Я пялюсь на тест вот уже пять минут, не моргаю и пока ещё не понимаю, что именно чувствую. Радость или удивление? Страх или неверие? Но ни в коем случае не отвращение. Как же так вышло? Вроде всегда предохранялись. Ну кто знает, говорят же, что не все контрацептивы дают стопроцентную защиту от нежелательной беременности. Я изучила этот вопрос, открыла интернет и увидела уйму случаев, что, мол, многие пары становятся родителями, даже несмотря на то, что предохранялись.
Хотя нет, я беру свои слова обратно. Теперь я не уверена, что Слава обрадуется столь жаркой новости после того, что мы пережили месяц назад. Я до сих пор не могу до него дозвониться. Лишь изредка он отправляет мне сообщения, пишет, что в океане связь паршивая. И к лучшему, наверное. Если я скажу ему прямо сейчас о беременности, он, находясь на расстоянии, будет нервничать ещё хуже. Доведёт себя, Слава такой. А я мечтаю, чтобы он поскорей вернулся домой и мы начали новую жизнь. А так он будет корить себя в два ра
— Что т-тебе надо?Шок. Ступор. Вселенский ужас. Его рука падает на моё бедро, задирает край халатика вверх, скользит выше по голой коже, вызывая жаркие волны озноба. Прикосновения сильных рук, будто паяльник, оставляют невидимые ожоги — метки. Неожиданно ладонь бандита накрывает мой живот. Его пронзительные зрачки, как у хищника, становятся шире, будто он — голодный лев, а я — несчастная, угодившая в его когти овечка. Мужчина сильнее сминает мои бёдра, властно шарит по животу горячей ладонью, будто заявляет на меня законные права и на то, что спрятано там, внутри меня. Он лапает меня не грубо, но настойчиво, не причиняя ни капли боли, будто проверяет, будто хочет убедиться, что я действительно в положении. Так и есть. Он это понимает.В лазурных радужках вспыхивают красные кольца огня и замогильная тьма. Одновременно. Он смотрит только на меня. Глаза в глаза. Не моргая, задержав дыхание. Будто проникает, просачивается в самую душу, ставит клейм
Я забиваюсь в угол, инстинктивно стараюсь держаться как можно дальше от мужчины. Он такой большой, даже в машине, которая выглядит как реальный танк, ему трудно вытянуться в полный рост. Данте сидит как царь земли, широко расставив ноги, и клацает что-то на телефоне. У него безупречный профиль. С него можно рисовать картины, вытачивать скульптуры. Мужественный, властный, завораживающе брутальный. Да, это он. Тот, кого я до смерти боюсь и о ком одновременно мечтаю.Проходит не более двадцати минут. Машина несется по незнакомой дороге на приличной скорости. За нами мчится ещё один такой же внедорожник, и впереди нас тоже. Итого, три одинаковых джипа. Почти кортеж. И все они принадлежат Данте. На точь-в-точь таком же джипе меня забрали пять месяцев назад. История повторяется? Я надеялась, что больше никогда их не увижу. Или… я себя обманываю? Намерено вколачиваю в непослушную голову то, что Данте не тот, кто мне нужен. Я не должна испытывать к нему ничего, кроме ненависти
Я машу головой, пытаясь выбросить прочь из сознания её острые, не знающие милости слова. Голова сильно-сильно кружится, а сердце отчаянно дергается в груди, будто вот-вот выскочит из тела. Будто его тисками оттуда вырывают невидимые клешни.Женится? Как женится? А я тогда зачем ему нужна?— Не может быть. Они женятся...— Вот так. Такие у нас, собственно, дела семейные. А ты расскажи что-нибудь о себе. Ты что, беременна? Кто там у тебя? В животике? И где отец ребенка? И почему Данте привёз тебя к нам?Я не знаю, что ей сказать. У меня гудит в ушах и перед глазами всё плывет, раскачивается. Я даже неосознанно цепляюсь пальцами за шторы, как раз в этот момент та самая Аннета в белой норковой шубе бросает на меня резкий взгляд. Испугавшись, я отскакиваю на шаг назад от окна.— Эй, с тобой всё нормально? — девчонка машет перед моим лицом ладошкой.— Д-да, просто я с утра ничего не ела.— Это не дело. О!
[Данте]— Сынок, здравствуй. Проходи. Есть важный разговор.— Привет. Ну давай потолкуем, — вяло потянул я, устраиваясь поудобней в кожаном кресле в святая святых отца — его кабинете.— Ты ведь знаешь Вильмонта?— Конечно. Твой приятель?— Не просто приятель. Лучший друг. С детства как два брата.Киваю.— Так вот, мы решили укрепить нашу власть, объединить наши семьи. И ты нам в этом поможешь.Я хмурюсь.— Мы хотим начать вести бизнес вместе. Утроить скорость производства, организовать профессиональную команду охотников… Вильмонт занимается оружием, если ты не знаешь.— Я слышал, что он также химичит яды.— Верно! Он разработал очень интересный препарат, который способен парализовать жертву за пять секунд. Стреляет на дальние расстояния не хуже снайперской в
Данте ушёл, через десять минут мне принесли ужин. Щелчок замка – я вздрагиваю, лёжа на мягкой постели. Первая мысль — он вернулся. Зачем? Может, понял, что погорячился? Что был слишком груб? Как бы мне хотелось… чтобы это было так, но увы. В мою комнату вошёл другой человек. Растирая влагу на ресницах, я поворачиваю голову в сторону двери и вижу молодую девушку в форме горничной — чёрное платье ниже колен и белый фартук. Извиняясь за беспокойство, она заталкивает тележку с разными вкусностями, при взгляде на которые у меня рефлекторно выделяется слюна.Девушка мило улыбается, желает мне приятного аппетита и удаляется прочь. Если бы не ребенок внутри меня, я бы демонстративно устроила голодовку. Еда оказалась ужасно вкусной. Такой вкуснятины я не ела никогда в жизни. Утолив голод, я почувствовала себя заметно легче. Погладив своё аккуратное пузико, я тихонько шепнула малышу: «Всё будет хорошо, мы справимся, я что-нибудь придумаю».Сл
Полчаса, бронированная махина на колёсах паркуется напротив многоэтажного белого здания с большими зелёными буквами над центральным входом: «Центр планирования семьи». Данте распахивает дверь с моей стороны, ловит меня за локоть, помогает выбраться на улицу из машины. Я не сопротивляюсь, но и не верещу от радости, что мы, будто счастливые будущие родители, идём вместе на наше первое обследование. Я по-прежнему напряжена, молчу как рыба. Молча иду за своим покровителем к главному входу центра. Я непроизвольно оборачиваюсь, когда слышу скрип тормозов, а затем ещё и хлопки дверей, и вижу, что мы не одни на парковке. Люди Данте, мужланы в чёрных кожанках, практически взяли в кольцо здание клиники. Трое из них, переговариваясь друг с другом по рации, направляются следом за нами. Неужели ситуация настолько серьёзна? И Данте не шутил, когда говорил, что мне угрожает опасность? Вон сколько охраны понаехало… Жуть.Прозрачные двери центра беззвучно разъезжаются перед
— М-м-м, тебе очень идёт, Прелесть, — мурлычет он, а я вижу в порочных глазах дьявола этот огненный блеск. Воспоминания жалят затылок. Я помню этот взгляд. Как своё имя, я запомнила его на всю оставшуюся жизнь. Порочный, дикий, неукротимый. Взгляд голодного самца. Именно так Данте смотрел на меня в ту роковую ночь. Когда он едва не разорвал на мне куртку и увидел там приятный сюрприз — сексуальный комплект нижнего белья на обнажённом юном теле.Я боюсь смотреть вниз, но запретное всегда сладко. Я смущаюсь, чуть прикрывая ресницы, и смущаюсь в три раза острее, когда невольно вижу то, из-за чего у меня происходит резкий скачок давления в венах. Он возбужден. Боже, очень сильно! Данте что, не носит белья? Стильные тёмно-синие джинсы облегают внушительного размера бугор. Большой, сочный и властный. Несомненно, такому «нескромному» достоинству там очень тесно. До боли, наверное. Не представляю, что Данте сейчас чувствует. Там же ткань буквально трещит
Прошло несколько недель. У меня все как обычно, но вот Данте я стала видеть реже — пропадает по работе, наверное, воротит свои тёмные делишки. Ко мне в комнату сейчас он приходит достаточно редко. Думаю, причина в том, что семья Начатурян перебралась в дом семьи Шахин. Они заняты тем, что день ото дня планируют свадебную церемонию. Я не могу принять этот факт. Усилием воли выталкиваю из своих мыслей. Мне больно. Больно осознавать, что Данте скоро станет принадлежать другой. А я? Я влюбилась в него против воли, особенно после того вечера, когда этот озверевший зверь довел меня до двух оргазмов, еще и проспал со мной в обнимку практически до самого рассвета. Вцепился в меня намертво. Я даже пошевелиться не могла, через раз дышала. Он… Он меня крепко-накрепко держал. Иногда гладил мой живот, пробуждая на коже бешеные вихри мурашек, отчего малыш в утробе приятно ворочался. Чувствовал присутствие отца… Больно! Слёзы разъедают глаза. Что же будет дальше? Я ничего не мо