместо этого хотелось просто затопать ногами и с криком требовать, чтобы все прекратилось, чтобы все вновь стало нормально.– Так, уже лучше. Теперь нормальным шагом идем в твой номер. Давай же, а то на нас уже смотрят.Слова Фреды вернули ее к действительности. Она оглянулась по сторо
Мы сидим друг напротив друга на корточках. Я очень быстро устаю так сидеть. Я не люблю так сидеть и, думаю, он это делает специально.Мы сидим, как всегда, в полутьме, и в мерцании факелов я только иногда замечаю блеск его черных глаз под маской. Конечно, он никогда не решится показать мне свое лицо, ведь пока ему не удается добиться своего. Не удается и не удастся. Никогда.Он приходит часто. Говорит мне слова, которые я не слышу. Слова, подобные песку на ветру. Бессмысленный шепот безымянного.Камень у меня на груди всегда загорается желанием, когда ощущает его присутствие. Амулет чувствует возможность… исполнять и обладать. Но это ничего не значит.Он смотрит сквозь прорези в своей серебряной маске, он ждет. Он верит, что я ослабею и решу позволить ему обратиться к камню. Никогда! Никогда этого не произойдет!Это знаю я. Это знает он. Это знает камень. Для этого меня привязали к амулету, а амулет ко мне. Никогда не случится иного.
Белая ровная поверхность над головой. Гладкая ровная поверхность. Свет откуда-то из-за спины. “Интересно, если попробовать пошевелиться, это удастся?”Для начала он пошевелил пальцами на ногах. Вроде, все нормально, шевелятся. Белизна над ним, наверно, потолок. “Где я?”Милан отбросил одеяло и сел на кровати. Совершенно точно это место он видел впервые. Комната была почти пустая, такие же, как потолок, белые гладкие стены, пол из деревянных досок, впрочем, красивой структуры и явно каким-то образом обработанных. Окно, закрытое деревянными ставнями с узкими прорезями, в углу умывальник. Из других предметов только деревянное распятие на стене.“Куда же я попал?” Воспоминания обрывались в Варшавском ресторанчике. Дальше только абсолютная пустота и эта комната. Кстати, весьма прохладная комната, а из одежды на нем были только боксеры. Ничего, никакой мебели, в которой могли бы находиться его вещи. Он набросил на плечи одеяло и поп
Музыкант, играющий на лютне, был совсем не плох. Она бы с удовольствием даже станцевала под его мелодию, но не могла. Слишком много посторонних глаз. Хотя она чувствовала внутри какую-то тяжесть, невысказанность, и душа требовала разрядки, выхода эмоций. Танец, наверно, мог бы помочь, но… не сейчас. После возвращения из Экбатан прошло уже много времени, а количество людей, крутящихся вокруг нее, никак не уменьшалось. Новые служанки, которых приставили к ней родители. Новые учителя, которые занимались с ней языками, рукоделием и даже медициной, наставницы, которые не давали ей ни минуты свободного времени. Сагар, которая заходила раз в несколько дней. Весь мир вдруг решил, что настал момент, когда он должен уделить внимание именно Эстер. На конные прогулки она, конечно, выбиралась, как и прежде, но ее постоянно сопровождали две наемницы из племени саков. Так что они ехали каким-то караваном: их троица, несколько домашних слуг и конники-мидяне, которые, к возмущению девушки, те
Деревья словно расступились, и она выехала на любимую поляну. Соскочив на землю, девушка прошлась по вытоптанной земле. Здесь почти никогда не бывало настоящих холодов, тем более снега, но все равно зимой для конной езды приходилось утепляться. И эта поляна уже не была еще одним местом, где можно почувствовать себя хотя бы чуть-чуть свободной.Теперь, когда Пантеа с мужем уехали в Сузы на усиление мидийского гарнизона в Персии, ей стало совсем тоскливо. От Бахмана так и не было никаких сообщений. Она присела на корягу, которая лежала здесь уже с лета. Кору с нее зачистили, и по форме она была вполне себе удобной скамейкой, но сейчас отсырела, впитала воду и стала совсем неудобной. На несколько минут присесть, подложив накидку, она могла позволить себе позволить.Посидеть хотя бы несколько минут, пытаясь убедить себя в том, что она ищет разумный выход из сложившейся ситуации. Но она же действительно ищет этот выход!Ехать домой очень не хотелось. Скорее всего, ее
Сражение продолжалось и, судя по всему, перевеса не было ни у одной из сторон. По всему полю метались смерчи, из нависших почти над самой головой свинцовых туч то и дело срывались ослепительные молнии, факелы огня вспыхивали и гасли то тут, то там. Звенели клинки, со свистом рассекали воздух стрелы. Между клубов дыма и отблесков пламени время от времени мелькали неразличимые силуэты. Она стояла на ступенях храма и внимательно наблюдала за полем боя. Врагам не удается продвинуться вперед, их силы слабеют. Возможно, они рассчитывали на внезапность нападения, но их планы были раскрыты. Ее самадж даже не вступал в бои, стражницы и маги сами отражают наступление неизвестных. Ни молнии, ни огненные шары, ни порывы урагана не достигали храма. Только рев урагана и грохот взрывов, порождающие необыкновенную какофонию, стену звуков, позволяющую понять, что происходит в долине. Но шум начал стихать, пыль, поднятая смерчами, опадала, открывая обожженную землю и тела в черном.– Как
Когда Эстер подъехала к дому, тени уже начали вытягиваться поперек улицы, стало совсем зябко, и девушку пробирала дрожь. Вообще, она могла и опоздать. В глубине души она надеялась, что хранительница приходила с целью навестить родителей. Впрочем, надежда эта была очень слаба, душу, словно тень, омрачало нехорошее чувство, что ее ждут неприятности.Прямо у ворот дома она увидела несколько мидийцев. Они толпились прямо у входа и, завидев девушку, начали перешептываться. Эстер не стала придерживать лошадь, в конце концов, это был ее дом. Воины бросились в стороны, стараясь не попасть под копыта стремительно приближавшейся кавалькады. Только во дворе, у входа в домик, она соскочила с лошади и кинула поводья телохранительнице. Надеяться было не на что, наличие воинов около ворот могло означать только одно – что гостья в доме.– Эстер? Наконец-то.Из тени между колонн выступил мужчина, и девушка вздрогнула, когда огромная фигура нависла над нею. Дахи! За с
Еще минуту назад она с такой решительностью захлопнула дверцу машины, оставив за собой все разговоры и всех людей, которые пытались уговорить не бросаться в омут с головой, подумать, поискать другой выход. А теперь?Какой другой выход? Они здесь, внутри этого серого каменного здания на другой стороне улицы. Лучи заходящего солнца отражаются и гаснут в окнах штаб-квартиры самого необычного религиозного ордена христианства, словно знак, что время истекает, а дальше стемнеет, наступит время тьмы. Впрочем, может быть, это как раз ее время, ведь она так любит черное? Или все-таки чернота и тьма это не одно и то же?Как же ей не хватает решительности! Да уж, этим она никогда не отличалась, даже зайти к начальнику и сказать, что пора бы вспомнить о ее достижениях, это было выше ее сил. Все было всегда так легко отложить на будущее, и ежедневные мелкие проблемы были так безразличны… А сейчас она должна принимать решения даже во сне. Сегодняшний сон в этой римской гостин