Дагфинн поймал заинтересованный взгляд женщины за соседним столиком и привычно одарил ее своей раздвигающей ноги улыбочкой. Она была вполне так ничего себе, хотя, не то чтобы его это сейчас на самом деле интересовало. Его тело взбунтовалось от одного только прикосновения и запаха Ирис и мучительно пульсировало в неутолимом голоде по этой и только этой женщине, не желая успокаиваться даже сейчас, спустя час после их мимолетной встречи.
Дагфинн сделал большой глоток ледяного пива, нисколько не ощущая вкус, скорее, чтобы пожар внутри хоть чуть-чуть угас. Ну почему, ради всех долбаных пульсаров, Ирис продолжает так на него действовать? Как – всего лишь одним своим взглядом и коротким выдохом при взгляде на него – она умудрилась вывернуть его наизнанку? В один миг скрутила его нестерпимой потребностью ощутить себя снова внутри ее тела любым в
– Ирис, детка… – замялся Федор, отводя взгляд. – Выходит, давно, – сглотнув, сказала женщина. – Ты вообще хоть когда-то был уверен, что он был мертв, или с самого начала просто морочил мне голову? – Ирис! Я бы не стал этого делать. Ни за что! – шагнул Федор ближе и протянул руку, чтобы прикоснуться к ее лицу. Ирис отшатнулась, и его рука повисла в воздухе. – Я считал его погибшим. Все так думали! До того, как повторная экспедиция не нашла его полубезумного на той чертовой планете, все были
– Ирис! – простонал Федор, в бессилии роняя руки. – Надо же, какие страсти! Что, на брюхе за ней поползешь? – презрительно скривился Дагфинн. – Заткнись. Ты долбаный мерзавец! Ты ни хрена не знаешь! И если понадобится – поползу! Хоть до конца жизни ползти буду! – Ну, так вперед! Что, так боишься лишиться ее в постели, что готов унижаться даже после того, как она сама ко мне пришла! Так позволь тебе напомнить, мой бывший лучший друг. Вокруг охренеть как много других баб! Просто бесконечное количество! «Может, тебе пора об этом вспомнить, чем пускать слюни по одной?» Не припоминаешь, как сам го
Зефира, всхлипывая, медленно стянула с головы сетевой обруч и обернулась к мрачному Эйсону. По ее лицу текли слезы, а плечи безмолвно вздрагивали в такт душившим ее рыданиям. – Почему? – хриплым, срывающимся шепотом спросила она брата. – Почему, Соник? Как мама могла так с ним поступить? Эйсон и сам не знал, что ответить сестре. Он все еще пребывал в шоке после всего, что прочел и увидел, взломав личное секретное досье некоего Марко Дрэго, который и являлся, оказывается, их с Зефирой биологическим отцом. То, что он нашел там, ужаснуло его и перевернуло все его восприятие мира и собственных близких. Если честно, то до последнего
Ирис брела по академии, словно двигаясь по волнам своей памяти. Ноги сами принесли ее в ответвление коридора, где когда-то был личный отсек Марко. Безошибочно узнав место, она остановилась перед дверью. Там, внутри этого небольшого пространства была когда-то целая огромная территория их счастья, в котором они могли абсолютно все. Там они принадлежали только друг другу, и во внешнем мире не существовало ничего такого, что могло бы хоть как-то разрушить узы, намертво связывавшие их с Марко. Тогда так казалось. Тогда она в это верила, и, как будто, и Марко тоже. Ирис провела кончиками пальцев по холодной поверхности металла. За этой тонкой прохладной преградой – место, где каждый сантиметр пространства помнит их безумства, их наслаждение друг другом. Там – призраки их сплетенных влажных тел, двигающихся в самом древнем танце, от которого он
– Вот это встреча, Ирис! – сверкнул белоснежными безупречными зубами Райес. – Ты почти и не изменилась! Хотя нет, я неправ. Ты стала еще красивее. Ирис смотрела на парня, которого тогда, много лет назад, видела, пожалуй, первым в этих стенах, кроме тех, с кем вместе летела в академию. Нолан давно уже не тот улыбчивый красавчик-блондин, очаровывавший девушек своей кривоватой ухмылочкой плохиша. Нет, конечно, он был по-прежнему высок, прекрасно сложен и сногсшибательно красив, словно модель с рекламного баннера. Никуда не делись присущие ему лоск и уверенность. Только теперь симпатяга-парень, с которым она училась, стал мужчиной с аурой бесспорной сексуальности и взглядом, ясно говорящим окружающим, что он знает, как выглядит. Его и так-то загорелая кожа сейчас приобрела еще оттенок старой бронзы, вокруг глаз, когда он улыбался, обра
Зефира в очередной раз пробежалась глазами по надписи, горящей огромными голубыми буквами прямо в воздухе за спиной профа Седжвика: «Космическая Академия АСТРА (Антропогенетики, Соционики, Терраформинга, Разведки и Астронавигации)». Сегодня у них первое вводное занятие как раз по соционике и космополитике. Перед этим они больше часа отстояли в общем холле, внимая генералу-кэпу Микалиди, нынешнему директору АСТРА-академии. Он обстоятельно и без лишнего пафоса рассказывал им, какие учебные испытания их ждут в ближайшее время и какие перспективы открывает для них обучение в академии в будущем. Зефира и сама знала, что уже через два года им предстоит окончательно определиться со спе
Дагфинн стоял в зале посещений АСТРА-академии, широко расставив ноги и нервно сцепив руки за спиной. Он ожидал, что с минуты на минуту дверь бесшумно скользнет в сторону, и появятся его двойняшки. Эйсон и Зефира. Так их зовут. Два существа в этой гигантской Вселенной, ближе которых у него нет по крови. Но при этом он даже и вообразить не мог, о чем и как говорить с ними. Они представлялись ему дальше и загадочней любого созвездия, находящегося в миллионах световых лет. Сейчас они войдут, и он скажет им… Что? «Я люблю вас, хоть не
Почти бесшумное скольжение двери, и вот в зал входят парень и девушка. Они оглядываются и понимают, что здесь никого, кроме Дагфинна, нет, и удивленно на него смотрят. Кого они ожидали увидеть? Федора или Ирис? Дагфинн поднимается, похоже, слишком порывисто, так как Эйсон делает шаг вперед и в чисто мужском защитном жесте замирает чуть впереди сестры. Словно пытается прикрыть ее от любой возможной опасности. Это интуитивное движение отзывается в сердце Дагфинна противоречивыми чувствами. С одной стороны – гордость за сына, который ни на мгновение не задумываясь, встал на защиту сестры хоть от всей Вселенной. А с другой стороны, то, что он сам в первый момент был определен собственным сыном в разряд потенциально опасных объектов, задевало. Да