Кирстин чудилось, что она по-прежнему сидит за отцовским столом. Тяжёлое молчание висело над блюдами с купленной в магазине ветчиной с фасолью и жареным картофелем — готовить отец никогда не любил и не умел.
Кирстин буквально чувствовала, как касаются кожи повисшие в воздухе слова:
«Я всегда знал, что ты будешь работать задницей, как твоя мать».
Кирстин нечего было сказать. Никто толком не рассказывал ей причин, побудивших мать уехать. Только теперь она начинала смутно их понимать — и одновременно осознавать, насколько абсурдно всё, что выдумывает о них обеих отец.
Она не знала, что может сказать в ответ на эти слова.
«Я люблю его и хочу прожить с ним жизнь…» — ничего более идиотского придумать было нельзя.
Кирстин отчётливо представляла себе, как выглядит всё происходящее с позиции отца. Сбежав из колледжа, она встречает богатого любовника и вместо учёбы остаётся с ним на целый
Бурхан Аббас был найден через два дня и тогда же доставлен на Тодос.При захвате Рей не присутствовал, но за допросом решил проследить. Впрочем, вмешиваться в него не стал.Кирстин к тому времени уже лежала в клинике пластической хирургии в Женеве в ожидании операции.Сказав Кирстин, что у него накопилось некоторое количество срочных дел, Рей отправился на остров— впервые за последний год.Рей обычно любил эти места, но сейчас ему было здесь невыносимо душно. Даже любимая веранда с видом на море каждую минуту напоминала о событиях, случившихся прошлой весной— хотя в тот приезд Рей так на неё и не попал.Он не очень хотел сейчас звонить, но не удержался и набрал номер телефона, оставленного Кирстин.—Привет,— он улыбнулся, хотя та и не могла видеть его.—Привет,— сказала Кирстин в ответ.—У тебя всё хорошо?—Да, Рей. Я скучаю п
В середине мая Кирстин отвезли в местную клинику, и, осмотрев её лицо со всех сторон, врач дал добро на возвращение к прежней жизни.—Хотя прыгать с парашютом я бы всё же не спешил,— заметил он.Кирстин кивнула, поблагодарила и первым делом, вернувшись домой, принялась за доработку имеющихся скульптур. Теперь она знала, как рассчитывать вес, и работа пошла быстрей, но график всё равно намечался плотный— две крупные работы нужно было доделать к середине июня, чтобы хотя бы за пару недель представить их организаторам. И то Бастьен обещал организовать небольшое заступничество— все другие работы утверждались уже сейчас.С Реем в эти дни Кирстин почти не виделась— да и тот в шато бывать почти перестал, только звонил по скайпу каждый вечер— насколько Кирстин знала, у него чередой шли встречи, и он планировал расширить бизнес за пределы Европы. Откуда такой ажиотаж— Кирстин спрашивать н
—Мне предлагают полтора миллиона,— сказала Кирстин будто невзначай. Она сидела на диване в кабинете Рея— на том, что специально для неё давно уже поставили подле окна. Если быть точным, то, скорее, полулежала, листая на новеньком планшете страницы с упоминанием своей работы, ставшей изюминкой выставки в Laurence Esnol Gallery.Рей любил дарить электронику и украшения, так что с тех пор, как был снят информационный блок, и ей стало можно свободно выходить в интернет, Кирстин получала такие игрушки раз в несколько дней и уже начинала шутить относительно того, что ей нужна отдельная комната, чтобы хранить это всё.Шутки закончились через пару недель— когда она эту комнату получила.—Полтора миллиона? —Рей поднял голову от собственного монитора и мрачно уставился на девушку. – За что?—За мой автопортрет, Рей, за что же ещё? —Кирстин негромко рассмеялась и от
К удивлению Кирстин к идее перебраться в Италию Рей отнёсся более чем благосклонно.—Я скажу Энскиллу, чтобы снял нам квартиру,— ещё до того как они выбрались из кровати, сказал он.Кирстин подняла голову с груди Рея, вынудив того недовольно зашипеть, когда пришлось выпустить пальцы из волос девушки, приподнялась над любовником и уточнила:—Нам?—Да,— Рей, продолжая лежать на подушках, вплёл опять пальцы в её волосы,— мне самому уже надоел Париж. Никогда не жил столько на одном месте.Кирстин хмыкнула, несколько секунд смотрела ему в глаза, чувствуя, как растворяется в них, одним этим взглядом превращаясь с Реем в одно, и снова уронила голову ему на грудь. А потом принялась пальцем чертить у того на животе замысловатые круги.—И я хотела бы закончить вторую скульптуру, Рей. Мне бы всё-таки хотелось сделать её в камне… И это будет первое, что я сделаю,
Рей видел во сне нежные руки Кирстин, скользившие по его груди, бокам, животу. Мягкие губы, запечатлевавшие поцелуи на плечах и постепенно спускавшиеся вниз. Больше всего он хотел, проснувшись, обнаружить, что это реальность проникла в сон и дразнит его, но чем ближе становилась явь, тем отчётливее приходило осознание того, что касания Кирстин— просто сон. И тем больше хотелось остаться в этом сне.—Кристи… —прошептал Рей. Он открыл глаза и замер, глядя в серебристый потолок, испещрённый небольшими светильниками, у себя над головой. Реальность затопила сознание, и стало трудно дышать. Рука сама шарила по кровати в тщетной попытке отыскать ту, кого давно уже не было рядом. Другая сжалась в кулак. Рей зажмурился, прогоняя резь в глазах.—Чёрт, чёрт, чёрт… —пробормотал он.Поднялся и, не глядя нашарив халат, накинул его на плечи. В душ идти не хотелось. Вот уже вторую неделю он позволял себе
25 сентябряЕдинственным местом, куда теперь выходила Кирстин, стали занятия с Марко Грава. Рей не запрещал ей каких-либо иных прогулок, просто Кирстин не знала, куда ещё можно пойти. Все красоты европейских городов, не виденные ею до сих пор, теперь казались просто скоплениями почерневших камней. К галереям и выставкам она тоже потеряла интерес, хотя и продолжала лепить. Лепка осталась последним, что вызывало у Кирстин интерес.В отличие от Бастьена, Марко не мучил её эскизами, а сразу предложил испробовать новую технику в работе с камнем. Занятия проходили в общей студии, так что Кирстин не чувствовала на себе пристального внимания мастера, хотя оборотной стороной подобной практики стало то, что и брать работу на дом она не могла. То и дело Кирстин задерживалась допоздна, вытачивая очередную деталь. Заканчивать едва начатое изображение Рея она не хотела, и потому занималась всякой мелкой ерундой: слепила и перенесла в камень ветку кипариса, которая нависала над окном
5 октября—Помните, вы как-то сказали мне, что не остановили бы меня, если бы я захотела сбежать?Охранник медленно кивнул. Теперь Кирстин знала его имя— Кристер Блум.Кирстин отвернулась и прошлась по скверу туда-сюда. Здесь, в Милане, всё так же накрапывал дождь. Когда Кирстин представляла себе Италию до этой поездки, этот край всегда казался ей солнечной страной, а теперь ей даже некого было спросить, бывает ли так всегда. Кирстин ни с кем не общалась в студии Гравы, даже с самим наставником предпочитала говорить только о камне.Хотя работы её неизменно притягивали к себе взгляды, и если бы она оглянулась— то увидела бы, что не одна пара глаз обращена на её труд. В начале октября Кирстин даже получила первый, неловкий заказ: одна из девушек, занимавшаяся в студии по средам, как и она, просила её сделать каменный цветок, похожий на тот, что Кирстин вырезала в первые дни.—Только не такой страшный,&n
14 октябряВечер, казалось, тянулся бесконечно долго. Рей опасался и на шаг отпустить Кирстин от себя. Сердце начинало гулко биться в груди, стоило только от неё отвернуться. Было страшно до колик, что что-нибудь произойдёт.Рей соврал— вернее, как любил делать, сказал не всё. Он не стал уточнять, что сейчас, после всего, что произошло между ними, не хочет появляться здесь один. Боится, что не вынесет этих хлещущих со всех сторон волн вожделения— которые создал сам.То и дело он оглядывался на девушку, идущую с ним плечом к плечу. за последний год Кирстин изменилась. Выкрашенные на Тодосе волосы отросли, но она не стала возвращать им изначальный цвет или отстригать. Напротив, сейчас они оказались собраны в в высокий хвост, и Кирстин то и дело проводила пальцами по непривычно гладким вискам. В эти мгновения Рей видел тонкую руку совсем близко от своего лица и сходил с ума от желания прикоснуться к ней губами— но сдерживал себя.