Новости оказались неутешительными: стало известно, что у Бориса – инфаркт. Аде выпала задача звонить родным, разговаривать с женой Бориса, информировать ее о состоянии мужа. Джеку же оказали необходимую помощь и разрешили уйти.
– Всего бы чуть‑чуть левее – и не жилец, – прокомментировал врач, который осматривал его ранение.
– Что со мной сделается, – пробормотал парень сквозь зубы. – Это мое проклятие…
В гостиницу они вернулись на попутной машине. По дороге оба молчали. Ада – переживая случившееся. Джек – потому что, видимо, разговаривать ему было больно. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза. Ада его не беспокоила, но во время пути то и дело бросала встревоженные взгляды, стараясь по его лицу угадать, как он себя чувствует.
Администратор проводила их, идущих к лифту в обнимку, будто влюбленная парочка, любопытным взглядом. Но ничего не сказала.
ЭпилогОсень… По‑женски капризная, непредсказуемая и изменчивая. Еще вчера светло‑синее небо было прорезано золотыми лучами яркого солнца, а сегодня оно хмурое, низкое, скрытое набрякшими от дождя свинцово‑серыми тучами. Еще вчера ботинок утопал в желтом ковре легких, взлетающих от малейшего дуновения ветерка листьев, а сегодня брезгливо погружается в глубокую лужу, скользит в противной жиже размокшей под дождями земли. И листья, которые еще вчера казались золотисто‑багряным покрывалом, сегодня, безжалостно втоптанные в эту раскисшую землю, потеряли свои былые яркие краски и больше не шуршат под ногами, доверяя интимным шепотом свои тайны. А в воздухе витает горький запах дыма. Запах осени… Он отдается горечью не только в горле, но и в душе, едко щиплет глаза, вызывая слезы. И повеяло уже первыми холодами, принесшими с собой пронизывающие до костей ветра и нудные, бесконечные дожди, сеющие тоскливую бесприютность. Осень в этом году наступила очен
Воробей с лихой беззаботностью перескакивал с ветки на ветку до тех пор, пока вдруг не вспорхнул на подоконник. Ада подумала, что между этой пташкой и ею самой есть что‑то общее: не беспечность, а та легкость, с какой воробей, перепрыгивая с одной ветви на другую, добирался до подоконника – как и она сама, без особых усилий преодолевая одно препятствие за другим, добивалась желаемого. Только воробьем двигало любопытство, а ею – целеустремленность.–На тебя чем‑то похож,– раздалось за ее спиной. Девушка вздрогнула, но не от неожиданности, а оттого что Сташков словно прочитал ее мысли.–Чем это он на меня похож?– с неудовольствием спросила она, поворачиваясь к заму и скрещивая на груди руки. Сташкову, как ее незаменимому помощнику, позволялось многое, но сравнивать Аду с воробьем… Спасибо еще, что не при подчиненных!–А есть в тебе что‑то такое задорно‑отчаянное, как у это
* * *И черт дернул Аду включить телевизор и попасть на канал, по которому как раз передавали криминальные новости! Она уже собиралась было переключиться на другую программу, как вдруг услышала имя Светланы Юсуповой. Да так и замерла перед телевизором с направленным на него пультом. Мало ли Светлан Юсуповых в столице? Но сердце неприятно кольнуло, а по спине вдруг прошел холод, словно внезапно распахнулась форточка и ночной ветер ледяной ладонью приласкал Аду.Камера вначале стыдливо скользнула по оклеенным цветочными обоями стенам небольшой комнатки, уткнулась всевидящим оком в диван‑книжку, с особым вниманием отметив почему‑то наполовину сдернутый с него плед. Мельком скользнула взглядом по книжной этажерке и наконец‑то остановилась на лежащем возле дивана теле девушки. Одна нога той запуталась в складках упавшего на пол пледа, на вторую была надета тапочка. Халатик на девушке некрасиво задрался, обнажив треугольник трусиков. Камера с ос
Боярышники, 1914 годЖизнь с мачехой – горше полынной настойки. Папенька ходит счастливый, с не сходящей с его губ улыбкой и мягким светом в глазах. Но улыбка и нежный взгляд не принадлежат более мне, всем его вниманием завладела эта чужеземка, пакостная ведьма.Со мной она обращается по‑прежнему с холодной учтивостью, ничего, казалось бы, не поменялось в наших отношениях… для тех, кто видит это со стороны. Но я чувствую всю ее нелюбовь и… боюсь. Боюсь, что в один день слягу с ужасной болезнью и умру, и виновата в этом будет она, чужеземка,– ненавистная теперь уже мадам, отнявшая у меня папеньку.А мой бедный отец, безумный слепец, отравившийся в почтенном возрасте, как юнец, ядом любви, для обожаемой Мари готов звезды с неба снимать руками. Сделал ей рядом со своим кабинетом мастерскую, и теперь эта ведьма лепит ужасные куклы, так похожие на живых людей, не скрываясь. Отец даже отдал
Боярышники, 1997 годЛиса получила свою кличку из‑за острой мордочки и рыжеватого окраса шерсти. Во всем остальном на свою лесную красавицу собака походила мало: вместо шикарного пушистого хвоста – почти безволосый «прутик», ушки‑конвертики не стоят настороженно торчком, а болтаются треугольными «тряпочками», вместо хитрости – простодушие и полная доверчивость. Любопытство и неосторожность не раз играли с Лисой злую шутку: сколько раз приходилось вызволять дуреху то из выгребной ямы, то из погреба, то из колючих густых кустов, в которых она умудрялась запутаться, как в силках. Совала свой любопытный острый нос в любую щель и платилась за это. И никакие «приключения» не учили ее жизни: то ли память у Лисы была короче зимнего дня, то ли, наоборот, святая вера в то, что ничего плохого с ней случиться не может, превышала все разумные лимиты, но собака, едва отойдя от пережитого, вновь попадала в ловушку.Появи
Боярышники, 1914 годУльяша не обманула: она нашла средство, как мне помочь, да только я отвергла ее совет с негодованием. Страшно! Хотя и знала я, что ходит народ к Захарихе, да боязно мне стало. Папенька частенько ворчит, что только темный, необразованный народ может верить в чудеса заговоров. Ох, как гневался он раз на конюха Антипку за то, что запустил тот серьезную болячку: лечил свой недуг не у земского врача, а прикладывал по совету знающей бабки травы да землю.Но Ульяша, видя мои сомнения, принялась уговаривать. Мол, с ведьмой справиться сможет лишь знающий человек, а мне не под силу будет: пока папенька находится под чарами иноземки, не услышит моих слов, что бы я ему ни говорила о Мари.–Не бойся, ангел мой Асенька,– шептала Ульяна.– Захариха вреда не причинит: пошепчет, травяной настой сделает, чтобы отворотить ведьму от нашего Петра Алексеевича. Уеде
Боярышники, 1998 годК Новому году готовились со всей тщательностью: на этот раз в интернате ожидалось не просто празднество, а настоящее событие. «Настоящее событие»– это были слова воспитательницы Макароновны, повторенные следом за директрисой. Обычно новогоднее празднование представляло собой концерт самодеятельности в актовом зале, в котором собирались все воспитанники и персонал, а затем следовал праздничный ужин, на который подавали холодец, запеченную курицу с гарниром и пирог. Малышей укладывали спать сразу после боя курантов. А для старших в актовом зале устраивали дискотеку, к которой девочки готовились со всей тщательностью: неумелыми руками вырисовывали жирные «стрелки» вуголках глаз, щедро покрывали веки блестящими тенями, подводили губы яркой помадой. Частенько макияж воспитанниц напоминал боевую раскраску индейцев, а лица казались копией друг друга, потому что использовалась одна и та же косметика «
* * *Вернулась Ада домой уже ближе к полуночи. После того, как они с Борисом расстались, она еще долго кружила на машине по ночным автострадам, съезжая с одной дороги на другую, исследуя новые маршруты, но не запоминая их. И точно так же хаотично перебирала свои воспоминания и ощущения, проживая остаток дня не столько в настоящем, сколько в прошлом. Сожалений не было, грусти – тоже, предаваться напрасным мечтам о том, чтобы их чувства вновь заполыхали всепоглощающим пожаром, она также не собиралась. То, что случилось сегодня, не было началом новой главы, а, скорее, дописанным наконец‑то эпилогом. Она пролистывала воспоминания, как открываемые наугад страницы когда‑то любимого романа, перечитывала пометки на полях, иногда улыбаясь своей наивности. И с каждой перевернутой страницей лишь тверже убеждалась в том, что уже не живет, участвуя, как героиня, в том сюжете, а бесстрастно наблюдает его со стороны.Ожившие воспоминания сопроводили ее лишь до