Любая женщина при беглом взгляде на Леонида Константиновича Кочеткова прежде всего могла бы обратить внимание на его крупный нос и склонность к раннему облысению. Но ни одна женщина не успевала заметить этих недостатков внешности, так как молниеносно становилась жертвой обаяния Леонида. Его обаяние сыпалось искрами из ушей и прыгало чертиками в небольших веселых глазах. Он не давал опомниться, хоронил собеседницу на третьей минуте диалога под артиллерийским шквалом комплиментов, обхватывал плотными удавьими кольцами неподдельного восхищения.
Леня Кочетков обожал женщин, и женщины были к нему более чем снисходительны. Даже «взбивалка для яиц», ледяная герцогиня «Шелтера» Кира Васильевна не могла сдержать улыбки под его напором, а Леонид успевал убрать руку с ее бедра или талии за сотую долю секунды до возмущенного окрика жертвы.
Вице-президент Леня Кочетков с блеском закончил когда-то юрфак. Он свободно разъезжал на колеснице отточенных знаний и
–Добро пожаловать! Уоu аге welcome!Орыся закончила возню с замком и раскрыла перед Катей дверь своей квартиры.–Добро пожаловать в мою скромную резиденцию! Знакомься, это Джимми.В просторной прихожей на ковре сидело существо, представлявшее собой пушистый шар размером с двухлитровую банку. Оно уставилось на Катерину неподвижным голубым взглядом, полным неземной отрешённости. Орыся подхватила создание, оно тут же перетекло к ней на шею, расположилось там, словно дорогой меховой воротник, и заурчало.–Мой любимый Джимик.Катя сняла шубу.–Что это за порода? Первый раз вижу такого кота,– сказала она, проходя в комнату и оглядываясь.– Как у тебя красиво! О, пианино! Ты умеешь играть? Можно я побарабаню?–Угу. Я умею играть. Я вообще-то умею все, чем должна безупречно владеть благовоспитанная девица из дворянской семьи. Играть на музыкальных инструментах,
Случилось страшное. Раздеваясь, Катерина порвала последние колготки. Трагична фигура женщины, застывшей над полиамидно-лайкровой паутинкой, пронзенной безжалостной стрелкой. В ее глазах читается ужас, в позе – отчаяние. Катерина упала на протертый диван и зарыдала. Порванные колготки оказались финальной каплей.Слезы заняли минут пятнадцать. Катя вдумчиво и методично оплакала и невозвратность прошлого, и неопределенность будущего, и влюбленный взгляд милых сердцу глаз – темно-серых, почти черных, и то, что она так решительно отвергла предложение Олега о воссоединении, и испорченные колготки, и убожество чужой квартиры, и отсутствие денег.Стоило набрать номер Олега, и все проблемы решались сами собой. Но гордость и упрямство, непоколебимые и монументальные, стояли на страже.Катя подползла к телефону.–Орыся,– застонала она в трубку, и снова от жалости к себе слезы хлынули из глаз,– Орыся, я порвала последни
–Каким подлым характером надо обладать, чтобы заставить нас работать в субботу!– возмущалась Орыся.– И суббота ведь не простая, а праздничная! Старый Новый год! Но ничего, мы свое возьмем. Завтра, Катя, сразу же после работы идем в ресторан. Втроем. У тебя есть вечернее платье?–У меня нет вечернего платья,–Когда уходила от Олега, шмотки нужно было забрать с собой!–Орыся! Перестань!–Особенно норковую шубу. Эта твоя, из кусочков, конечно, ничего. Но бедновата. Женщине необходимы любовь, красивые тряпки и подруга для сплетен. Из этого арсенала у тебя только подруга. Хорошо, наденешь мое платье. Захвачу завтра на работу.–А что, Леонид решил пригласить нас обеих?–О, он патологически тщеславен. Представь, появляется Леня Кочетков в ресторанном зале, по левую руку от него – синеглазая брюнетка, по правую – яркая блондинка. Э
Андрей Пряжников справлял старый Новый год с соседкой по лестничной площадке, Софьей Викентьевной.Софье Викентьевне было семьдесят девять лет. Она сидела за праздничным столом в алом мохеровом свитере. Оттенок губной помады идеально соответствовал цвету пряжи, глаза были слегка подведены перламутровым карандашом «Эсте Лаудер». Софья Викентьевна болтала в воздухе ногой, а в руке держала хрустальный фужер с шампанским. В телевизоре мальчик с монгольскими скулами и в ярком пиджаке выводил с хрипотцой: «Не верь мне, милая, не верь…», и плечи Софьи Викентьевны двигались в такт мелодии. Ей с трудом удавалось усидеть на месте.
Катерина обошла стол и остановилась с левого бока Виктора Сергеевича.–Вот здесь необходима ваша подпись.Босс оторвался от бумаг. Он изучал их вместе с главным бухгалтером – Геннадием Петровичем.Главному бухгалтеру было шестьдесят три года. Виктор Сергеевич, комплектуя штат из молодых и резвых, не пренебрегал опытом и мудростью старшего поколения. Геннадий Петрович, вежливо отправленный на пенсию государственным предприятием, испытывал чувство горячей признательности к фирме «Шелтер»: она спасала его от одиночества и безделья. Свободный от семейных хлопот, душевных переживаний юности, бытовых проблем, он отдавался любимой работе с упоением трудоголика. Компетентность и профессиональная изворотливость главного бухгалтера сберегали за один месяц страховой компании больше денег, чем зарабатывало за квартал предприятие, избавившееся от услуг Геннадия Петровича. Сейчас он обсуждал с президентом «Шелтера» очередной хитроумны
Софья Викентьевна давно вынашивала план съездить за границу. Не претендуя на кругосветный круиз, она мечтала погреть кости на мягком песке итальянских пляжей. Ее мечта вполне могла осуществиться.Сонечка была обеспеченной старушкой. Сорокалетний внук Софьи Викентьевны, бизнесмен, жил преимущественно в Германии и заваливал бабушку посылками и денежными субсидиями. Но именно из-за своего материального благополучия Софья Викентьевна оказалась в изоляции.Ее семидесяти-восьмидесятилетние сверстницы, проживавшие в этом же доме, окончательно и бесповоротно изгнали Софью Викентьевну из своего круга. Старушки мучились со скудными пенсиями, ходили в пуховых платках и лечили бесконечные болезни.У Софьи Викентьевны ничего не болело, она была подвижна и весела, лопала пасту «Сникерс» и мороженое «Баунти», осенью ходила в кроссовках и джинсах. Единственным человеком, кроме далекого внука, с кем она поддерживала общение, был чудесный мальчик Андрей, с
–Какой к тебе приходил мальчик – прелесть. Но последствия его визита разрушительны,– говорила Орыся, разглядывая пиджак с бурыми пятнами.– Голливудская внешность. Киноактер? Манекенщик?–Следователь. Или сыщик. Это одно и то же? В общем, Андрей Пряжников.–Катюша, ну и поклонники у тебя. Бизнесмен, крутой, как бедро Софи Лорен. Сыщик, не способный удержать в руках стакан. А как же он справляется с пистолетом?–Мне и так не в чем ходить!–Потребуй компенсации!–Компенсации? Андрей и сам обещал взамен что-нибудь другое. Но…–Но ты не примешь его подарок!– подхватила Орыся.– Ты же такая гордая девочка! И потом, что он там может купить на свою зарплату?Орыся направилась к шкафу и достала из него две вешалки.–Выбирай. Или блузка, или мини-платье. Блузку с колготками, конечно,
Орыся и Леонид лежали на кровати поверх одеяла, а между ними в роли демаркационной линии растянулся Джим. Орыся была в блузке и юбке, а Леня – при полном параде: в темно-зеленом костюме, галстуке.Они смотрели в потолок. Потолок был примечателен лишь своим звукоизоляционным покрытием.–Леня… – слабо позвала Орыся,– мне надо с тобой поговорить.Они только что энергично освободили от продуктов две полочки холодильника и теперь прислушивались к внутрижелудочным диалогам сосисок и пюре.–Леня, почему ты всегда выжимаешь лимон? - Послеобеденная умиротворенность была несвойственна Орысе.–А что,– вяло спросил Леня,– какие проблемы?- Какие-какие! Трудно тебе взять нож и отрезать? Нет, обязательно надо сжать его в кулаке и давить, давить, пока не вытечет весь сок, а мне остаются какие-то лохмотья!– Орыся глухо раздражалась по мере приближения к во