Эрланд Завоеватель не ожидал особого сопротивления, однако то, как быстро сдался князь, почти даже не пытаясь вступиться за дочь, вызывало одно лишь презрение. Люди так вероломны. Они с лёгкостью предают, находя себя множество оправданий. Вот и сейчас Регвин Альбиар решил, что княжество и будущий сын важнее, чем судьба девушки. Он жертвовал ею и, похоже, вовсе не считал, что совершает низкий поступок.
- Видите ли, Яри... – пробормотал князь Ив-Лин, склоняя голову. – Мы не уследили за ней. Она больше не невинная девица.
Эрланд нахмурился. Неужели Аньяри уже отдала кому-то свою девственность? Невозможно. Колдун бы предупредил! И всё же…
- Вы проверяли? – спросил он.
- Нет, но… – растерялся князь.
- Так проверьте! Прикажите лекарке, старшим женщинам. Или я сделаю это сам.
- Не нужно! – выпалил Альбиар. – Я тотчас же распоряжусь о проверке! Даже не беспокойтесь!
- Я хочу, чтобы о результатах доложили мне лично. Не вам и не кому-либо ещё. Ясно?
- Но я её отец и имею право!
- Теперь Аньяри больше не ваша, - обронил правитель Лундсфальда, разворачиваясь спиной к собеседнику. Вопрос решён, им больше нечего обсуждать. – Она стала моей.
Ответ на поставленный вопрос Эрланд получил в тот же вечер. В его покои робко постучалась пожилая женщина, оказавшаяся повитухой, которая присматривала за младшей женой князя. В своём деле она разбиралась и уж точно могла отличить девственницу от той, чтобы уже была с мужчиной.
- Я сделала то, что мне велел князь, - прошамкала она. – Подсыпала его дочери немного сонного порошка, чтоб не брыкалась. Я всегда даю его женщинам, дабы они смогли быстро заснуть без боли после родов.
- Так она до сих пор спит?
- Вскорости проснётся.
- И что вы узнали? – поторопил её Эрланд.
- Напраслину на неё возводили, вот что! Девица она, никем ещё не тронутая. Уж можете мне поверить!
Правитель Лундсфальда вознаградил повитуху и отпустил её восвояси. Сидеть в четырёх стенах не хотелось, спать тоже, и он отправился бродить по коридорам дворца. Уже наступила ночь, и сейчас здесь было тихо – не то, что на пиру. Дни в княжестве Ив-Лин были куда длиннее, чем в северной стороне, где находился Лундсфальд. Темнело позже, а ещё здесь распускались знаменитые ночные цветы, аромат которых проникал сквозь открытые окна.
Возвращаясь к себе, в безлюдном коридоре Эрланд встретил Аньяри. Она едва не наткнулась на него и, ойкнув, отпрыгнула в сторону. Девушка была в длинной накидке поверх ночной сорочки, волосы свободно падали на плечи.
- Откуда ты? – остановил он её, перегородив дорогу.
- Иду из купальни, - отозвалась она, низко опустив голову, чтобы не встречаться с ним взглядом. Того и гляди, убежит и спрячется. Точь-в-точь как мышка, завидевшая кота.
- Из купальни?
- Да. У нас принято соблюдать чистоту, - добавила она почти с гордостью. – Пожалуйста, позвольте мне пройти...
- Да, ты чиста, - вспомнив слова повитухи, произнёс Эрланд и, не выполнив просьбу Аньяри, прикоснулся к её волосам, намотал на палец гладкую тёмную прядь.
Что в ней такого, что один взгляд, одно прикосновение возбуждают в нём желание? Почему её хрупкая едва расцветшая женственность обещает больше удовольствия, чем крепкое зрелое тело её сестры? Ведь те женщины, что бывали в постели правителя Лундсфальда прежде, скорее походили на Ильму, чем на Аньяри.
Он толкнул девушку к стене, зажал между ней и своим телом. Наклонился, чтобы накрыть ртом мягкие губы, сладкие, как аромат ночных цветов Ив-Лин, смял их в жёстком, жадном поцелуе. Сбросив мешающую накидку, провёл руками по плечам Аньяри. Её кожа была нежной, шёлковой. Запах ещё влажных волос кружил голову, опьянял сильнее самого хмельного вина. Эрланд обхватил тёплую округлость груди, наслаждаясь её упругостью. С губ девушки сорвался протестующий стон, она попыталась оттолкнуть мужчину, упираясь ладонями ему в грудь, но ей не удалось даже сдвинуть его с места.
Он сам отпустил её. Разжал руки, хотя ему нестерпимо хотелось продолжить. Пойти до конца, сделать с ней всё то, чего желал, не выпускать из рук до самого утра. Но сдержался. Ещё не время.
- Ступай...
Эрланд вернулся к себе. В отведённой ему спальне было темно. Но вот чего он точно не ожидал, так это того, что окажется там не один. Однако правитель Лундсфальда не ощущал опасности. Навстречу ему шагнула женщина, лицо которой он не мог разглядеть в темноте.
- Кто ты?
- Я рабыня, мой господин, - прошелестел её голос. – Князь прислал меня, чтобы развлечь вас этой ночью. Пожалуйста, не прогоняйте, иначе он будет очень сердит на меня за то, что не справилась!
Зашуршала ткань, обнажённые руки незнакомки обвили его шею. К нему прильнула мягкая грудь, не скованная жёсткими корсетами, которые здесь принято было носить. Похоже, женщина сбросила с себя почти всю одежду.
- Прошу вас, позвольте мне остаться... – горячо зашептала она.
Эрланд всё ещё был возбуждён после встречи с дочерью князя в коридоре. Его ладони помнили нежность кожи девушки, на языке ощущался вкус её губ. Одного поцелуя оказалось недостаточно. Хотелось ещё, хотелось большего. Неутолённое желание выло в нём голодным зверем, требуя своего.
А запах… Проклятье! Эта рабыня пахла почти так же, как Аньяри. Сладко, дурманно. Как здешние ночные цветы. Почему их аромат так кружит голову? Можно опьянеть, лишь вдыхая его, и никакого вина не нужно.
В непроглядной ночной темноте все ощущения обострялись. А женщина, которая пришла к правителю Лундсфальда под покровом тьмы, явно хорошо знала, чем и как завлечь мужчину. Она тесно прижималась к нему полуобнажённым телом, тяжело дышала, выдавая собственное непритворное возбуждение. Шаловливая ладонь подползла к его паху. Незнакомка снова зашептала:- Только не гоните меня прочь, мой господин… Вам понравится… Я обещаю…Сопротивляться этому тягучему, как смола, соблазну, сладчайшему запаху и теплу женского тела становилось всё тяжелее. Его руки прошлись по оголённым покатым плечам незнакомки, скользнули ниже, нетерпеливо потянули вверх подол, под которым ничего не было – только она сама, горячая, влажная. Эрланд невольно сравнил недавние ощущения, и его запал приутих. Не та, которую он желал… Не Аньяри… Это её тонкий стан и маленькую грудь он хотел сжимать в ладонях, её вкус чувствовать на губах, её стоны слышать, раз за раз
Ильма горько плакала. Я ходила вокруг неё кругами, не зная, как и чем утешить. Кто бы мог подумать, что правитель Лундсфальда набросится на мою сестру, как дикий зверь?Впрочем, он ведь и на меня тоже...Я помнила жар его губ, горячие сильные руки, почти до боли стискивающие моё тело. Всё случилось так внезапно, что я даже пискнуть не успела. Не успела и убежать – он стоял, перегородив мне дорогу, высокий и крепкий, как скала.Меня никогда прежде не касался подобным образом ни один мужчина. Не трогал, не целовал. Я втайне представляла, конечно, как это будет в первый раз, но никогда не думала, что так. Как будто ураган, сметающий всё на своём пути, обрушился на меня. Но ведь затем он меня отпустил...Я горько усмехнулась. Отпустил. Ещё бы. Убедился в том, что моё тело не такое красивое и женственное, как у Ильмы. Вот оно и не вызвало в нём желания.А затем ему подвернулась моя сестра...Правду говорят, будто в Лундсфальде живут настоящ
Я не припомню такой суматохи во дворце за все годы, что провела здесь. Она не коснулась разве что княгини Мильданы, матери Ильмы, которая благополучно проспала всю ночь после своего вечернего успокаивающего чая, куда явно добавляли что-то покрепче безобидных травок. Всё потому, что первая супруга князя была склонна к нервическим расстройствам, а в последнее время, когда родить ему наследника вот-вот должна была другая женщина, и вовсе отличалась нетерпимостью ко всему. Впрочем, на встрече правителя Лундсфальда и на последующем пиру она держалась весьма сдержанно. «Внешние приличия должны быть соблюдены», – таково было её правило.В ту долгую ночь всё изменилось. Для княжества, для отца. И в первую очередь для нас с сестрой.У младшей жены князя Ив-Лин родились близнецы. Долгожданный наследник, крепкий, крупный. И дочь. Она оказалась послабее, но упорно цеплялась за жизнь. А вот их мать умерла в родах.Я почти не знала эту молодую женщину. Она с
Мёртвых в Ив-Лин погребали сразу, без долгих прощаний. Эти похороны были скромными, хоть и в княжеской семье. У Эрмины, младшей отцовской жены, не было родственников, поэтому перед склепом собралось совсем мало людей. В числе которых, разумеется, мы с отцом и Ильмой. Явилась и снова ставшая единственной супругой князя Ив-Лин Мильдана, для которой все перемены во дворце наверняка стали огромным потрясением, хотя она этого и не показывала на людях.Я для неё всегда была чужачкой, бесполезной падчерицей, той, что посмела родиться на свет, потеснив место, которое занимала Ильма в сердце отца. Должно быть, княгиня радовалась тому, что скоро я уеду и больше не буду мозолить ей глаза. Вот только ей предстояло разлучиться и с родной дочерью.Уже на другой день с рассветом Ильму ожидало отправление в монастырь. Я пыталась поговорить с ней, но сестра ни в какую не желала. А потому я решила заглянуть в детскую, где мирно спали мои брат и сестра, чтобы хоть разок посмотреть на них
Близость Аньяри сводила с ума. Почему она такая?.. Гибкая, нежная. Пахнущая здешними цветами и чем-то ещё, свойственным только ей. Точно созданная специально для него.- Я стану вашей... кем? Добычей? Игрушкой? А что будет со мной, когда вы натешитесь? Отправите обратно? – не оборачиваясь, спросила младшая княжна Ив-Лин.- Нет. Сюда ты больше не вернёшься. Да и к кому тебе возвращаться?Он надавил на больное место, напомнив о том, что её родной отец, почти не споря с этим требованием, согласился отдать дочь иноземцу. Жестоко, да. Но, чем раньше Аньяри с этим свыкнется, тем лучше для неё самой. Только близкие люди предают. Чужие предать не могут.- И больше не надевай это орудие пыток. Твоя талия и без него тонкая, - добавил Эрланд, и в подтверждение этих слов на талию девушки легли его ладони. С лёгкостью её обхватывая.Аньяри вздрогнула и забилась в его руках, как пойманная в силки птичка.- Не надо… Пус
Воспользовавшись тем, что правитель Лундсфальда наконец-то меня отпустил, я бросилась бежать и наткнулась на ту, кого меньше всего хотела сейчас видеть.- Бесстыжая! – глядя на меня, точно на какую-то букашку, осмелившуюся сесть на рукав её платья, выплюнула княгиня Мильдана. – Так и льнула к нему, так и льнула! Я всё видела! – пригрозила она мне пальцем, поджав тонкие губы.Я предпочла ей не отвечать. Обидные слова, которые ещё недавно ранили бы до слёз, сейчас отлетали от меня, не принося ничего. Ни боли, ни возмущения. Как будто эта женщина кричала из-за прозрачной стены. Она никогда меня не любила, и едва ли я когда-либо вообще имела шанс заслужить тёплые чувства с её стороны, стань я хоть воплощением всех мыслимых и немыслимых достоинств. Всё потому, что я ей не родная. Наверняка Мильдана была против женитьбы князя Ив-Лин на моей матери, вот только злость за то, что ему не хватило одной супружницы, срывала на мне.- Отец вам не
- Она сказала, что хочет побыть одна, попрощаться с привольем… – хмуро переглядываясь и явно ожидая скорого наказания за то, что недоглядели за княжной, бормотали мужчины в простой дорожной одежде. Среди них были и рабы, и свободные. Отец выделил немалую охрану – боялся, что с Ильмой по пути может что-нибудь случится.Не зря боялся...Я смотрела на них, всё ещё до конца не веря в то, что слышу. Не понимая, как моя старшая сестра, всегда такая гордая, бойкая, порывистая, могла по собственному желанию распрощаться с жизнью – самым ценным даром, что только может быть. Неужели она настолько не хотела в монастырь? Или всё дело в том, что её опозорили? Этого она не пережила?Мой взгляд наткнулся на стоящего тут же Эрланда, и руки сами собой сжались в кулаки. Хотелось наброситься на него, ударить. Но куда уж мне. Я по сравнению с ним – как едва оперившийся гусёнок перед бывалым дворовым псом. Бравады, может, и много, а вот силёнок м
Я всё ещё не очень хорошо себя чувствовала, но решила не просить повелителя Лундсфальда об ещё одной отсрочке. Проще из камня выжать воду, чем разжалобить чёрствое сердце этого человека! К тому же неизвестно, чего он потребует за новый договор. Снова поцелуй? Нет уж, я ещё прошлый не забыла.То, как Эрланд целовал, явственно вспомнилось – так, словно и сейчас это ощущала. Собственнически, властно, бескомпромиссно. Совсем не похоже на робкие, трепетные соприкосновения губ, которые описывались в романах – обычно в самом конце, когда герои уже обручены, а то и женаты. А он, должно быть, всё делает так же, как целуется. Как же права была няня, когда предупреждала меня насчёт мужчин, которым от девушек только одного и надо!При мысли о том, что близок тот день, когда Эрланд Завоеватель утвердит на меня свои права, начинали дрожать колени. Я будто очутилась в кошмарном сне, который никак не заканчивался. Мне всё ещё не верилось в то, что Ильмы нет в живых, а я са
Несколько месяцев спустяВ Лундсфальд пришла весна. Пока тихая, по-северному неспешная, но птицы пели уже по-другому. И на лицах всё чаще расцветали улыбки.Проснувшись утром раньше жены, правитель некоторое время наблюдал за ней, не желая тревожить её сон. Но вот Аньяри открыла глаза, сладко потянулась, и её пальцы легли на его щёку. А он склонился к ней и, не удержавшись, припал к полуоткрытым губам.Желание по-прежнему было сильнее его. Однако сейчас к телесной жажде примешивалось что-то ещё. Поначалу бывшее незнакомым, странным, но такое важное и необходимое. Эрланду хотелось не просто овладеть княжной и разделить с ней наслаждение, но и сделать так, чтобы в его объятиях она навсегда забыла о боли, одиночестве, печали. Видеть улыбку на её лице, от которой на щеках Аньяри появлялись ямочки, слышать её смех.Никогда прежде с правителем Лундсфальда не происходило такого. Его двери всегда были закрыты. Ему совершенно не хотелось при
Оставшиеся до свадьбы дни пролетели быстро. На моём общении с гостями правитель не настаивал, даже наоборот – требовал, чтобы я поменьше выходила из женских покоев. Прямо как дракон из старых легенд – ревниво прятал своё сокровище от посторонних глаз.Впрочем, я и не возражала. В отличие от Ильмы, которая любила блистать своей красотой и красноречием, мне не особо-то нравилось появляться на людях. Даже не завидовала сестре, когда отец брал её с собой куда-нибудь, а меня оставлял дома.К тому же, требовалось соблюдать приличия. Я и так нарушила их, живя под одной крышей с женихом до свадьбы. Не все ведь знали, что у нас с Эрландом особые обстоятельства.Платье Бритта закончила, и наконец настал тот день, когда я надела его, готовясь дать будущему супругу брачные клятвы.Не такой я представляла свою свадьбу. Очень уж неспокойно было на душе. Не радовал даже чудесный наряд, над которым так усердно трудилась мастерица. Было страшно. А ещё настораж
- Вы красавица, госпожа, - тепло, по-доброму улыбнулась Бритта, расправляя на мне складки красного платья, очень идущего к моим чёрным волосам. Я настояла на том, чтобы уложить их так, как привыкла носить, не по местной моде. Всё равно выдать меня за здешнюю не удалось бы, уж слишком я от них отличалась.Я твёрдо решила всегда и во всём до конца оставаться собой. Той, кто я есть. Дочерью князя Ив-Лин, внучкой колдуньи Линнари, невестой правителя Лундсфальда...Моя прабабушка, выглядевшая по-прежнему юной и прекрасной, являлась ко мне ещё раз. Накануне пира, на котором Эрланд обязался представить меня знатным людям своей страны. Я спала, но сразу же проснулась, ощутив лёгкое, как дуновение ветра, прикосновение невесомой руки к моему лбу.- Запомни то, что я скажу, Аньяри, - наклонилась ко мне колдунья. – Я больше не смогу к тебе прийти, поэтому слушай внимательно. Слушаешь?- Да! – выдохнула я, разом позабыв о сне.&nbs
О встрече с Линнари я никому говорить не стала. Ни Эрланду, ни колдуну. То, о чём она мне рассказала, должно было остаться только между нами. Её появление, объяснения которому у меня не имелось, позволило мне заглянуть в прошлое, узнать о том, с чего всё началось, не со слов изучившего старые летописи Ритаура, а от непосредственной участницы тех давних событий. Теперь мне стало известно, почему колдовского дара не было ни у моей матери, ни у бабушки, которых я не знала.Он попросту не проснулся. Как и мой собственный. Но слова Линнари натолкнули меня на одну мысль. Если проведённых с правителем ночей оказалось недостаточно, может быть, поможет любовь? Но какой она должна быть? С чьей стороны? Только с моей или... с его тоже?..А способен ли Эрланд вообще полюбить? Ведь проклятие уже начало действовать. И вполне вероятно, что для него это вообще невозможно...Но тогда есть ли смысл в нашей женитьбе? Ведь брачные клятвы вовсе не означают, что супруги будут любить
У правителя Лундсфальда в преддверие нашего бракосочетания было много дел, но он не упускал случая заглянуть в женские покои. Составлял компанию за обедом, спрашивал, не нужно ли чего. Однажды, не выдержав, потянулся ко мне, когда я его провожала. Притиснул к стене, целуя так, что слабели колени, нырнул рукой под платье. И надо же в такой момент появиться Бритте!- Экие вы нетерпеливые, - проворчала она чуть позже, когда мы с ней остались наедине. – Неужто обождать мочи нет? Оно понятно, что дело молодое, а всё ж таки нежелательно до свадьбы-то… Примета у нас есть. Когда дата уже назначена, жениху лучше от невесты подальше держаться. И в наряде свадебном раньше времени перед ним ни в коем случае не показывайтесь! Ясно вам?Я кивнула, но слова женщины почти сразу же вылетели из головы. Не до примет было. Меня терзал другой страх.Поможет ли свадьба? Спадёт ли проклятие? Смогу ли я спасти Эрланда?Я так долго и напряжённо размышляла об эт
В уютной гостиной мы просидели допоздна. Покончив с делами, Эрланд присоединился ко мне, по-простому расположившись у камина и потягивая ароматное подогретое вино с щекочущими язык заморскими пряностями. Мы разговаривали – обо всём, ведь теперь, когда я узнала о проклятии, между нами больше не было запретных тем.А ещё целовались. Я и не догадывалась прежде, что одни только поцелуи могут приносить столько удовольствия. Как и о том, что это можно делать множеством самых разных способов – нежно и трепетно лаская губы, чуть прикусывая, жарко сплетаясь языками. У меня голова шла кругом, а мужчина всё целовал горячо и неутомимо, давая лишь несколько мгновений на то, чтобы перевести дух. Когда мы оторвались друг от друга, губы у меня красноречиво припухли, и их немного покалывало, но это того стоило!Удержаться от продолжения было невероятно трудно. Но мы оба помнили о том, что завтра нам предстоит обратная дорога. Потому и спать отправились в разные комнаты. Пос
Мы отправились в дорогу ранним утром. Эрланд сказал, что путь предстоит недолгий, но карета там не проедет. Он спросил, не желаю ли я ехать вместе с ним на его коне, но я отказалась, и для меня подобрали смирную лошадку с конюшни правителя. Даже женское седло нашли. Я погладила Звёздочку – так её звали – между чутких ушей и угостила яблоком, прежде чем оседлать.Помогая мне собраться в дорогу, Бритта поздравила меня с тем, что я стала невестой, и сказала, что приготовления к свадьбе уже начаты. Как же быстро разносятся слухи! Ещё она сообщила, что Эрланд должен представить меня знатным жителям Лундсфальда, и в честь этого в замке будет устроен праздник.- Не лучше ли совместить представление со свадьбой и не звать гостей дважды? – вслух подумала я.- Что вы, госпожа! Надо же всех уважить и сделать всё как полагается! Повелитель и так поспешил со свадьбой, ведь обычно у богатых людей помолвка занимает полгода, а то и больше! –
Когда я пришла в уже знакомую мне комнату, за окнами сгустились сумерки, и мои шаги гулко отдавались в почти опустевших коридорах. После разговора с колдуном я добавила ещё несколько штрихов в картину ситуации, в которой мы с правителем Лундсфальда оказались, но прояснилось ещё далеко не всё. Ведь никто не смог бы пообещать, что наша свадьба станет тем, что избавит его от проклятия.Кроме того, я не могла понять себя. Свои чувства. Что я в действительности испытывала к этому мужчине? Доверяла ли ему? Лелеяла ли хотя бы в глубине души надежду на то, что мы сможем стать не просто равнодушными друг к другу супругами, как мой отец и княгиня Мильдана, а настоящей семьёй?В спальне Эрланда не было.- Повелитель принимает ванну, - сообщил мне с поклоном один из его личных слуг. Он указал на примыкающую к комнате дверь, как и в женских покоях. – Вы можете войти.- Я могу подождать его здесь, - смущённо ответила я.- Он сказал, чтобы
- Как вы узнали? – спросила я, глядя в странные глаза колдуна. Они походили на глубокие, затягивающие в свою черноту колодца. – Как выяснили, что я – именно та, что нужна правителю для исцеления?Мне даже не понадобилось никого просить о том, чтобы устроить встречу с Ритауром. Он пришёл ко мне сам. Несмотря на бессонную ночь, я не могла сомкнуть глаз – как чуяла, что тот явится ко мне для разговора.К этому времени я уже множество раз обдумывала и передумывала свой ответ насчёт свадьбы. Похоже, у меня в самом деле нет выбора. Если я откажусь выходить замуж за правителя Эрланда, я ничем не помогу ни ему, ни себе, ни княжеству, которое, несмотря на предательство отца и вероломство Ильмы, оставалось моей родиной и домом двух невинных малышей, которые пока ещё не ведали о несправедливости этого жестокого мира.- Сначала я узнал о вашей матери, - ответил мужчина спокойно. – Она была последней из своего рода, в котором редкий