Серый свет пробивался из-за нависшей шторы или чем там была эта тряпка перед моим носом? Значит, наступило утро или, наоборот, вечер? А, может, просто дождливый день? Голова была туманной, и все кружилось в хмельном угаре, словно меня поместили на горизонтальное колесо мельницы и вертели-вертели-вертели. Непонятно зачем.
Я лежала на душной перине. Над головой нависали складки голубого балдахина с коричневыми и белыми узорами и золотыми кистями по краю. Если это кровать, то почему она кружится? Они запрягли ее в повозку с лошадьми и пустили по кругу?
- Тпру, - пробормотала я, пытаясь прекратить вращение.
Хоть бы хны. Я приподняла голову, пытаясь получше рассмотреть, где нахожусь, но сразу же откинулась обратно на мягкую подушку. В висках стреляло. Ничего не оставалось, как таращиться вокруг себя лежа.
Мне показало
В тот же миг за окном послышались звуки охотничьих рогов и горнов, барабанная дробь, топот копыт и крики людей.Боже! Что там еще за светопреставление?!Я ринулась к окну. Пол все еще невообразимо шатался, поэтому вместо того чтобы сделать нормальные три шага, мне пришлось выставить в стороны руки и балансировать, как уличной акробатке, бесстрашно ступающей по канату. Тьфу, все-таки надо что-то делать с этой тряской!Наконец, я прильнула к пыльному стеклу и увидела выезжающую в лес кавалькаду под королевскими знаменами. Наездники и наездницы в роскошных охотничьих костюмах важно дергали поводья. Множество белых с коричневыми и оранжевыми отметинами легавых – кажется, папа называл их эспаньолами – заходились радостным лаем в предчувствии охоты. Одни уже побежали вперед, других еще пытались удержать пешие слуги в ливреях. Загонщикам, соко
Я посмотрела в недоумении на Этьена. У того на лице отразилось ошеломление, которое скоро сменилось покорным благоговением - таким, какое можно увидеть у распевающего срамные песни служки при внезапном появлении архиепископа. Ого! Этьен растерялся?- Мадам, это Абели Тома, - представил он и закашлялся.О, хвала тебе, Святая Клотильда, он все-таки запомнил мое имя! Но кто же это передо мной? Неужели Этьен побаивается ее? Почему он медлит, в конце концов?- Не волнуйся, Абели, - проскрипела старуха и улыбнулась беззубым ртом, - я тебя не обижу. Зови меня мадам Тэйра. Иди сюда.Она поманила меня коричневой, будто высохший сучок абрикосового дерева, рукой. И я подошла к ней, отмечая, что, пожалуй, это первый человек за последний месяц, у кого я не обнаружила цветного облака над головой. Я уже и отучилась видеть прост
Мы остановились на вершине зеленого склона, усеянного камнями. Справа зияла пропасть, слева ощерились колючками заросли ежевики. Местами камни лежали темными грудами, будто специально, чтобы кидаться в нападающих было удобнее. Вдалеке между синевато-зеленых складок гор виднелся искристый, заснеженный пик. Воздух вокруг был каким-то необычным, сладковатым, с запахами горных трав, пронзительно чистым. До головокружения. Воистину в наших городах со сточными канавами на мостовых такого не вдохнуть. Птички чирикали тут и там. При виде подобной благости бушующая лава в моем животе поутихла.Однако тут же к нам подскочила мадам Тэйра на своем рогатом скакуне, и дышать снова стало нечем. Меня замутило. Похоже, лучший способ избавиться от гвардейцев – задушить их ароматом козла…- Бёф, теперь готовимся и ждем, - проскрежетала бабка. – Как ты Абели? Белая, что та ледышка. Бо
Я не могла поверить своим ушам – Этьена волнует судьба негодяя-папеньки? После всего?! Нет, мне никогда его не понять. Пожалуй, и пытаться не стоит.Мадам Тэйра проскрипела иронично:- Да вот думаю, что лучше – пятки ему поджарить или в пропасть выбросить. У тебя есть предложения, Тити?- Мой отец. Предоставьте мне решать, - резко вставил он.- Не думаю, что ты решишь правильно, - съехидничала бабка. – Свой осел родней соседской лошади.- Этьен! – хрипло взмолился лекарь. – Я ведь для тебя стараюсь! Разве мне, старому, нужен титул? Тебе он нужен. Чтобы не прогибаться под господами, а самому стать господином. Все ради тебя!- Я не просил, - сказал Этьен, стягивая с лица мсьё Годфруа повязку, - ради меня еще одну д
Солнце едва проснулось, тронув нежно-сиреневой дымкой снежные вершины, озарив всеми оттенками розового далекий Монблан, а наша странная процессия уже пустилась в путь. Впереди тяжелой поступью шагали головорезы мадам, выбирая дорогу. За ними тряслась я на трофейной лошади бок о бок с придремывающей на козле прабабкой. Следом ехал погруженный в невеселые раздумья Огюстен, ему тоже достался конь от убитого гвардейца. Позади Малыш Кристоф вел под уздцы гнедого, на котором сидел Этьен с повязкой на пол-лица – даже легкий утренний свет заставлял его кривиться от боли. Годфруа-младший напряженно держался за поводья и прислушивался к топоту копыт. Ему явно было не по себе. Замыкающим группу помощникам, тоже ехавшим верхом, было велено присматривать за слепым, чтобы не упал.Я то и дело оглядывалась на Этьена. Меня одолевали смешанные чувства: редкие всплески обиды, переходящие в жгучую вину, нежность и волнение за него.
Мое сердце рухнуло куда-то в желудок. Этого не может быть! Только не он! Как безумная, я ринулась к озеру и закричала:- Этьен!Никто не отозвался. Мордовороты мадам качали головами, крестились и чертыхались:- Черт, прямо под воду ушел… Видел тварюгу, что его затащила? Демон, то был демон. И какого черта слепой плавать взялся?! Святой Франциск, потонул парень! А, может, выплывет еще…- Этьен! – металась я по берегу. Если б я умела плавать!Побледневший Огюстен начал стягивать рубаху. Мадам Тэйра подоспела, когда он сделал шаг в воду:- Стой! – она преградила ему дорогу и рявкнула мне. – Абели, представляй что хочешь, но тяни Тити на берег. И молись! Молись!Сама она выставил
Факелы ярко пылали в руках моих Големов, освещая путь и распространяя вокруг запах смолы и горелой пакли. Зловещие тени расползались по узким коридорам замка, гулким эхом зеркалящим шаги. Наша процессия спустилась в казематы по полукруглой лестнице донжона, осторожно наступая на каменные плиты с выщербленными краями.Тут было жутко, и на всякий случай я не давала угаснуть красному огню в животе, ожидая опасности в любой момент. Да, со мной было семеро мужчин, но кто знает, сколько еще стражников и солдат встретятся нам за следующим углом, не очнутся ли в какой-то миг от наваждения Големы и не обратятся ли против меня. От мыслей о том, что могли сделать с Этьеном, сводило горло. В моей душе царил такой же мрак, как и в сыром, смрадном подвале, куда мы спустились.С пронзительным писком из-под ног стражника выскочила крыса и юркнула, взмахнув толстым хвостом в дальний угол. Мы останови
Цокали копыта, покачивалась карета под жалобное поскрипывание пружин. За окном мелькали деревья. Моя голова и рука покоились на чьей-то широкой груди, нос уткнулся в мягкую ткань сюртука. Ухо щекотала прядь волос, развеваемая ветром.Чувствовала я себя неважно, но от того, кто был рядом, исходило теплое умиротворение и ощущение чего-то родного. Мое сердце радостно забилось, и я прошептала:- Этьен!- О! Наконец-то вы очнулись, мадемуазель Абели! Это не Этьен, это всего лишь я, - с радостью, смешанной с легкой досадой проговорил Огюстен.К своему смущению, я поняла, что прильнула к груди великана, обняв его так, что от репутации приличной девушки уже не осталось камня на камне. Святая Клотильда, что происходит?!- Простите, забылась, - пробормотала я и отодвинулась. Впрочем, сид