Слух, что Захариха прячет сундук с сокровищем, пошел от колхозного пастуха Седова. Недосчитался тот одной коровы в стаде, отправился вечером в лес искать, да и увидел, как старуха копает в огороде яму. Забыв о корове, притаился за забором: что же дальше будет. А Захариха опустила в яму ящик. Сухонькая, старая, сучковатая, что многовековый пень, а вот силы откуда‑то нашлись. Ну да не зря звали ее местные ведьмой. Шепотом, конечно, ибо – советская власть, пионеры и строительство коммунизма. А в стране развитого социализма, стране‑победительнице какие, скажите, могут быть ведьмы? Предрассудки все. Однако говорили люди, что раньше, еще в досоветские времена, травяные настои Захарихи славились на все местные деревни. Даже, говорили, дочь графа обращалась к ней за помощью и платила за услуги фамильными драгоценностями. А что, если в сундуке и есть те самые драгоценности, которые, опять же по слухам, пропали из дома после гибели всей графск
А Джек тем временем уже подошел к женщине и стал что‑то объяснять той, указывая руками то на здание усадьбы, то на медленно жующую шоколадку Аду. Женщина кивала, а затем, выглянув из‑за спины парня, махнула Аде рукой:–Вы тут погодите минуточку! Я сейчас вернусь!–Что ты ей сказал?– полюбопытствовала Ада, когда Джек вернулся к ней.–То, что есть. Что ты когда‑то воспитывалась в этом интернате и что сейчас ищешь кого‑то из бывшего персонала, чтобы решить один важный вопрос. Нам повезло: мать этой женщины когда‑то работала тут и, возможно, могла тебя знать. Интернат уже лет пять как не существует, расформировали. Усадьба стоит в запустении из‑за отсутствия финансирования. Местные хлопочут о том, чтобы добиться охраны усадьбы как памятника культуры. И своими силами поддерживают здания в более‑менее приличном виде. Эта женщина, Ирина, одна из этих неравнодушных людей.–Ну, все, я готова!–
Боярышники, 1997 годОн всегда чувствовал себя одиноким, даже когда находился в окружении семьи или друзей. Он чувствовал себя одиноким, потому что ощущал, как с каждым прожитым днем увеличивается пропасть между тем временем, в котором ему хотелось оказаться, и тем, куда неумолимо несли его годы. Он любил весну – ее невинность, незрелость, будоражащую кровь свежесть. Ему хотелось задержаться в ней, но в его жизни прочно поселилась осень. Он лез на стену от депрессий, в его душе гулял не легкомысленный сквознячок, а бушевали порывистые, срывающие охапками последние надежды сильные ветры, в его глазах отражалось не солнце, а затянутое тучами небо. Пасмурные, дождливые мысли он заглушал рабочими проблемами, от промозглого сырого холода пытался согреться успехом, но это все было не то, не то…Прививки от осени – его маленькие побеги в весну. Его грехи – глотки чудесного эликсира, кому‑то показавшиеся бы смертными,– дарил
Новости оказались неутешительными: стало известно, что у Бориса – инфаркт. Аде выпала задача звонить родным, разговаривать с женой Бориса, информировать ее о состоянии мужа. Джеку же оказали необходимую помощь и разрешили уйти.–Всего бы чуть‑чуть левее – и не жилец,– прокомментировал врач, который осматривал его ранение.–Что со мной сделается,– пробормотал парень сквозь зубы.– Это мое проклятие…В гостиницу они вернулись на попутной машине. По дороге оба молчали. Ада – переживая случившееся. Джек – потому что, видимо, разговаривать ему было больно. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза. Ада его не беспокоила, но во время пути то и дело бросала встревоженные взгляды, стараясь по его лицу угадать, как он себя чувствует.Администратор проводила их, идущих к лифту в обнимку, будто влюбленная парочка, любопытным взглядом. Но ничего не сказала.
ЭпилогОсень… По‑женски капризная, непредсказуемая и изменчивая. Еще вчера светло‑синее небо было прорезано золотыми лучами яркого солнца, а сегодня оно хмурое, низкое, скрытое набрякшими от дождя свинцово‑серыми тучами. Еще вчера ботинок утопал в желтом ковре легких, взлетающих от малейшего дуновения ветерка листьев, а сегодня брезгливо погружается в глубокую лужу, скользит в противной жиже размокшей под дождями земли. И листья, которые еще вчера казались золотисто‑багряным покрывалом, сегодня, безжалостно втоптанные в эту раскисшую землю, потеряли свои былые яркие краски и больше не шуршат под ногами, доверяя интимным шепотом свои тайны. А в воздухе витает горький запах дыма. Запах осени… Он отдается горечью не только в горле, но и в душе, едко щиплет глаза, вызывая слезы. И повеяло уже первыми холодами, принесшими с собой пронизывающие до костей ветра и нудные, бесконечные дожди, сеющие тоскливую бесприютность. Осень в этом году наступила очен
Воробей с лихой беззаботностью перескакивал с ветки на ветку до тех пор, пока вдруг не вспорхнул на подоконник. Ада подумала, что между этой пташкой и ею самой есть что‑то общее: не беспечность, а та легкость, с какой воробей, перепрыгивая с одной ветви на другую, добирался до подоконника – как и она сама, без особых усилий преодолевая одно препятствие за другим, добивалась желаемого. Только воробьем двигало любопытство, а ею – целеустремленность.–На тебя чем‑то похож,– раздалось за ее спиной. Девушка вздрогнула, но не от неожиданности, а оттого что Сташков словно прочитал ее мысли.–Чем это он на меня похож?– с неудовольствием спросила она, поворачиваясь к заму и скрещивая на груди руки. Сташкову, как ее незаменимому помощнику, позволялось многое, но сравнивать Аду с воробьем… Спасибо еще, что не при подчиненных!–А есть в тебе что‑то такое задорно‑отчаянное, как у это
* * *И черт дернул Аду включить телевизор и попасть на канал, по которому как раз передавали криминальные новости! Она уже собиралась было переключиться на другую программу, как вдруг услышала имя Светланы Юсуповой. Да так и замерла перед телевизором с направленным на него пультом. Мало ли Светлан Юсуповых в столице? Но сердце неприятно кольнуло, а по спине вдруг прошел холод, словно внезапно распахнулась форточка и ночной ветер ледяной ладонью приласкал Аду.Камера вначале стыдливо скользнула по оклеенным цветочными обоями стенам небольшой комнатки, уткнулась всевидящим оком в диван‑книжку, с особым вниманием отметив почему‑то наполовину сдернутый с него плед. Мельком скользнула взглядом по книжной этажерке и наконец‑то остановилась на лежащем возле дивана теле девушки. Одна нога той запуталась в складках упавшего на пол пледа, на вторую была надета тапочка. Халатик на девушке некрасиво задрался, обнажив треугольник трусиков. Камера с ос
Боярышники, 1914 годЖизнь с мачехой – горше полынной настойки. Папенька ходит счастливый, с не сходящей с его губ улыбкой и мягким светом в глазах. Но улыбка и нежный взгляд не принадлежат более мне, всем его вниманием завладела эта чужеземка, пакостная ведьма.Со мной она обращается по‑прежнему с холодной учтивостью, ничего, казалось бы, не поменялось в наших отношениях… для тех, кто видит это со стороны. Но я чувствую всю ее нелюбовь и… боюсь. Боюсь, что в один день слягу с ужасной болезнью и умру, и виновата в этом будет она, чужеземка,– ненавистная теперь уже мадам, отнявшая у меня папеньку.А мой бедный отец, безумный слепец, отравившийся в почтенном возрасте, как юнец, ядом любви, для обожаемой Мари готов звезды с неба снимать руками. Сделал ей рядом со своим кабинетом мастерскую, и теперь эта ведьма лепит ужасные куклы, так похожие на живых людей, не скрываясь. Отец даже отдал
Боярышники, 1997 годЛиса получила свою кличку из‑за острой мордочки и рыжеватого окраса шерсти. Во всем остальном на свою лесную красавицу собака походила мало: вместо шикарного пушистого хвоста – почти безволосый «прутик», ушки‑конвертики не стоят настороженно торчком, а болтаются треугольными «тряпочками», вместо хитрости – простодушие и полная доверчивость. Любопытство и неосторожность не раз играли с Лисой злую шутку: сколько раз приходилось вызволять дуреху то из выгребной ямы, то из погреба, то из колючих густых кустов, в которых она умудрялась запутаться, как в силках. Совала свой любопытный острый нос в любую щель и платилась за это. И никакие «приключения» не учили ее жизни: то ли память у Лисы была короче зимнего дня, то ли, наоборот, святая вера в то, что ничего плохого с ней случиться не может, превышала все разумные лимиты, но собака, едва отойдя от пережитого, вновь попадала в ловушку.Появи